class="p1">— Я, — кивнул Глеб.
— Где нашли?
— На обходный путях у Конноармейской.
— Пройдемте в отделение. Необходимые формальности, — виновато развел, оперативник руками.
В отделении он провел Глеба в кабинет заместителя начальника по уголовному розыску, о чем-то пошептался со своим шефом и удалился.
— Давай говори правду, — нахмурился худой, похожий на бобра, со злым угрюмым лицом зам по розыску.
— А чего рассказывать? Шел домой, увидел раненого. Подобрал.
— Подобрал? Шел и подобрал. Благородный?
— Учили не оставлять людей в беде.
Он решил не распространяться, как все произошло на самом деле — мало ли что.
— Ха. Приводит подрезанного Муравьеда и заявляет, что просто так шел.
— Какого Муравьеда?
— Ты дуру-то не гони, — зам по розыску пролистнул паспорт. — Действительно на Конноармейской живешь. Работаешь?
— Работал. В фирме «Рюйтель». Ныне безработный.
— Понятно. Все вы — безработные. Ничего, так дальше пойдет, работа в мафии будет в трудовой стаж засчитываться.
— В мафии?.. Слушай, майор, есть еще вопросы? У меня времени нет.
— В камере его скоротаешь, — хмыкнул зам по розыску. — Муравьеда-то давно знаешь?
— Сорок лет. В ГУЛАГе еще вместе сиживали.
— Хохмач, — недобро прищурился зам по розыску. — Сейчас мы…
Тут дверь отворилась, и кабинет моментально стал тесен.
— Здорово, — двухметровый, с литыми плечами посетитель — габаритами он не много уступал тому, кого проучил сегодня Глеб, стиснул ладонь зама по розыску. — В трудах праведных, Леха? Хвалю.
— Вон кореша Муравьедова додавливаю.
— Кореша?! — возмутился Глеб.
— Гигант повернулся к Глебу и одним движением сдернул его со стула, зажал, как в кузнечном прессе.
— Глеб, чертяка! — гигант похлопал Глеба по плечам. — Сколько я о тебе вспоминал!
Дни проходили за днями, сливаясь в серую бесконечную череду. Дважды Настю водили на обследование. Там Менгель и двое его подручных в белых халатах пропускали ее через различную диагностическую аппаратуру и, похоже, остались весьма довольны. Кормили неплохо. Приготовлена пища была не ахти как, но в ней имелось все необходимое, давали даже фрукты и шоколад. Иногда заставляли принимать какие-то таблетки, за этим строго следил Кувалда. После таблеток навеивалась сонливость, но других последствий от них не ощущалось.
Развлечений, понятно, никаких не было. Инга из соседней клетки была не очень-то разговорчива и первое время откровенно цинична. Она не врала насчет того, что баловалась наркотиками. И сейчас страдала без них. Настя как могла пыталась ободрить ее, пробиться через стену отчуждения, и порой ей это удавалось. Через несколько дней привели еще одну соседку — девчонку лет пятнадцати в короткой, поблескивающей стеклянными бляшками куртке и штанах из кожзаменителя. Голова ее была с одного бока выбрита наголо, на другом взметнулась крашенная зеленой и красной красками прическа. Девчонка относилась к числу фанаток нового направления в музыке — стеклорока. Она все время плакала, повторяя со всхлипываниями:
— Мама…
Кроме мамы, она звала Бармалея — своего пса-овчарку, и какого-то Колю.
— Как тебя зовут? — спросила Настя.
— Л-л… Ленка…
— Леночка, — кивнула Настя. — Ты красивая.
Лена всхлипнула. Настя протянула ей руку через решетку, взяла ее узкую шершавую ладонь.
— Не плачь. Все еще образуется.
Лена всхлипнула.
— Я боюсь.
— Не бойся, Леночка. Все будет нормально.
Она погладила девчонку по голове, и та прижала ее ладонь к своей щеке. Лена явственно ощущала тепло, надежду и спокойствие, исходящие от этой ладони.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
…Менгель рассматривал свои пальцы с видимым удовольствием. Тонкие, крючковатые, неровные, как ветки, вместе с тем они являлись совершенными в своем роде. Они могли творить чудеса, обладали невероятной чувствительностью. У Менгеля было немного странное увлечение — он любил мастерить скрипки, помещающиеся в спичечный коробок. Это были настоящие скрипки, все как положено — со струнами, колками, со смычком. На них, возможно, мог бы играть какой-нибудь мальчик с пальчик. Менгель в целом оставался довольным собой, притом оценка его была далека от спесивого самолюбования. Это, — объективная реальность. Редкое со-четание мощного разума и таких тонких пальцев — много ли людей на земле могут похвастаться таким подарком свыше. Да и судьба благоволила профессору. Все складывалось так, как должно было. Впрочем, — в природе каждый занимает отведенное ему место. Свое место Менгель занимал по праву. По праву сильного и умного.
Он оторвался от созерцания своих пальцев и посмотрел на экран монитора, на котором светилось изображение пятого уровня.
Какие нежности, — покачал головой Кувалда.
— Они надеются. Это хорошо, — одобрил Менгель.
— Нам-то что?
— Стресс ухудшает качество материала.
В помещении находился еще один человек — главный ассистент Парфентий Кутепов — сухощавый, с гладко зачесанными волосами, в сильных очках, лет тридцати пяти на вид. При словах Менгеля его передернуло. Он опять ощутил себя ничтожным и ни на что не годным, как тогда, в девяносто первом. Он постоянно с содроганием возвращался мыслями к тому моменту, когда в лабораторию вррвались вооруженные люди. Когда пули дырявили его коллег. Он вспоминал без всякой радости и благодарности, как Менгель подарил ему жизнь, и этим подарком сделал рабом. «Теперь начнется настоящая работа», — пообещал тогда Менгель. И началась. Работа с материалом, который тебе не дадут ни в одном НИИ. Кутепов вздохнул и поймал на себе насмешливый взгляд Менгеля.
— Коллега, вы мне все больше напоминаете рыцаря печального образа. К чему эта тоска в глазах? — улыбнулся Менгель.
— А что, нет причины для нее?
— Оставьте. Исследования продолжаются. На обед нас ждет бутылочка доброго вина. Сегодня у нас красное «Божоле-сюперьор». Из благодатных виноградников южной Франции — долины реки Соны. Как вам?
— Попробуем.
Распечатывание и дегустация новой бутылочки вина давно стало каждодневным ритуалом. Менгель пристрастил к этому своему, второму после изготовления микроскопических музыкальных инструментов, хобби и Кутепова. Надо отметить, подобные обеды сильно скрашивали жизнь.
— Профессор, долго еще нам на этих шлюхиных детей любоваться? — с неожиданно прорвавшейся злобой встрял в разговор Кувалда, хорошо помнивший чувство, владевшее им, когда его отрывали от той девчонки.
— Пока не пустим третью линию.
— И не достанем «синий лед», — сказал Кутепов.
— И не достанем террапирин, — согласился Менгель.
— Ничего, сучки недотраханные, недолго вам осталось… — прошептал под нос Кувалда, выходя из комнаты…
Бывают люди, которых притягивает друг к другу. Энергия их судеб влечет их, как магнитное поле. Между ними возникают невидимые связи. Эти люди встречаются вновь и вновь, опровергая теорию вероятностей, по которой возможность подобных встреч ничтожно мала. Вот так энергия судьбы влекла друг к другу Глеба Кондратьева и Олега Артемьева.
Такая уж работа была у Артемьева — бывать в тех
