Она опустила глаза и не ответила – не понравилось, что он ее так назвал. Но Пьянков и сам это понял и сказал:
– Можешь не отвечать. Ты мне сумку испортила. Чем расплачиваться будешь?
Она ответила, не поднимая на него глаз:
– Денег у меня нет.
Пьянков усмехнулся.
– А мне твои деньги и не нужны, – наконец он отпустил ее руку. Она все поняла, стала медленно раздеваться, нарочно дразня его своим стройным телом. А он поедал ее «голую» глазами, но, к своему огорчению, чувствовал, что желание, кипевшее в нем, не передавалось на член.
Она расстегнула ему штаны, брезгливо посмотрела на еще не зажившие язвы. Связываться с таким не хотелось. «Может, он сифилитик? И член у него какой-то не такой». – Она осторожно прикоснулась к нему рукой.
– Ну что же ты? – Она трогала еще и еще. – Ну? Для чего же я раздевалась?
Он схватил ее за груди и стиснул. При виде полненькой круглой попки, задрожал. Но его член оставался равнодушен к красивой женщине. И это после стольких лет отсидки.
Женщина упала на полку, прижимая Пьянкова к себе. Раздвинув широко ноги, она водила его непослушным членом по влагалищу. Но тот был точно мертвый. Пьянков и сам не чувствовал его, приходя в ярость от собственного бессилия. Так опозориться! Но это было не самое ужасное, теперь он точно знал, что мужская сила покинула его навсегда.
Он закрыл глаза и обмяк, распластавшись на женщине, затем тихо прошептал:
– Все. Я не могу.
Женщина уже не делала никаких усилий, чтобы расшевелить его. Некоторое время она лежала под ним без движения, потом зашевелилась, стараясь выползти.
– Ну хватит, вставай. Валяться на постели будешь. Отрежь свою пипирку и выброси, импотент вонючий. – Она нарочно хотела оскорбить его побольнее. А он затрясся от плача и схватил ее за горло.
– Молчи, сука! Молчи. Ты не знаешь, каким я раньше был мужиком. Из-за такой стервы, как ты, я стал импотентом. Ты понимаешь?
Она зашлась в истерике.
– Ты всегда был импотентом, – хрипло произнесла женщина, уже задыхаясь.
Ее слова резанули по сердцу.
– Нет! Не был. Ты врешь, – чуть не задохнулся Пьянков от злости и со всей силы сдавил ей горло. А когда убрал руки, она уже была мертва.
Он брезгливо посмотрел на нее: глаза выкатила, рот раскрыт, и пена стекла на подушку; руки перепачкал ее рвотой.
– Вот довела, падла! – В нем появилась ненависть не только к этой женщине, а ко всем, какие бы они красавицы ни были. Падлы они!
Открыв окно, он выкурил сигарету и выбросил окурок. «Куда-то надо труп деть. Проводник может кипешь поднять. И неизвестно, сколько у него здесь людей, может, полвагона».
Он не придумал ничего лучшего, как выбросить труп в окно. Ночь. Все спят. Он опять открыл дверь, для верности выглянул в коридор.
Купе проводника не вызвало у него подозрений. «Надо спешить», – решил он.
Женщина оказалась не слишком тяжелой. Пьянков поднял ее и вдруг услышал едва различимый стон. Она была жива.
– Вот тебе раз, – удивился он. – Не додушил стерву.
Ее затуманенные глаза прояснялись. Но он не пожалел несчастную и, перевесив тело в окно, разжал руки. Тело женщины скользнуло вниз, исчезнув в темноте.
Пьянков высунул голову в окно.
Белое бесформенное пятно катилось по насыпи вниз, пропадая из виду. Ее одежду и сумочку он тоже выбросил. Закрыл окно, осмотрелся, лег на свою полку, но заснуть не мог. И дверь запирать не стал.
Рано утром в купе зашел проводник с озабоченным лицом. Его подсадная женщина должна была зайти к нему, но не зашла.
Он опять предлагал чай, а сам обшаривал глазами купе и не мог понять, куда же делась женщина.
Пьянков прикинулся расстроенным.
– Что-то случилось? – осторожно спросил проводник.
Пьянков показал на соседнюю полку.
– Баба тут была. Деньги у меня украла, сука! Во как сумку распорола, – показал он на ее бок, рассеченный бритвой.
Это на проводника подействовало. Он поверил Пьянкову, не зная, что тот выложил деньги в багажный отсек под полкой.
– И много взяла? – спросил он вкрадчиво, что-то тут же обдумывая. На лице заметно было нескрываемое напряжение.
– Много? Все взяла.
– Все? – проводник вытаращил глаза, потом совладал с волнением и протянул, якобы сочувствуя: – Да-а. Плохо дело.
Пьянков мастерски изображал обворованного.
– Да уж куда лучше. Вот зараза! Пока спал, она меня обчистила.
Проводник для чего-то заглянул наверх, потом недоуменно спросил:
– А куда же она делась? Поезд ночью не делал остановок.
Пьянков только пожал плечами:
– Я-то откуда знаю. Наверное, убежала.
– Наверное, – согласился проводник и сразу засуетился, торопясь уйти.
– Слышь, земеля, найти бы ее надо. – Пьянков нарочно не отпускал проводника, наблюдая за его поведением.
Проводник нервничал и торопился.
– Я постараюсь, – пообещал он, отступая к двери.
– А когда ближайшая остановка?
Проводник позеленел от злости. «Вот прицепился, козел!»
– Да сейчас будет остановка. Уже подъезжаем, – ответил он наспех и бросился в свое купе. Он плевался с досады. Первый раз его провели, как мальчишку. И кто? Проститутка, подсаженная им же. Деньги забрала и убежала. Ее надо найти до того, как поезд остановится. Ведь это его идея, и не получить за нее половины?..
Пьянков увидел, как проводник выскочил из своего служебного купе и побежал в другой вагон.
Пассажиры возмущались, но проводник не обращал внимания. Главное, найти эту сволочь!
А за окнами уже мелькал город. Поезд подъезжал к вокзалу.
Когда волна воспоминаний прошла, Пьянков открыл глаза и вытер ладонью слезы.
В этой маленькой, полуразрушенной церквушке он всегда чувствовал себя спокойно. Это было единственное место, где ему хотелось остаться навсегда.
На небольшом постаменте стояли три огарка от свеч. За каждую убитую женщину Пьянков ставил свечу. К этим трем огаркам он поставил четвертую свечу, зажег ее и, не дожидаясь, пока она догорит, ушел.
Назад, в город, он возвращался другой дорогой. Ведь милиция ищет того, кто убил лейтенанта Челядник…
Было начало ноября. Наступили ранние заморозки.
В десять часов вечера к дому, в котором жил капитан Сонин, подъехали темно-вишневые «Жигули». Через справочную службу Пьянков узнал по номеру телефона адрес Сонина и вот наконец приехал. «Настало твое время, Сонин». – Пьянков улыбнулся, представив капитана мертвым. Да разве можно не отомстить человеку, поломавшему тебе жизнь?
На сиденье лежал приготовленный для Сонина подарок: пакет с яблоками, а внизу под ними ручная граната. Ручки пакета Пьянков нарочно склеил так, что, если их попытаться отделить друг от друга, произойдет взрыв. Он соединил липкой лентой ручки со взрывателем.
«Мой подарок тебе понравится, – заранее посмеивался он, считая смерть такого рода наиболее подходящей для Сонина. Он – оперативник, наверняка берет оружие домой, значит, придушить излюбленным способом его не удастся. А с другой стороны, у оперативника всегда дома в запасе что-то имеется на случай обороны. – Пусть начальство считает, что эта граната его. Главное, чтобы она разорвалась в квартире. Значит, надо найти постороннего человека. Он отдаст пакет и быстро уйдет. И никаких свидетелей».
По улице шел маленький старичок в оборванном пальто с сумкой через плечо, в которой таскал все свое имущество. У Пьянкова сразу возникла мысль привлечь к осуществлению своего плана этого бомжа. «Вот кто мне нужен. Уж с этого-то точно спросу нет. Да его никто не станет искать. Кому охота мараться с бомжом».
– Эй, – окликнул его Пьянков.
Старик остановился, обернулся. Кроме него, на улице никого не было.
– Ты! Подойди ко мне, – позвал Пьянков, для верности поманив бомжа рукой, как собаку.
Старик подошел с опаской. Кто знает, что у этого человека на уме. Для забавы может и по последним зубам врезать. Да вроде не похоже. А может, для дела зовет. На всякий случай старик приготовился, если что, отскочить назад.
– Чего надо?
– Вот тебе сторублевка. – Пьянков высунул в окно руку с купюрой, но сразу не отдал старику. – Я тебе дам пакет с яблоками, отнеси его в восемьдесят пятую квартиру. Выйдет мужик, отдай ему пакет и мотай на все четыре стороны. Понял?
Старик взял пакет и сторублевку.
– За такие деньги, командир, я десять раз туда-сюда сбегаю. – Он уже повернулся, чтобы идти, но остановился. – Да, а этот мужик по харе мне не настучит?
Пьянков махнул рукой.
– Не бойся. Он интеллигент.
– Понял, – ответил на это старик и побежал к подъезду.
«Порядок. Подожду минуты три. Как рванет, поеду. Этот бродяжка даже на номер машины не глянул», – думал Пьянков.
Войдя в подъезд, старик не стал торопиться. Посчитал, что восемьдесят пятая квартира на третьем этаже. Остановился на площадке второго этажа и подумал: «Золотые там, что ли, яблоки, раз за них сто рублей дали? А что, если пару штук возьму? Ведь не считали их. От пакета не убудет». – Он посмотрел на пакет и потянул за ручки.
