— О, я прямо обвинила его в том, что он обманывает меня. Я устроила ему сцену и сказала ему все то, что говорит женщина при подобных обстоятельствах. Но это было как раз то, чего я не должна была делать.
— Что было потом?
— Потом я узнала, что он приготовился улизнуть от меня. Я-то думала, что он оставит мне кое-что на жизнь, но это животное ушло, не дав мне и цента. Поэтому я обратилась к вам с просьбой попробовать разыскать его. Если бы вы смогли найти его, то я бы сумела отобрать у него деньги.
— Сколько?
— Не знаю. Я говорила вам, что он обещал шестьдесят тысяч, но это преувеличение. Возможно, я получила бы пятнадцать или двадцать тысяч. Видите ли, я использовала вас и вашу партнершу в жульнической игре. Дональд, боюсь, я не была с вами честной.
— Каким образом вы заставили бы его выложить деньги?
— Мне известно слишком многое о нем.
Многозначительно подмигнув ей, я сказал:
— Послушайте, Хейзл, я хочу все расставить по своим местам. Есть ли какая-либо вероятность того, что он имел отношение к грабежу бронированного пикапа?
— Дональд, я так не думаю. Полагаю, что никакой вероятности этого не было.
— Говорите мне только правду. Вы знали Бэксли?
— Он звонил мне пару раз. Я не знаю, каким образом он узнал мой телефон.
— У вас были с ним свидания?
— Бог ты мой, конечно нет.
— Вы говорили мне, что сказали Стэндли «да» перед алтарем. Это была правда?
— Нет.
— Вы не были замужем за ним?
— Я сказала ему «да», но это было в автомобиле, а не перед алтарем.
Я написал на листке бумаги: «Продолжайте говорить. О чем угодно, но говорите».
Она продолжала, многозначительно взглянув на меня:
— Предполагаю, что вы можете посчитать меня кем-то вроде проститутки. Догадываюсь, что, возможно, в этом есть доля истины. Не думаю, что вы способны понять, что значит для девушки лишиться права на то, в чем по-настоящему нуждается женщина, а именно права на финансовую обеспеченность. Но вот появился Стэндли. Он хорошо относился ко мне, к тому же его карманы были набиты деньгами. Я не знаю, каким образом он их зарабатывал, но могу догадаться об этом. У него был партнер, вместе с которым они возглавляли контору по заключению пари. Он был без памяти от меня. Он был готов на все ради меня — так он говорил. Он давал мне достаточно большие суммы денег и я думала, что он даст еще больше. Он не переставал обещать мне полнейшую финансовую обеспеченность. Он заявил, что собирается распорядиться в мою пользу целым состоянием в размере шестидесяти тысяч долларов.
— Пятьдесят или шестьдесят? — попросил я ее уточнить.
— Шестьдесят, — подтвердила она.
— Продолжайте, — предложил я ей. Все время, пока она говорила, я писал на листке бумаги. Я написал ей следующее: «Они могут слышать все, о чем мы говорим. Они, вероятно, записывают наш разговор. Я должен убраться отсюда. Но это как раз то, чего бы они хотели от меня, поскольку в этом случае они будут утверждать, что я совершил побег, и это будет доказательством моей вины. Я хочу, чтобы вы сделали вид, что покидаете комнату, но на самом деле это я выйду отсюда. Я закрою дверь, и вы сделаете вид, что покидаете эту комнату. Скажите мне „до свидания“ и все, что положено в подобном случае. Затем вы вернетесь и станете шумно ходить по комнате. Включите телевизор. Время от времени переключайте каналы, чтобы они подумали, что в комнате кто-то есть. Спускайте воду в туалете. Можно и кашлять, но так, чтобы они не разобрали ваш голос. Продолжайте находиться в комнате до полуночи, изредка переключая телевизор. Затем, если я не вернусь к этому времени, ложитесь спать. Время от времени просыпайтесь и покашливайте. Дверь оставьте незапертой, чтобы я мог войти. Можете выполнить все это? Думаю, что я смогу помочь вам, если вы сделаете все это. И я уверен в одном — вы можете помочь мне».
Она прочитала записку, продолжая при этом говорить:
— Дональд, я считаю, что вы просто замечательный человек. Не знаю, почему это бывает так, что женщина посмотрит на мужчину и сразу же почувствует, что может довериться ему. Полагаю, что иногда и интуиция подводит, но я чувствую, что могу доверять вам. Я готова для вас сделать все, буквально все.
В подтверждение своих слов она многозначительно кивнула.
— Я не думаю, — заметил я, — что существовала возможность партнерства между Стэндли и Бэксли и что они ограбили этот…
— Дональд, не говорите глупости, — перебила она меня. — Стэндли совсем не такой человек. Он был азартным игроком и, откровенно говоря, Дональд, я думаю, что он был не против того, чтобы помошенничать. Не знаю. У него была возможность зарабатывать деньги, и эта возможность себя оправдывала. Я никогда не встречала в своей жизни более богатого человека, чем Стэндли Даунер.
Он мне нравился. Сначала я думала, что влюбилась в него и, вероятно, продолжала бы любить его, если бы не его поступок с Эвелин.
Однако я хорошо узнала его после нашей так называемой свадьбы. Он был неугомонным человеком. Ему ничего не нравилось, кроме денег и стремления к перемене жизни. Он должен был переключаться от одного дела к другому и чем скорее, тем лучше. Он никогда не мог спокойно сидеть на одном месте. И он никогда не мог постоянно жить с одной и той же женщиной.
Что меня злило в Эвелин, так это то, что она была типичной вымогательницей. О, я знаю… Я и сама в каком-то смысле вымогательница. Но я могу сказать вам, Дональд, что это моя самая большая беда. Я не стремилась найти в своей жизни одного-единственного мужчину. Я всегда меняла парней… ну что ж, так оно и было… но такая я и есть.
— И сколько парней вы поменяли? — поинтересовался я.
— Слишком много, — призналась она, — не слишком много в одном плане, но слишком много в другом. Никто из парней не собирался проводить со мной время, чтобы предложить мне выйти за него замуж, и никто не ожидал, чтобы я накинула на голову белую свадебную вуаль и предстала вместе с ним перед алтарем. Никто не собирался делать мне предложение и точка на этом. Я всегда была содержанкой, а содержанки по своей воле не уходят.
— Я могу понять ваши чувства по отношению к Стэндли, — заметил я.
— Я знала, что вы можете. Дональд, вы — понимающий человек.
Я кивнул и показал на дверь.
— Хорошо, Дональд, — заявила она, — мне надо уходить. Мне просто надо было повидаться с вами и… Я не знаю, Дональд. Я хочу, чтобы вы поняли меня. А теперь я спущусь в свой номер, напишу несколько писем и затем сладко высплюсь. Я увижу вас утром?
— Почему бы и нет? — согласился я. — Как насчет того, чтобы вместе позавтракать?
— Дональд, я просто хочу, чтобы вы знали, как я ценю вашу лояльность и преданность мне и… я хочу поцеловать вас на прощание.
Мы подошли к двери. Я открыл ее.
— Спокойной ночи, Дональд, — попрощалась она со мной.
Нарочито значительно я спросил ее:
— Хейзл, вам действительно надо уходить?
Она нервно засмеялась и ответила:
— Дональд, конечно, я должна уйти. Я… я могу быть неблагоразумной, но я не проститутка. Что-либо с вами было бы всего лишь случайной связью. Это не по мне. Я… о, я не знаю. Увидимся за завтраком, Дональд, доброй ночи.
Она поцеловала меня. Это был еще тот поцелуй.
Я вышел, взяв с собой ключ от комнаты, который мне дала Хейзл, и прошел к ее комнате; затем, через некоторое время, вышел к запасному выходу и осмотрелся.
Все вокруг, казалось, было спокойно.
Запасной выход на случай пожара был обычной железной лестницей, спускавшейся вниз зигзагом по стене здания. Нижняя часть лестницы была снабжена мощной пружиной, которая поддерживала нижние ступени лестницы достаточно высоко от земли, не позволяя взобраться на них снизу. Однако, когда человек спускался сверху, то вес тела заставлял лестницу опускаться.
Я внимательно осмотрел коридор и увидел небольшой хозяйственный шкаф. Шкаф был заперт, но пластиковый карманный календарик, размером с визитную карточку, легко вошел в небольшую щель в дверцах шкафа. Календарик оказался достаточно твердым для того, чтобы отодвинуть защелку пружинного замка шкафа.
Я осмотрел содержимое шкафа и нашел нужный мне моток веревки. Я вернулся к пожарной лестнице, еще раз тщательно огляделся, потом выбрался наружу на пожарную лестницу и спустился вниз.
Я осторожно добрался до самой последней ступеньки лестницы. Металлическая конструкция под тяжестью моего тела медленно опустилась.
Я знал, что поступаю, как настоящий простофиля. Я понимал, что полиция более всего хотела, чтобы я сбежал из отеля. Однако у меня не было альтернативы, если я собирался воспользоваться хотя бы малейшим шансом для того, чтобы вернуть те пятьдесят тысяч, которые ускользнули из моих рук.
Я обвязал веревкой последнюю ступеньку лестницы, затянул тугой узел и спрыгнул на землю. Освободившись от тяжести моего веса, последняя секция лестницы под действием пружины плавно поднялась вверх на свое прежнее место на высоту примерно четырех метров.
