Таково было мнение опытного обозревателя, специализирующегося на судебной хронике.
На утреннем заседании суд быстро покончил с предварительными процедурами, после чего судья Сидгвик грозно засверкал глазами, глядя в переполненный зал.
– Суд считает должным напомнить присутствующим, – заявил он, – что здесь дом правосудия, а не театр. Суд не потерпит чрезмерных проявлений эмоций. При малейшем нарушении зал будет немедленно очищен. А теперь, мистер Мейсон, – обратился судья к адвокату, – вы можете приступить к перекрестному допросу свидетеля Езекии Элкинса. Мистер Элкинс, прошу вас занять свидетельское место.
Элкинс устроился поудобнее в кресле свидетеля и глянул на Мейсона спокойными холодными глазами. Он, конечно, прочел статью обозревателя, знал, что его ожидает, и всем своим видом показывал, что готов ко всему.
Мейсон поднялся, чтобы начать допрос.
– Вы были деловым партнером покойного Джорджа Латтса?
– Да.
– Вы входите в состав совета директоров «Силван Глэйд Девелопмент Компани»?
– Да.
– Вы присутствовали на заседании совета директоров третьего июня сего года?
– Да.
– На этом собрании мистер Латтс объявил, что он продал свой пай?
– Да.
– Между директорами было соглашение, что в случае, если кто-нибудь из них задумает продать свои акции, он сначала должен предоставить возможность выкупить эти акции другим директорам?
– Да.
– Но это соглашение не было зафиксировано в письменном виде?
– Не было.
– Вы возмущались тем фактом, что мистер Латтс продал свой пай в нарушение этого соглашения?
– Нет.
– Разве вы не сказали на совете директоров, что это, по вашему мнению, нарушение соглашения?
– Сказал.
– Но вы этим не возмущались?
– Нет.
Мейсон улыбнулся.
– Вы закончили давать свои прямые показания вчера?
– Да.
– Где вы провели эту ночь?
– Ваша честь! – воскликнул Гамильтон Бергер. – Это нарушение правил ведения перекрестного допроса. Задаются несущественные, не имеющие отношения к делу вопросы. Это попытка вторгнуться в личную жизнь свидетеля!
– Поддерживаю, – бросил судья Сидгвик.
– Общались ли вы прошлой ночью с окружным прокурором в течение нескольких часов? – переформулировал вопрос Мейсон.
Сидгвик посмотрел на прокурора.
– Ваша честь, ваша честь! – закричал прокурор Бергер. – Вопрос несущественный, не имеющий отношения к делу. Допрос проводится с нарушением правил. Если защите это интересно, то я могу признать, что действительно прошлой ночью имел беседу с мистером Элкинсом. Он уже закончил свои показания на прямом допросе, и я хотел прояснить кое-какие детали. Нет ничего противозаконного в том, что окружной прокурор проводит беседу со своим свидетелем.
Мейсон сказал:
– Я почтительно указываю, ваша честь, что возражение окружного прокурора было сделано не в интересах дела, а лишь с целью произвести хорошее впечатление на присяжных.
– Я возмущен этим заявлением! – вставил Гамильтон Бергер.
– Возражение не принимается. Свидетель должен отвечать на вопросы. Стороны должны воздержаться от взаимных обвинений, – заявил судья Сидгвик.
– А какой был вопрос? – Свидетель в растерянности глянул на судью.
Секретарь зачитал вопрос Мейсона: «Общались ли вы прошлой ночью с окружным прокурором в течение нескольких часов?»
– Нет, – сказал Элкинс.
Мейсон улыбнулся.
– Вы имеете в виду, что беседовали с ним менее нескольких часов?
– Да.
– Вы были с ним около двух часов?
– Да.
– Больше, чем два часа?
– Да.
– Около трех часов?
– Да.
– Более трех часов?
– Нет.
Мейсон почувствовал почву под ногами и спросил:
– Тогда что вы имели в виду, когда сказали, что не общались близко с окружным прокурором прошлой ночью?
– Я думал, вы имеете в виду другую близость.
Судья Сидгвик, грозно нахмурив брови, подавил волну смеха, прокатившуюся по залу суда.
– Ясно, – сказал Мейсон. – Я так понимаю, что во время этого общения, бывшего, разумеется, совершенно деловым, вы обсуждали предстоящий перекрестный допрос и то, что вы будете говорить на свидетельском месте.
Свидетель заерзал.
Гамильтон Бергер вскочил на ноги.
– Я действительно обсуждал со свидетелем его позицию и предупредил, что он должен ожидать изнурительного, изматывающего допроса, ибо это последняя зацепка защиты…
– Достаточно, мистер окружной прокурор. Садитесь, – оборвал его судья Сидгвик. – Идет допрос свидетеля, а не прокурора.
– Да, ваша честь.
– Мы о многом говорили, – сказал Элкинс.
– Можно ли быть уверенным, – гнул свое Мейсон, – что ваши ответы типа «да» и «нет» на мои вопросы являются именно таковыми, поскольку окружной прокурор предостерег вас, что вы можете попасть в беду, если будете давать полные ответы? Видимо, он сказал вам, что лучший способ сбить с толку Перри Мейсона – это со всем вниманием выслушивать его вопросы и отвечать на них как можно более кратко, а по возможности просто «да» и «нет»?
Элкинс в первый раз опустил глаза. Он прокашлялся, искоса глянул на окружного прокурора.
Судья Сидгвик тоже посмотрел на прокурора.
Гамильтон Бергер приподнялся, но, не сказав ничего, снова опустился на свое место.
– Вы не можете ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон.
– Ну, он действительно говорил что-то в этом роде, – согласился Элкинс.
– Итак, – сказал Мейсон, – ваша тактика, заключающаяся в том, чтобы отвечать на вопросы как можно короче, была предложена вам окружным прокурором на вчерашнем ночном совещании?
– Я могу и буду отвечать на вопросы так, как мне покажется уместным.
– Конечно, конечно. Но я подчеркиваю, что такая тактика была подсказана вам окружным прокурором прошлой ночью.
– Мы обсуждали это, не отрицаю.
– Я еще раз повторю вопрос, – сказал Мейсон, – тактика, при которой вы стараетесь отвечать как можно короче, была подсказана вам прошлой ночью окружным прокурором? Да или нет?
– Да.
– И окружной прокурор сказал вам, что это будет наиболее верный способ сбить меня с толку при проведении перекрестного допроса? Так?
– Он сказал, что для меня это лучшая защита.
– Лучшая защита? – переспросил Мейсон.
– Да.
– От чего же вы собираетесь защищаться?
– Я не должен отступать от своих показаний.
– Другими словами, изложив вчера свою версию событий, вы намерены придерживаться ее?
– Это не версия, это правда.
– Итак, вы с окружным прокурором устроили прошлой ночью своего рода заговор с целью сбить меня с толку – так, чтобы вы любой ценой могли защитить изложенную вами историю?
– Но, ваша честь! – возмутился Гамильтон Бергер. – Вы не можете заставить меня все это выслушивать! Суд уже выносил мне порицание за одно из моих возражений, но я вынужден настаивать: использование слова «заговор» – это, несомненно, искажение фактов. Я почтительно указываю суду, что этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ, и что это наводящий вопрос, которого не должно быть при правильном ведении перекрестного допроса. Защита изложила свою точку зрения и теперь убеждает свидетеля.
– Протест поддержан, – заявил судья Сидгвик. – Думаю, мистер Мейсон, вам пора перейти собственно к допросу.
– Прекрасно, ваша честь, – ответил Мейсон и повернулся к свидетелю: – Итак, после того, как вы ушли с собрания директоров, у вас возникло подозрение, что Латтс обладает некой информацией относительно положения дел «Силван Глэйд Девелопмент Компани», которой у вас нет. Не так ли, мистер Элкинс?
– Безусловно. Я точно знал, что если бы ему предложили продать пай по цене, близкой к номинальной, то он информировал бы об этом остальных директоров. Ну, я и заподозрил… Я просто отвечу на ваш вопрос – да.
Мейсон добродушно заметил:
– Ну-ну, мистер Элкинс, мы с вами поладим гораздо лучше, если вы при ответах будете следовать велению своего внутреннего голоса, а не инструкциям окружного прокурора, приказавшего вам отвечать кратко.
– Почтительно указываю, ваша честь, – заявил Гамильтон Бергер, – что свидетель имеет полное право отвечать на вопросы в той манере, которая кажется ему наиболее уместной.
– Ваша честь, – отреагировал Мейсон, – я всего лишь пытаюсь реализовать свое законное право на получение информации. Той информации, которую присяжные также имеют полное право получить и которую свидетель обязан сообщить нам. Я совершенно согласен, что свидетель может отвечать в той манере, которая ему более по душе, лишь бы ответы были полными и правдивыми. Но я подчеркиваю, что если свидетель и дальше будет продолжать в том же духе, отделываясь односложными ответами, то ему придется провести на свидетельском месте гораздо больше времени. Принимая во внимание обстоятельства и признание свидетеля, что эта тактика была навязана ему окружным прокурором с единственной целью сбить меня с толку и помешать мне выполнить мой долг, я настаиваю, чтобы мне была предоставлена возможность провести самый тщательный перекрестный допрос.
