— Сформулирую вопрос иначе, — сказал Краудер. — Если какой-то человек осмотрит багаж с целью убедиться, что какого-то предмета там нет, а затем, проверив это, подсунет в вещи какой-то предмет, чтобы следователи его непременно отыскали, состояние вещей в номере разве не было бы именно таким, каким вы его обнаружили?
— Верно, — согласился свидетель, — действительно, когда наталкиваешься на подобный беспорядок, не можешь с уверенностью сказать, взяли ли какую-то вещь или просто нашли ее. И если нет точного перечня вещей, имевшихся в помещении, то не определишь с точностью, изъято ли что-нибудь из него или, наоборот, добавлено.
— Спасибо за объективное описание положения вещей, — поблагодарил Краудер. — Ценю вашу откровенность. Больше вопросов нет.
— Адвокату нет необходимости произносить речь! — взорвался Маршалл.
— Он просто благодарит свидетеля, — заметил судья Мейнли.
— Он не имеет права этого делать!
— Почему? Присяжных нет, это предварительное слушание дела, защитник никого не обижают. Более того, Суд тоже считает своим долгом поблагодарить свидетеля за похвальную откровенность… Вы свободны, мистер Элвин!
Элвин поспешно покинул возвышение.
— Позовите Ронли Эндовера.
Мейсон вопросительно оглянулся на Пола Дрейка. Тот пожал плечами, показывая, что он тоже не знал, что обвинение вызовет Эндовера в качестве своего свидетеля.
Эндовер был приведен к присяге, поднялся на возвышение, сообщил свое имя и адрес.
Заговорил Маршалл.
— Видели ли вы труп человека, что по данным коронера считался Монтрозом Девиттом?
— Видел.
— Знали ли вы этого человека при жизни?
— Да.
— Под каким именем вы его звали?
— Он называл себя Вестоном Хейлом.
— Вы делили с ним квартиру?
— Да.
— Известно ли вам, что при нем имелась сравнительно большая сумма денег наличными, когда он уезжал из Лос-Анджелеса?
— Да.
— Сколько денег он взял с собой?
— Пятнадцать тысяч долларов.
— Можете начинать допрос! — бросил Маршалл.
— Им займусь я, Дункан, — сказал Мейсон и обратился к свидетелю: — Откуда вам известно, что у него было именно пятнадцать тысяч долларов?
— Потому что я сам дал ему эти деньги.
— Откуда вы их взяли?
— Я получил деньги по чеку, который он выписал на мое имя.
— Известно ли вам, было имя Вестон Хейл настоящим именем этого человека или оно вымышленное?
— Я считаю, что его действительно звали Вестон Хейл.
— Знаете ли вы, почему он называл себя вымышленным именем Монтроз Девитт?
— Нет.
— Знали ли вы, что он снимал квартиру, как Монтроз Девитт, вел совершенно другой образ жизни вне вашего с ним дома и даже имел другой счет в банке?
— Теперь знаю, раньше не имел понятия.
— Вы сами вручили ему деньги?
— Да.
— Когда?
— Девятого числа.
— Где?
— Он остановился возле нашего дома.
— Он поднимался в квартиру?
— Нет, просто притормозил машину, я подошел и вручил ему конверт с деньгами.
Мейсон нахмурился, задумался и, наконец, сказал:
— Больше вопросов не имею.
Маршалл вызвал коронера, затем патологоанатома, производившего вскрытие, и указавшего на наличие одной колотой раны на голове и многих на теле убитого.
— Раны были нанесены тонким острым предметом, сходным с ледоколом? — спросил окружной прокурор.
— Да, сэр, — ответил свидетель.
После этого давала показания администратор отеля, показавшая, что в каждом номере имелся свой ледокол, что все они были одинаковы по внешнему виду, поэтому у них на ручках были выгравированы соответствующие номера, так что ледокол, обнаруженный в машине Лоррейн Элмор, согласно имеющемуся на нем номеру, был взят из шестнадцатой комнаты.
Краудер вопросительно посмотрел на Мейсона, спрашивая инструкций, но тот покачал головой и прошептал:
— Перекрестного допроса не будет. До сих пор вы все делали отлично, показания же этих свидетелей не имеют принципиального значения, пусть отправляются с миром.
Болдуин Маршалл, поднявшись, произнес трагическим тоном:
— Если Высокий Суд разрешит, моим следующим свидетелем станет Джордж Кесвик Летти. И после того, как он даст показания, адвокат может его допрашивать сколько угодно.
— Последнее замечание неуместно, — нахмурился судья Мейнли. — Если Джордж Летти ваш следующий свидетель, вызывайте его без ваших лирических отступлений.
— Да, Ваша Честь, — стушевался Маршалл, — но защита пыталась доказать, что была лишена возможности его допросить. Я хотел сообщить защите, что этот свидетель будет предоставлен для перекрестного допроса.
— Совершенно излишне сообщать нам прописные истины. Каждый адвокат знает, что он имеет право подвергнуть перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением для дачи показаний. Ну, а поскольку вы так любезно даровали защите возможность допрашивать Джорджа Летти сколько угодно, Суд не будет ограничивать время допроса… А теперь вызывайте вашего свидетеля.
— Мистер Летти, займите место для дачи свидетельских показаний, — попросил Маршалл.
Наступила минутная заминка, глаза присутствующих обратились к дверям зала… Наконец, на пороге появился Джордж Летти в сопровождении полицейского офицера. Он остановился, приняв эффектную позу, очевидно будучи в восторге от всеобщего внимания. Потом прошел нарочито небрежной походкой видавшего виды мужчины к свидетельскому креслу, поднял правую руку и отчеканил слова присяги.
Заметив в зале Линду Кэлхаун, он улыбнулся ей с видом коронованной особы, награждающей верного слугу за преданность.
— Ваше имя — Джордж Кесвик Летти, — сказал окружной прокурор, — вы помолвлены с Линдой Кэлхаун, которая является племянницей обвиняемой, не так ли?
— Да, сэр.
— Хорошо. Теперь я спрошу вас, где вы проживаете?
— В штате Массачусетс. В Бостоне.
— Вы там учитесь в университете?
— Да, сэр.
— Когда вы оттуда уехали?
— Утром восьмого числа.
— Самолетом?
— Да, сэр.
— Куда вы направились?
— В Лос-Анджелес.
— С кем вы там встретились?
— С Линдой Кэлхаун.
— Это — племянница Миссис Элмор?
— Да.
— Вы обсуждали дела миссис Элмор с нею?
— Да.
— Я не собираюсь расспрашивать вас о содержании этого разговора, потому что это было бы сочтено слухами и не относилось бы к разбираемому дну, просто скажите мне, предприняли ли вы в результате этого разговора какие-либо действия?
— Да.
— Какие же?
— Мы отправились посоветоваться с Перри Мейсоном утром девятого числа.
— Теперь, не касаясь сути вашей беседы, я предполагаю, что в то время, когда вы советовались с мистером Мейсоном, ситуация вообще была такова, что Линда и ее тетка находились в ссоре и…
— Одну минуту, Ваша Честь, — вмешался Мейсон, — я возражаю против данного вопроса, поскольку он является наводящим и провоцирует ответ, основанный на слухах.
— Возражение принято, — сказал судья Мейнли.
— Хорошо, — сказал Маршалл, вновь начиная злиться, — если я не могу доказать это прямо, Ваша Честь, я докажу это косвенным путем. Что вы сделали после того, как ушли из конторы Мейсона, мистер Летти?
— Я взял в аренду машину.
— И что вы сделали с этой наемной машиной? Куда поехали?
— Я поехал следом за автомобилем Лоррейн Элмор.
— Куда вас привела слежка?
— К миссис Элмор присоединился Монтроз Девитт, они погрузили в машину большое количество багажа и направились к югу, на несколько минут остановившись у обочины, чтобы получить конверт из рук человека, которого, я теперь знаю, зовут Ронли Эндовер.
— Что вы сделали потом?
— Я ехал за ними следом, пока не потерял их из вида миль за десять до Аризоны.
— Что вы сделали дальше?
— Поехал в Аризону.
— Вы видели там кого-нибудь из знакомых вам людей?
— Да, Перри Мейсона и Пола Дрейка, частного детектива.
— Что случилось после этого?
— Я возвратился в Эль-Сентро, оттуда позвонил Линде, и она мне сообщила, где остановилась Лоррейн Элмор. Это был мотель «Палм Корт» в Калексико.
— Ну, и что вы намеревались делать?
— Я хотел вернуться в Лос-Анджелес, однако мотель «Палм Корт» находился недалеко от Эль-Сентро, и я решил проехать туда и посмотреть, каково там состояние дел.
— И вы отправились?
— Да.
— В котором часу вы приехали в Калексико?
— Точно не скажу, где-то перед полуночью.
— Что вы сделали?
— Я проверил машины перед коттеджами и убедился, что автомобиль миссис Элмор стоит там.
— Что вы сделали потом?
— Я заметил, что машина стоит перед номером четырнадцать. В отеле было несколько свободных комнат, и я зарегистрировался. Сначала мне дали номер ближе к улице, но я попросил у них номер подальше, и мне дали номер двенадцать, который я и занял.
