– Да.
– Сюда уже едет сотрудница полиции – на тот случай, если понадобится вас обыскать.
– С согласия леди, – агрессивно уточнил Стив Амзель.
– Только с ее согласия. Ниро Вульф? Следуйте за мной, вы и Арчи Гудвин.
Вульф поднялся и пошел к двери, кивнув мне по пути:
– Пойдем, Арчи.
Я все-таки состоял на службе у Вульфа, и он не мог допустить, чтобы приказания мне отдавал кто-то еще.
В коридоре я насчитал трех человек. Один, в штатском, имел важный вид, а двое в полицейской форме скучали, сидя без дела перед входом в тридцать восьмую комнату. Внутри обнаружились еще трое – два криминалиста с оборудованием для снятия отпечатков пальцев и один с фотокамерой. Они старательно изобразили на лицах высокомерие, подражая Груму, велели нам ни к чему не прикасаться, а потом отвели Вульфа за стол к трупу.
Ноги убитого теперь были сведены вместе, с шеи сняли галстук, а в остальном ничего не изменилось.
Вульф нахмурился, разглядывая тело.
Грум спросил:
– Вы можете опознать этого человека?
– Нет, – провозгласил Вульф. – Опознать я его не могу, так как не знаю его имени. Тем не менее я узнаю в нем человека, которого видел однажды в апреле прошлого года. Он пришел ко мне, представился как Отис Росс и нанял меня для оказания детективных услуг. Позднее мне стало известно, что на самом деле он не Отис Росс. Во всяком случае, не тот Отис Росс, за которого себя выдавал. Мистер Гудвин, который видел его не один раз, а целых девять, уже показал, что это именно тот человек.
– Я в курсе. Гудвин, вы по-прежнему придерживаетесь данного мнения?
– Это не мнение. – Коли Вульфу можно его поправлять, то и мне не возбраняется. – Это убеждение. Он – тот самый человек. Точнее, был им.
– Тогда мы можем… Да, кстати. – Он обернулся к столу, показал на стоящий там предмет и спросил криминалиста: – Вы закончили с пепельницей, Уолш?
– Все готово, капитан. Она ваша.
– Вы не поможете нам, Гудвин? С вашего позволения, я хотел бы кое-что проверить. Возьмите эту пепельницу так, как будто собираетесь ударить ею человека по голове. Берите сразу, не думая. Как рука ляжет.
– Нет проблем, – отозвался я и протянул руку за пепельницей.
Подбросив ее в руке разок-другой, я прикинул, что весит она никак не меньше фунта, а скорее всего, больше.
– Нанести удар этой штукой можно двумя способами. Во-первых, если схватить ее за край, вот так. Этот способ удобен, когда у вас есть место и время для замаха.
Я замахнулся для наглядности.
– Человек с большой лапой и длинными пальцами, вроде меня, может просто обхватить ее за днище, вот так. А потом хоть замахивайся, хоть наноси короткий прямой удар или же боковой.
Я изобразил хороший такой короткий прямой удар, потом переложил пепельницу в левую руку, достал правой носовой платок и старательно протер латунь.
– Средненько, – оценил Грум. – Может, там, откуда вы родом, такой балаган пройдет на «ура», но здесь, в Олбани, его не оценят. И не думайте, будто он вам чем-то поможет.
– А что мне поможет? – поинтересовался я. – И чего вы от меня ожидали? Чтобы я отказался прикасаться к ней?
Закончив тереть пепельницу, я водрузил ее обратно на стол.
– Идите за мной, – скомандовал Грум и вышел из комнаты.
Мы проследовали гуськом вдоль коридора, почти до самого конца, где он открыл очередную дверь и встал сбоку, пропуская нас внутрь. Это была угловая комната с окнами на две стены и парой ковров на полу. За столом спиной к одному из окон сидел Альберт Хайатт и говорил по телефону.
К нам приблизился мужчина с большими ушами и шрамом на щеке и спросил Грума, как поставить стулья. Так, разумеется, был ответ, чтобы Вульф и я оказались лицом к окну. К тому моменту, когда Хайатт закончил телефонный разговор, мы все уже расселись: Вульф и я – бок о бок, а ушастый – за маленьким столиком неподалеку с блокнотом и ручкой наперевес.
Хайатт встал и пригласил Грума сесть рядом с ним за стол, но тот поблагодарил и отказался, устроившись на стуле перед столом, лицом к нам. Все свое внимание он сосредоточил на Вульфе.
– Мистер Хайатт разрешил мне ознакомиться с вашими отчетами. Я говорю об отчетах администрации штата относительно прослушивания телефонных линий. Также он передал мне содержание вашей с ним сегодняшней беседы. В основном она свелась к повторению отчета. Сейчас вы не хотите что-то изменить в ваших показаниях?
– Нет, сэр.
– Тогда, может быть, желаете добавить что-нибудь?
– Это зависит от ситуации. Если меня или мистера Гудвина подозревают в убийстве, то я считаю нужным добавить пару слов. Мы под подозрением?
– Скажем так: обвинений против вас не выдвигают. Вы задержаны для дачи показаний. Мы хотим выяснить, чт́о вам известно об убийстве человека, с которым, по вашему собственному признанию, вы вступали в деловые отношения и к которому у вас имелись претензии. У вас ведь были к нему претензии?
– Действительно, были. Я желаю сделать заявление.
– Прошу вас.
– Я получил предписание от администрации штата явиться по этому адресу в Олбани сегодня к десяти часам утра. В шесть утра я выехал из своего дома в Нью-Йорке на автомобиле, за рулем которого сидел мистер Гудвин. По дороге мы один раз остановились, чтобы перекусить тем, что взяли с собой, и выпить кофе. К месту назначения мы прибыли немногим ранее десяти часов и вошли в здание. Нас проводили в комнату сорок два на четвертом этаже. Мы проследовали туда, нигде не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Я оставался там вплоть до того момента, когда меня пригласили к мистеру Хайатту. Мистер Гудвин ненадолго покидал сорок вторую комнату в обществе мисс Салли Колт – они ходили за кофе. За все это время я не видел и не общался с… Как мне называть этого человека?
– Которого убили?
– Да.
– Называйте его своим клиентом.
– В данных обстоятельствах я бы предпочел этого не делать. Бывали у меня клиенты, но этот… Касательно этого человека, который явился ко мне в апреле прошлого года, назвался Отисом Россом и нанял меня для оказания услуг, могу показать одно: как отмечено в моем отчете, после тринадцатого апреля одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года я не встречался с ним, не имел никаких отношений и не получал никаких сведений о его местонахождении. Впервые с той даты я услышал о нем сегодня утром, когда мистер Гудин вернулся после краткого отсутствия с известием о том, что этот человек лежит мертвый в одном из соседних помещений. Впервые с той даты я увидел его несколько минут назад, когда меня отвели в то самое помещение и показали его тело. Я не знал о том, что он находился в этом здании. Можно бесконечно городить предложения, допуская обратное. Я не располагаю никакими сведениями о его смерти или передвижениях перед смертью. Помимо фактов, указанных в моем отчете секретарю штата, я не обладаю никакой информацией, полезной для расследования этого убийства. – Вульф подумал секунду и потом закончил: – Это все, мистер Грум. Я не вижу большого смысла в дальнейших вопросах, но вы, конечно, можете попробовать.
– Да, попробовать можно.
Грум взглянул на меня, и я подумал, что настала моя очередь, но он опять обратил глаза на Вульфа.
– Вы сказали, что вошли в это здание немногим ранее десяти часов утра. Насколько ранее?
– Могу сказать только с чужих слов. Сам я не ношу часы. Но, когда мы вошли, мистер Гудвин заметил, что было без пяти минут десять. Он утверждает, что его часы никогда не ошибаются более чем на тридцать секунд.
– А который был час, когда вы вошли в сорок вторую комнату?
– Не знаю. Могу только прикинуть. Думаю, у нас ушло четыре минуты на то, чтобы дойти до лифта, подняться на четвертый этаж и пройти по коридору до указанной комнаты. То есть мы появились там без одной минуты десять.
– А что, если один или несколько человек из тех, что уже находились в комнате, заявят, будто вы прибыли туда в четверть одиннадцатого?
Вульф смерил его презрительным взглядом:
– Мистер Грум, это бессмысленный вопрос. Да вы и сами это прекрасно понимаете. Как угроза он наивен, как гипотеза – несерьезен. И если действительно кто-то скажет подобное, это вызовет немало сомнений, в том числе в правдивости таких утверждений. Пусть даже это будет несколько человек или все, кто там был. Если вы все же настаиваете на ответе в той форме, в какой был задан вопрос, то я скажу так: либо у этого человека – или нескольких человек – спешат часы, либо его подвела память, либо он лжет.
– Угу. – По-видимому, Грума не так-то легко было вывести из себя. – Естественно, вы, Гудвин, подтверждаете все, что сказал Вульф. Подтверждаете?
– Естественно, – кивнул я.
– Да или нет. Подтверждаете?
– Да.
– В том числе время вашего прибытия в здание?
