– О, ваша честь, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Все это не относится к делу. Адвокат защиты имеет право только описать доказательства, которые он намерен представить. Сейчас он просто нагнетает напряжение. Звучит как сюжет приключенческого фильма. Доказать все это он не в состоянии. Адвокат рассуждает о мыслях и эмоциях усопшего. Он…
– Я считаю возражение обоснованным, – заметил судья Моран. – Бесспорно, что адвокат защиты – великолепный оратор. Сейчас он представляет сюжет кино, а не описывает то, что намерен доказать.
– Но я на самом деле намерен это доказать, ваша честь, – сказал Мейсон. – Я приглашу свидетелей, которые подтвердят факты, а остальное – это обоснованные выводы, которые можно сделать из тех фактов.
– Но каким образом вы собираетесь все это доказывать? – удивился судья Моран.
– Внизу ждет свидетельница, которая должна удивить всех присутствующих. Она и подтвердит эти факты. Мне стоит только подойти к окну и махнуть платком – и ее приведут в зал суда.
– Ваша честь, – вскочил разгневанный Гамильтон Бергер, – я возражаю против последнего заявления. Наверное, нет закона, запрещающего драматические речи адвокатам защиты, но, по крайней мере, он должен говорить правду.
Мейсон подошел к окну и махнул платком.
– Если вы готовы подождать минутку, ваша честь, – обратился Мейсон к судье Морану, – то в ответ на мой сигнал сейчас появится свидетельница, о которой я говорил.
– Ваша честь, я также возражаю против упоминания каких-либо заявлений, которые мог сделать Дуглас Хепнер какому бы то ни было лицу по поводу того, что его жизни угрожает опасность или того, что он нашел драгоценности, – снова выступил Гамильтон Бергер. – Если только это не предсмертное заявление, оно считается показанием с чужих слов и, следовательно, не может быть частью слушаемого дела.
– Ваша честь, это на самом деле оказалось предсмертным заявлением. Хепнер сказал свидетельнице, что сомневается в том, что ему удастся живым покинуть здание.
Гамильтон Бергер разозлился настолько, что с трудом сдерживал себя.
– Ваша честь, адвокат защиты пытается бежать впереди паровоза, а также представлять несуществующие факты. Он специально нагнетал напряжение, стараясь заинтересовать присяжных, а потом, словно фокусник, махал белым платочком перед окном. Зачем нам эта комедия?
– Если бы эту свидетельницу увидели во Дворце правосудия раньше времени, ее могли бы убить прежде, чем она успела бы что-то сказать, – ответил Мейсон. – Я намерен показать, что Уэбли Ричи и Этель Белан являлись партнерами и членами группы контрабандистов, работающей по-крупному…
– Этель Белан?! – воскликнул Гамильтон Бергер.
– Вот именно. Как вы думаете, почему стенной шкаф у нее в квартире на три с половиной фута меньше, чем любой другой в здании?
– Так, опять та же песня! – заорал Гамильтон Бергер. – Вначале адвокат защиты представляет сюжет приключенческого романа, потом начинает поливать грязью свидетелей обвинения. Я требую, чтобы он прекратил и то, и другое и переходил к представлению доказательств, если они, конечно, у него есть.
– Именно это я и собираюсь сделать. Как я вижу, моя свидетельница уже появилась в зале суда. Мисс Пайсон, пройдите, пожалуйста, вперед и примите присягу.
Сейди Пайсон направилась в свидетельскую ложу, подняла правую руку и приняла присягу.
После нескольких предварительных вопросов Мейсон спросил:
– Вы знали Дугласа Хепнера при жизни?
– Да.
– В каких вы были отношениях?
– Я была его деловым партнером.
– Чем вы занимались?
– Обнаружением драгоценных камней, контрабандным путем ввозимых в страну.
– Вы знаете, когда умер Дуглас Хепнер?
– Шестнадцатого августа.
– В какое время?
– Я знаю, какое время смерти определил патологоанатом.
– Разговаривали ли вы до этого с Дугласом Хепнером?
– Да.
– Говорил ли он вам о своей предполагаемой смерти?
– Минутку, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Я возражаю. Задан наводящий вопрос. Для ответа на него требуются показания с чужих слов.
– Это предсмертное заявление, ваша честь, – заметил Мейсон.
– Мне кажется, что необходимо представить дополнительное обоснование, чтобы характеризовать его подобным образом, – высказал свое мнение судья Моран. – На теперешней стадии я склонен принять возражение обвинителя. Однако я прошу адвоката защиты, по возможности, дать полное обоснование, после чего суд примет окончательное решение.
Мейсон повернулся к свидетельнице и в тот же момент поднял лист бумаги, которым прикрыл горку драгоценных камней, лежавших на столе, отведенном для защиты.
Сейди Пайсон увидела камни.
– О, вы в самом деле нашли их? – воскликнула она. – Неужели нашли?! Именно о них мне звонил Дуг! Он сообщил мне, что они у него. Он сказал, что они…
– Тихо! Тихо! – попытался восстановить порядок бейлиф.
– Свидетельница, молчите! – приказал судья Моран.
Ни у кого не осталось сомнения в естественности, искренности и непроизвольности восклицания Сейди Пайсон. Никакие репетиции не помогли бы достичь такой радости в голосе.
– Объявляется десятиминутный перерыв, – постановил судья Моран. – Я приглашаю представителей обеих сторон присоединиться ко мне у меня в кабинете. Мистер Мейсон, наверное, не следует оставлять эти драгоценности лежать на вашем столе. Если вы хотите пометить их для идентификации, передайте их на хранение секретарю суда. Перерыв.
В кабинете судьи трясущийся от гнева Гамильтон Бергер показывал пальцем на Мейсона.
– Это дешевая уловка – вы заставили свидетельницу выразить эмоции перед присяжными. Это преднамеренная попытка представить доказательства, которые, как вам известно, суд не допустил бы. Вы специально прикрыли камни листком бумаги, а потом сняли его в театральной манере. Вы превращаете суд, целью которого является отправление правосудия, в балаган.
– Я действовал в рамках правил, – возразил Мейсон. – Дуглас Хепнер нашел эти камни за день до своей смерти. Ему вкололи наркотическое вещество и держали против его воли. Контрабандисты пытались выяснить, что он сделал с камнями. На самом деле он нашел очень простой выход. Хепнеру требовалось покинуть дом «Белинда». Когда он вскрыл тайник, сработала сигнализация. Он прекрасно понимал, что у него практически нет шанса выйти из здания живым. На столе стояла открытая сумка Элеоноры. Дуглас Хепнер снял крышки с нескольких баночек с кремами, спрятал внутри камни, а затем бросился на улицу.
– Вы сейчас не перед присяжными произносите речь, – напомнил Гамильтон Бергер. – Мне нужны доказательства.
Мейсон взглянул на часы.
– Получите их через несколько минут. К счастью, работники таможни – люди более широких взглядов. Они получили ордер на обыск и в настоящий момент находятся в квартире Этель Белан. Они обнаружат, что стенной шкаф там был очень искусно разделен на две части и дальняя представляет собой тайник для сокрытия товара, ввезенного контрабандным путем. Если вы внимательно посмотрите на план, приобщенный к делу как вещественное доказательство со стороны обвинения – вами же, Бергер, – вы увидите, что стенной шкаф в квартире Этель Белан примерно на три с половиной фута меньше, чем аналогичный в квартире Сьюзен Грейнджер. Однако с точки зрения конструкции здания для этого нет никаких оснований. А если вы не хотите краснеть при большом скоплении народа, вам следует арестовать Этель Белан и Уэбли Ричи, пока они не сбежали и пока все зрители в зале не разобрались в сути дела. Я специально построил свое вступительное слово таким образом, чтобы они поняли, что почва уходит у них из-под ног и совершили попытку к бегству. Таким образом, им смело можно будет предъявлять обвинение и…
– Мне не нужны ваши советы! – заорал пунцовый Гамильтон Бергер. – Мне не нужны…
На столе судьи Морана зазвонил телефон.
– Минутку, господа, – сказал несколько сбитый с толку судья и снял трубку.
Он слушал несколько минут то, что говорилось на другом конце провода, а потом заявил:
– Я вам перезвоню.
Повесив трубку, судья Моран повернулся к окружному прокурору:
– Похоже, что мистер Мейсон попросил представителей таможни сразу же связаться со мной по завершении обыска. Они нашли тайник в задней части стенного шкафа в квартире Этель Белан. На этот раз там не оказалось драгоценных камней, вместо них лежали наркотики на общую сумму примерно двести пятьдесят тысяч долларов. Я считаю, господин окружной прокурор, что вам следует пересмотреть свою точку зрения на сложившуюся ситуацию перед тем, как возвращаться в зал суда.
Гамильтон Бергер напоминал человека, вокруг которого рушится привычный ему мир.
– Я поздравляю вас, мистер Мейсон, с решением дела, – обратился судья Моран к адвокату защиты, – хотя я не совсем одобряю вашу театральную манеру представления фактов.
