— Так вы действительно считаете, что мотивом преступления была ревность? — спросил мистер Читтервик.
— Абсолютно убежден, — твердо сказал мистер Брэдли. — Но хочу добавить, что отнюдь не убежден, что жертвой должен был стать сэр Юстас.
— Не должен был стать жертвой? — спросил Роджер в крайнем смятении. — А как вы это установили?
— Просто я узнал, — скромно поведал мистер Брэдли, — что у сэра Юстаса было назначено свидание в тот день, когда произошло убийство. Он держал это в секрете. Ему предстояло обедать с одной дамой, и не просто с дамой, а с дамой, весьма для него привлекательной. Скорее всего это была не мисс Уайлдмен, а другая, и причем сэру Юстасу очень не хотелось, чтобы о ней стало известно мисс Уайлдмен. Но полагаю, что та, что послала ему шоколадки, знала об этой даме. Свидание так и не состоялось, но что свидание отменили — об этом она не знала. Мое предположение (заметьте — предположение, поскольку я не могу подкрепить его достаточно убедительными доказательствами, лишь исхожу из того, что тут выдвигаются на первый план в качестве улики отравленные шоколадки), — словом, мое предположение состоит в том, что шоколадки предназначались совсем не сэру Юстасу, а сопернице той женщины, которая их послала.
— Ах! — Миссис Филдер-Флемминг была совершенно потрясена.
— Это что-то новенькое, — проговорил подавленный сэр Чарлз.
Роджер лихорадочно перебирал в уме имена всех дам сэра Юстаса, о которых он знал, пытаясь представить, кто из этого цветника мог оказаться убийцей. Одну даму он подозревал раньше, но она не очень годилась для роли убийцы, да и сейчас он был в сомнении. Список, казалось, исчерпан.
— Видите ли, Брэдли, если дама, о которой вы говорите, то есть та, что послала шоколадки, действительно была возлюбленной сэра Юстаса, то тут церемониться не стоит, — сказал Роджер. — Наверняка ее имя в связи с этой историей отлично известно в «Радуге», а возможно, и во всех прочих лондонских клубах. Сэра Юстаса скрытным не назовешь.
— Уверяю вас, мистер Брэдли, — усмехнулась мисс Дэммерс, — что представления сэра Юстаса о чести значительно расходятся с тем, к чему его обязывает титул.
— Не думаю, — твердо произнес мистер Брэдли, — что это справедливо и для данного случая.
— То есть?
— Уверен, что только тот, кто послужил источником этой новости (не подозревая, что он таковым является), сэр Юстас и я — и никто больше об их отношениях не знает. Ну и разумеется, сама эта дама, — прибавил мистер Брэдли несколько церемонно, — поскольку она является действующим лицом.
— Но как удалось вам об этом узнать? — упорствовала мисс Дэммерс.
— Сожалею, — спокойно отвечал мистер Брэдли, — но не могу разглашать подобные вещи.
Роджер поскреб подбородок. Может, действительно там замешана еще одна, о которой он не знал? Тогда как быть с новым вариантом версии, которая почти сложилась в его голове?
— Ваша свеженькая и опять убедительная параллель летит кувырком? — прочитала его мысли миссис Филдер-Флемминг.
— Не совсем. Но если так, то у меня имеется и другая. Кристина Эдмундс. Почти такой же случай, если исключить помешательство. Мания на почве ревности. Отравленные шоколадки. Чего лучше?
— Гм! Насколько я правильно понял, — заговорил сэр Чарльз, — краеугольным камнем вашей предшествующей версии или по крайней мере отправной ее точкой был нитробензол. Полагаю, что выводы, которые вы из нее извлекли, остаются в силе и в новой версии. Следует ли нам и в данном случае предполагать в преступнице химика-любителя, у которой на полке красуется справочник Тэйлора?
Мистер Брэдли ласково улыбнулся.
— Это был краеугольный камень моей предыдущей версии, сэр Чарлз. Но не нынешней. Мои рассуждения относительно выбора отравляющего вещества имели особую подоплеку. Я старался навести вас на мысль об определенном лице, и потому мои выводы должны были вас к нему привести. Однако в этих выводах содержалась достаточно внушительная доля истины при всем том, что я намеренно преувеличил их вероятность. Почти уверен по-прежнему, что нитробензол был пущен в ход как наиболее доступное средство. Верно также и то, что как яд он мало кому известен.
— Значит, в вашей новой версии он уже теряет прежнее значение?
— Отнюдь нет. Я придерживаюсь той точки зрения, что преступница вряд ли когда-нибудь пользовалась им прежде, но она знала, что нитробензол может быть употреблен как отравляющее вещество. Откуда она это знала, установить нетрудно. Я не зря говорил о справочнике Тэйлора или ему подобной литературе. Я и сейчас не изменил своего мнения. У этой милой дамы имеется справочник Тэйлора, а у меня был случай убедиться в том самолично.
— Так она криминалист? — не удержалась миссис Филдер-Флемминг.
Мистер Брэдли откинулся в кресле и устремил свой взор в потолок:
— Я бы сказал, что это весьма важный вопрос. Вообще я и сам не знаю, что такое криминалистика. С моей точки зрения, если отнести его к этой даме, термин этот тут не уместен. Хотя что-то криминальное в ней есть. Роль, которую играет она в этой жизни, мне абсолютно ясна, она ее играла при сэре Юстасе, и не думаю, что она годится для чего-то еще, кроме этой роли. Ну разве что пудрить свой очаровательный носик и быть привлекательной, но в этом ее raison d’etre.[8] Нет, она такой же криминалист, как прелестная канарейка, склонен я думать. Но криминалистикой она балуется — у нее дома книжный шкаф забит книгами по криминалистике.
— Она ваш близкий друг? — осторожно полюбопытствовала миссис Филдер-Флемминг.
— О нет, я видел ее лишь однажды, когда был у нее дома. Я зашел столько что вышедшей и уже нашумевшей книгой об известных убийствах и представился как торговый агент по распространению от издательства, которое выпустило эту книгу. На мой вопрос, не желает ли она подписаться на книгу, экземпляр которой был у меня в руках, она с гордостью указала мне на полку, и я увидел там такой же экземпляр, а книга всего четыре дня как вышла из печати. Еще бы, она так увлечена криминалистикой! Да она просто обожает криминалистику! Ведь убийство — это так увлекательно, не правда ли? Ну? Кажется, хватит.
— Впечатление, что она совсем дурочка, — отреагировал сэр Чарлз.
— Да, такое впечатление она производит, — согласился мистер Брэдли. — И несет всякий вздор. Если б я встретился с ней в гостях за чашкой чаю, я бы, пожалуй, счел ее глуповатой. Но ей удалось совершить очень неглупо задуманное убийство. Так что я сильно сомневаюсь в том, что она дурочка.
— А вам не приходило в голову, — заметила мисс Дэммерс, — что она ничего такого могла и не совершать?
— Нет, не приходило, — признался мистер Брэдли, — пожалуй, что нет. Ну сами подумайте: любовницей сэра Юстаса она была совсем недавно (трехлетней давности связь, но за три года такое не забывается), это женщина, которая слишком много о себе воображает и считает убийство увлекательным занятием. Что еще надо? Кстати, если вам нужны дополнительные свидетельства того, что она в самом деле была одной из дам сэра Юстаса, могу прибавить, что видел у нее дома его фотографию. По широкому краю фотографии шла надпись: «Твой…», а остальное отрезано, из приличия. Заметьте — не «Ваш», а «Твой». Это вполне резонно свидетельствует, что надпись имела весьма интимный смысл.
— Он мне сам говорил, что меняет женщин, как шляпы, — подхватила мисс Дэммерс. — Наверное, не у нее одной есть основания для ревности?
— Правильно, но при этом вовсе необязательно держать у себя на полке Тэйлора, чтобы справляться о ядах, — упорствовал мистер Брэдли.
— Кажется, осведомленность в криминалистике выходит наконец на первый план, оттесняя использование нитробензола, — высказал вслух свои соображения мистер Читтервик. — Или я не прав?
— Вполне правы, — ласково поощрил его мистер Брэдли. — По-моему, это очень существенно. Помнить об этом надо все время. Мы рассматриваем дело в двух разных плоскостях, в плоскости использования нитробензола в качестве яда и в плоскости аналогий с другими известными делами, имеющими общие черты с нашим делом. И в том и в другом случае перед нами факт осведомленности в криминалистике.
— Так, так, — пробормотал мистер Читтервик с видом человека, который досадует на себя за свою недогадливость.
Воцарилось молчание, которое мистер Читтервик расценил (несправедливо, конечно) как реакцию на свою неуместную реплику.
— Возвращаясь к перечню условий, — заговорила мисс Дэммерс, чтоб укрепить свою точку зрения, — вы сказали, что не смогли проверить, насколько ваша подозреваемая подходила под все ваши пункты. Которым же из них она соответствовала, а какие вы не смогли проверить?
Мистер Брэдли ответил с готовностью:
— Пункт первый: я не знаю, разбирается ли она в химии. Пункт второй: не знаю, насколько глубоки ее познания в криминалистике. Пункт третий: с определенностью могу утверждать, что она получила неплохое образование (насколько она его усвоила, установить трудно), но думаю, что курса наук в частной школе она не проходила. Пункт четвертый: я не смог установить, есть ли у нее доступ к бланкам фирмы «Мейсон и сыновья», помимо того, что она имеет постоянный счет в фирме, но, по версии сэра Чарлза, счет в фирме равнозначен доступу к бланкам, следовательно, согласимся с сэром Чарлзом. Пункт пятый: мне не удалось выяснить, есть ли у нее возможность печатать на «Гамильтоне», но это узнать нетрудно, во всяком случае, машинка может быть у кого-то из ее друзей. Пункт шестой: она могла быть недалеко от Саутгемптон-стрит, но все перепутала, устраивая алиби, и оно получилось неполным: она не сумела приехать к началу спектакля, а появилась в театре только в десятом часу вечера. Пункт седьмой: на ее бюро я видел ониксовскую самопишущую ручку. Пункт восьмой: я заметил бутылочку хартфилдских чернил в одном из ящичков бюро. Пункт девятый: я не могу назвать ее человеком с творческим складом ума, затрудняюсь сказать, есть ли у нее ум вообще, но, по-видимому, она намеренно вводит всех в заблуждение. Пункт десятый: судя по ее лицу, я бы сказал, что у нее необыкновенно искусные руки. Пункт одиннадцатый: если она человек дотошно аккуратный, то очень тщательно это скрывает как серьезный инкриминирующий момент. Пункт двенадцатый: тут, видимо, надо внести уточнение: «…отравительница, способная убить человека по недомыслию». Вот такой расклад.
