В следующий момент Джефферсон ввел в комнату высокого худого человека с небольшим чемоданчиком в руке.
— Это доктор Мэтьюсон, — представил его майор.
Инспектор и доктор кивнули друг другу, затем инспектор взмахнул рукой в сторону кресла.
— Вот тело, доктор, — сказал он. — Ничего в этом деле особенно примечательного. Но вы, разумеется, знаете, что коронер хочет детального отчета.
Доктор Мэтьюсон снова кивнул и, поставив свой чемоданчик, склонился над неподвижной фигурой в кресле и занялся осмотром.
Это не заняло у него много времени.
— Мертв около восьми часов, — быстро доложил он инспектору, выпрямившись. — Давайте подсчитаем. Сейчас несколько минут одиннадцатого, не так ли? Я бы сказал что он умер около двух часов утра. Револьвер, должно быть, находился в нескольких дюймах от лба, когда он выстрелил. Пуля могла… — доктор тщательно пощупал затылок умершего и, вынув из своего кармана ланцет, сделал надрез на голове. — Вот она! — сказал доктор, извлекая небольшой кусочек сверкающего металла. — Находилась как раз под кожей черепа.
Инспектор сделал несколько коротких заметок в своей записной книжке.
— Совершенно очевидно, что рана нанесена им самим, — заметил он.
Доктор поднял повисшую руку и внимательно разглядывал пальцы, державшие револьвер.
— Да, совершенно очевидно. Захват правильный и, должно быть, сделан еще при жизни.
Доктор с трудом освободил револьвер из сжатых мертвых пальцев и протянул его инспектору. Последний открыл камеру барабана и провернул его.
— Заряжен не полностью, но был произведен только один выстрел, — заявил он и сделал еще одну пометку в записной книжке.
— Края раны почернели и на окружающей коже остались следы пороха, — продолжал сообщать доктор.
Инспектор извлек пустой патрон и вложил в него пулю, сравнивая с остальными патронами.
— Зачем вы это делаете? — с интересом спросил Роджер. — Вы же знаете, что пуля должна была вылететь из этого револьвера?
— Не мое дело что-нибудь знать, сэр, — несколько раздраженно ответил инспектор. — Моя работа состоит в том, чтобы собирать улики.
— О, я не имел в виду, что вы действовали не вполне правильно, — поспешил заверить его Роджер. — Но я никогда раньше не видел ничего подобного, и меня просто удивило, зачем вы приложили так много усилий, чтобы собрать улики, когда причина смерти настолько очевидна.
— Видите ли, сэр, определять причину смерти — не мое дело, — охотно объяснил инспектор, польщенный проявленным интересом. — Это дело коронера. Все, что я должен сделать — собрать какие только возможно улики, какими бы незначительными они ни казались. Тогда я докладываю их коронеру, а он, соответственно, направляет присяжным. Это и есть правильная судебная процедура.
Роджер снова приблизился к Алеку.
— Я ведь говорил, что он не дурак, — пробормотал он на ухо другу, который молча с интересом следил за разговором о судебной процедуре. — Он уже третий раз утер мне нос.
— Между прочим, сэр, — сказал инспектор доктору Мэтьюсону, — как я понимаю, леди Стэнуорт послала за вами, потому что вас уже вызывали раньше.
— Совершенно верно, инспектор, — ответил доктор. — Мистер Стэнуорт сам пригласил меня, когда у него была сенная лихорадка.
— О! — с интересом откликнулся инспектор. — И я полагаю, что вы более или менее обследовали его.
Доктор слегка улыбнулся. Он вспомнил довольно напряженные полчаса, проведенные в этой комнате со своим пациентом.
— В сущности, я обследовал его в самом деле очень внимательно. Разумеется, по его собственной просьбе. Он сказал, что за пятнадцать лет впервые видит доктора, и хотел бы должным образом воспользоваться этим, раз уж представился такой случай.
— И как вы его нашли? — с интересом спросил инспектор. — С ним было что-нибудь неладно? Сердце… или что-нибудь в этом роде?
— Ты видишь к чему он клонит? — прошептал Роджер Алеку. — Хочет узнать, не страдал ли тот какой-нибудь неизлечимой болезнью, которая могла бы привести к самоубийству.
— С ним все было абсолютно в порядке, — решительно заверил доктор. — Как говорится, находился в полном здравии. Собственно говоря, для человека его возраста он был в замечательном состоянии.
— О! — инспектор явно был несколько разочарован. — Ну что же, тогда займемся сейфом.
— Сейфом? — встревоженно повторил майор.
— Да, сэр. Я полагаю, если вы, конечно, не возражаете, что мне следует познакомиться с его содержимым. Оно может пролить некоторый свет на происшедшее.
— Но… но… — майор заколебался, и любопытному Роджеру показалось, что на обычно невозмутимом лице майора появились следы настоящей тревоги. — Но разве это необходимо? — спросил он более спокойно. — Там могут находиться личные бумаги в высшей степени конфиденциального характера. Я не могу сказать, что мне это известно, — добавил он несколько поспешно. — Мистер Стэнуорт всегда был исключительно скрытным в отношении содержимого сейфа.
— Тем больше причин осмотреть его, — сухо возразил инспектор. — Что касается конфиденциальности, никто ничего разглашать не будет… Если, разумеется, не появится какой-либо причины для обратного, — мрачно добавил он.
Джефферсон все еще колебался.
— Разумеется, если вы настаиваете, — медленно произнес он, — мне добавить нечего. Тем не менее должен сказать, что это выглядит в высшей степени ненужным.
— Сэр, предоставьте право решать это мне, — коротко ответил инспектор. — А теперь не могли бы вы сказать, где находятся ключи и сообщить комбинацию.
— По-моему, мистер Стэнуорт всегда держал связку ключей в правом кармане жилета, — монотонно, без всякого желания сказал майор, будто тема перестала его интересовать. — Что касается комбинации, должен заявить, что не имею о ней ни малейшего представления. Я не был настолько в доверии мистера Стэнуорта, — добавил он с некоторым оттенком горечи в голосе.
Инспектор ощупал упомянутый майором карман.
— Гм, теперь ключей здесь нет, — сказал он и быстрыми, ловкими движениями принялся обыскивать другие карманы. — А-а! Вот и они! В верхнем кармане! Он засунул их туда по ошибке. Но вы говорите, что не знаете комбинации? Интересно, как бы это можно было узнать? задумчиво произнес он, взвешивая на руке связку ключей.
Роджер прохаживался с беззаботным видом по комнате. Если сейф откроют, ему хотелось непременно взглянуть на его содержимое. Сейчас он остановился около камина.
— Ого! — вдруг воскликнул он. — Кто-то тут что-то жег! — Он наклонился и заглянул за каминную решетку. — Бумага! Я не буду удивлен, инспектор, если этот пепел все, что осталось от ваших улик!
Инспектор поспешно пересек комнату и присоединился к Роджеру.
— Боюсь, мистер Шерингэм, вы правы! — разочарованно заметил он. — Я сам должен был это увидеть. Благодарю вас. И все-таки, в любом случае мы должны как можно скорее открыть сейф!
Роджер снова приблизился к Алеку.
— Один-ноль — в мою пользу! — улыбнулся он. — Теперь, будь инспектор из тех типов, про которых пишут в книгах, он бы стер меня в порошок за то, что я обнаружил важную улику, которую он пропустил. Не-ет! Он мне положительно нравится!
Инспектор спрятал свою записную книжку.
— Ну что же, доктор, — быстро сказал он, — по-моему, нам тут пока делать нечего.
— Мне здесь, конечно, делать нечего, — отозвался доктор Мэтьюсон. — И если я вам больше не нужен, то предпочел бы уйти: сегодня я довольно сильно занят. Отчет я пришлю вам немедленно.
— Спасибо! Нет, сэр, здесь вы мне больше не нужны. Я сообщу вам, на когда будет назначено предварительное слушание. Возможно, оно состоится завтра. А теперь, сэр, — обратился он к Джефферсону, — если вы разрешите, я позвонил бы коронеру и сообщил обо всем. А после этого, если найдется где-нибудь подходящая комната, я бы хотел расспросить этих джентльменов и вас, а также других жильцов дома о том, что им известно. Мы могли бы приблизиться к тем причинам, о которых упоминает мистер Стэнуорт.
Инспектор осторожно собрал, сложил документы и тщательно засунул их в карман.
— Значит, вам не нужна больше эта комната? — спросил майор.
— В настоящее время нет. Но я пришлю констебля, которого взял с собой, чтобы он проследил за комнатой.
— О! — произнес майор.
Роджер удивленно взглянул на майора, потом зашептал Алеку, когда они вслед за другими выходили из комнаты:
— Послушай! У меня что-то с головой или Джефферсон и в самом деле был разочарован?
— Один господь знает! — тоже шепотом ответил Алек. — Я ничего не понимаю; все что-то темнят, и ты такой же скверный, как и остальные!
— Погоди, пока мы останемся наедине. Я тебя заговорю до смерти, — пообещал Роджер.
Инспектор давал инструкции констеблю — дородному сельскому парню, который все это время терпеливо ждал в холле. Когда майор Джефферсон повел всех в малую столовую, констебль важно шагнул в библиотеку. Впервые ему был доверен такой ответственный пост, и каким бы непродолжительным ни оказалось это важное задание, уважение констебля к своей особе невероятно возросло.
