– Какой репетиции?
– Вашей истории.
– Что еще за история?
– Той самой, которую вы намерены поведать полиции и репортерам газет. Сначала лучше мне расскажите ее, а я задам вам несколько вопросов и внесу в нее коррективы.
– Мистер Мейсон, вы мне угрожаете?
– Совсем нет.
– Почему я должна что-то рассказывать полиции?
– Потому что вас будут допрашивать.
– О Дугласе Хепнере?
– Именно.
– Где вы сейчас находитесь?
– Неподалеку от вашего дома.
Она слегка заколебалась, а потом вдруг засмеялась.
– Знаете, мистер Мейсон, вы меня заинтриговали. Я много читала о вас и вашем таланте ведения перекрестных допросов. И знаете, я подумала, что, наверное, занятно будет испытать на себе взгляд ваших проницательных глаз. Во всяком случае, приезжайте. Я жду.
– Сейчас буду, – сказал Мейсон и повесил трубку.
В вестибюле «Белинда эпартментс» он приветливо улыбнулся привратнику – другому, не тому, с которым ему и Делле Стрит пришлось столкнуться утром, поднялся поверх, нажал кнопку звонка. Миловидная, молодая женщина почти тотчас же отворила дверь, устремив на адвоката изучающий взгляд своих серых глаз.
– Хочу поздравить вас, мистер Мейсон, – начала она. – Прошу вас, входите.
Мейсон вошел в квартиру.
– С чем вы хотите меня поздравить?
Она указала на стул.
– Поздравить с теми методами, которыми так умело пользуетесь.
– А именно?
– Предложение прорепетировать историю со мной, прежде чем ею заинтересуются другие.
– О, – невольно вырвалось у Мейсона.
– Он весьма эффективен. Вы часто им пользуетесь?
– Это один из моих любимых, – признался Мейсон. – Он всегда приносит желаемый результат.
– Но это провокация. Ощущаешь лишь легкую тревогу, а не угрозу.
– Я рад, что вы оценили это по достоинству, – сказал Мейсон.
Она предложила сигарету, закурила сама и только после этого спросила:
– Итак, мистер Мейсон, как вы предпочитаете – провести легкий обмен ударами или же сразу отправить меня в нокдаун?
– Это зависит от силы соперника.
– Тогда лучше обменяться ударами.
– Я думаю, что все же лучше быть с самого начала откровенными. Вы мне все расскажете, а затем я задам несколько вопросов.
– Мне эта процедура не подходит. Лучше сразу задавайте вопросы.
– Отлично. Вы знали Дугласа Хепнера?
– Да.
– Сколько времени вы знакомы?
– Мы встретились три или четыре месяца назад на судне, шедшем из Европы.
– Вы с ним были дружны?
– На судне?
– И там, и позже, на берегу.
– Давайте скажем так. Мы были дружны на судне, были дружны и позже, но потом настал перерыв, в течение которого я потеряла его из виду. Потом мы случайно встретились в художественном салоне и, естественно, возобновили отношения, Помнится, он предложил мне зайти куда-нибудь выпить, а потом пригласил пообедать. В тот раз я была занята, но приняла его приглашение на следующий вечер. Кстати, позвольте спросить, чем вызваны эти вопросы, мистер Мейсон, и откуда вам известно, что полицию это заинтересует?
– Дело в том, что я защищаю интересы одной молодой леди, которая страдает временной потерей памяти.
– А, понимаю. Той женщины, которая претендует на право именоваться миссис Хепнер. Как интересно! Так вы полагаете, что я смогу подтвердить ее притязания и сделать из нее, так сказать, честную женщину? Об этом подробно написано во всех вечерних газетах.
– Мне сообщили об этом, – сухо заметил Мейсон. – А сейчас я бы хотел узнать о ваших встречах с Дугласом Хепнером. Когда вы его видели в последний раз?
– Когда? Мне кажется... По-моему, это было вечером пятнадцатого.
– Он не сказал вам, что женился?
– Конечно, нет.
– А говорил ли он вам, что он не был женат?
– Много об этом Дуглас не распространялся, но... Я помню, что он... я не уверена, что имею право обсуждать этот вопрос, мистер Мейсон. Лучше спросите, что еще вам хотелось бы узнать о Хепнере. Могу себе представить, как он удивится, когда прочтет в газетах, что его считают женатым на женщине, потерявшей память.
– Хорошо. Вы знакомы с его родственниками?
– Родственниками? Нет. А почему вы спрашиваете?
– Это правда? – спросил Мейсон, и в его голосе прозвучали нотки сомнения. – Я разговаривал по телефону с его матерью, и она сказала мне, что говорила с кем-то из Барстоу, кто назвался... Однако, может быть, я что-то не так понял...
– Так вот он, ваш нокаутирующий удар, – сказала Сюзанна, пристально посмотрев в глаза Мейсону. – Я все думала, когда же вы кончите разведку и попытаетесь отправить меня в нокдаун. Хорошо. Я ездила с Дугласом Хепнером в Лас-Вегас. Ну и что? Я уже вышла из того возраста, когда требуется спрашивать разрешение, и еще не доросла до того, когда уже все безразлично. Во мне проснулось желание сыграть, а Дуг собирался в Лас-Вегас. Он пригласил меня, и я поехала. Что ж тут такого?
– Ничего, – ответил Мейсон.
– Дуг сделал остановку в Барстоу, чтобы заправить машину, – продолжала она, – и позвонил матери в Солт-Лейк-Сити, сообщив ей, что путешествует с интересной девушкой. Он ранее никогда не говорил со мной о серьезности своих намерений, ибо не знал, как я к этому отнесусь. Поэтому для меня явилось полной неожиданностью его желание «познакомить» нас по телефону. Он безо всякой подготовки вдруг передал мне трубку.
– И о чем же вы с ней говорили? – спросил Мейсон.
– Я совершенно растерялась, ибо не предполагала, что Дуг Хепнер будет обсуждать свои матримониальные дела с матерью. Но вдруг он подзывает меня к телефону и просит, чтобы я побеседовала с ней.
– Он сказал ей о том, кто вы?
– Да, рассказал. Назвал ей мое имя, сообщил мой адрес, описал внешность. Он отметил даже такие детали, как рост, вес, объем груди, талии. Мне показалось, что речь идет о конкурсе красоты.
– И о чем вы говорили?
– Я сказала: «Хэлло, миссис Хепнер. Рада с вами познакомиться», и так далее в том же духе, а она в ответ: «Сын сказал, что вы вместе с ним едете в Лас-Вегас». После этих слов меня разобрала злость. И тогда я решила: пусть он только отвезет меня в Лас-Вегас, накормит, но заказать ему придется не один, а два номера, мистер Мейсон, два! – И она показала два пальца.
– Вы помните число, когда это произошло?
– Я запомнила тот день абсолютно точно. У меня для этого были причины.
Мейсон вопросительно поднял брови.
– Пока я была в отъезде, моя квартира была взломала и в ней совершен акт вандализма. Но я... одним словом, в полицию я не заявила. Я знаю, кто это сделал и почему.
– Акт вандализма? – переспросил Мейсон.
Сюзанна кивнула, и в ее глазах зажглась злость.
– Я художница. Правда, я не пишу полотен. Я занимаюсь изучением определенных фаз развития европейского искусства. Откровенно говоря, я в этой области любитель, да к тому же посредственный. Скорее всего мне никогда не удастся внести выдающийся вклад в мировое искусство. И все же доставляет удовольствие изучать краски, которыми пользовались художники прошлого, цвет, световые эффекты. Мне думается, что именно цвет помогает полнее изучить различные школы живописи. У меня дома хранится большое число репродукций картин великих мастеров. Но не картин в целом, а отдельных фрагментов, которые подтверждают правильность моей теории...
– А вандализм? – спросил Мейсон заинтересованно.
– Да-да, простите. Так вот, кто-то забрался в квартиру и испортил мой живописный материал, на приобретение которого я потратила несколько сот долларов.
– Каким образом они были испорчены?
– У тюбиков с красками кто-то отрезал донышки, а затеи выдавил все содержимое. Часть краски была выдавлена на палитру, а часть – в раковину умывальника. Краской испортили ванну. Ее стенки были похожи на радугу, исполняющую танец святого Витта.
– И вы не вызвали полицию?
– Нет, – ответила она. – Но я знаю, чья это работа.
– Могу я узнать, чья?
– Конечно, можете, – сердито заявила Сюзанна. – Вашей клиентки, вот чья! Но я не хочу газетного шума, не хочу тащить ее в суд. Однако с удовольствием свернула бы ей шею!
– Это сделала Элеонор Хепнер? – с недоверием спросил Мейсон.
– Элеонор Корбин!
– Откуда вы знаете, что...
В это время раздался телефонный звонок.
– Извините, – сказала она и подняла трубку. – Да... Хэлло... О да...
Некоторое время она молча слушала, затем спросила:
– Вы в этом уверены?.. Они уже сделали... вы так думаете?
Затем опять наступила молчаливая пауза, после чего она сказала:
– У меня сейчас гость... благодарю вас... До свидания, – и положила трубку.
– Ну что ж мистер Мейсон, я думаю, что этого достаточно. У вас был напряженный день, и вы узнали буквально все о моей поездке в Лас-Вегас.
Внезапно в ее глазах заблестели слезы. Она поднялась, прошла через гостиную к входной двери и распахнула ее.
– Видит бог, – сказал Мейсон, – я не хотел обидеть вас, мисс Гренджер. Но все же в полиции вам придется рассказать все до конца и...
