Саша внимательно осмотрел шкатулку, несколько раз открыв и закрыв крышку. С ней явно что-то неладно. Шарнир слишком жесткий и крышка закрывается со щелчком. К тому же она неплотно прилегает к шкатулке. Змеи отделаны довольно небрежно. Закрыв глаза, Саша провел пальцами по шарниру, легко нащупав стык между крышкой и шкатулкой. У подлинных изделий Фаберже его заметить невозможно. Это была явная подделка, правда, довольно искусная. Решив не огорчать хозяйку, Саша молча вернул ей шкатулку.
— Ну разве не чудо? — воскликнула она.
— Вы правы, это действительно прекрасная работа, миссис Грир.
— Саша, я же сказала, зовите меня просто Глорией. Ах, Дмитрий, я и не заметила, как вы подошли.
Обернувшись, Саша увидел стоящего рядом Дмитрия.
— Неплохая вещица? — спросил он, усмехаясь.
Молча улыбнувшись, Саша стал рассматривать крошечное кресло в стиле рококо из розового золота с эмалевыми сиденьями. Рядом стояла эмалевая шкатулка, украшенная драгоценными камнями. На ее крышке он увидел фамильный дворец его матери, нарисованный гризайлем. На боковых поверхностях были изображены другие особняки Шермановых.
— Эту шкатулку мне подарила ваша мать, — сказала Глория. — Я всегда любила эту вещь. С нее началась моя коллекция. Мой муж презентовал мне часы, а Нина — эту шкатулку. В то время у нее были большие проблемы со здоровьем, и я отправила ее к лучшему швейцарскому доктору. Ваша матушка была русской до мозга костей. Такая эмоциональная. Когда ей стало легче, она принесла мне это в подарок. Тогда я и не подозревала о существовании Фаберже. Она показала мне крышку с эмалевой каймой по гильошированному фону и крохотными бриллиантами на ободке и объяснила, что изделия Фаберже имеют особую приятную тяжесть и прекрасны не только на вид, но и на ощупь. «Вот чем отличаются истинные произведения искусства, — сказала она мне тогда. — Все их составляющие отличаются высочайшей техникой исполнения. Посмотрите на эту вещь. Один мастер безупречно наложил эмаль. Другой виртуозно гильошировал фон. Третий превосходно оправил и укрепил бриллианты. А резчик по камню, который вырезал шкатулку из одного куска нефрита, сделал стенки такими тонкими, что они просвечивают на свету. Это изделие совершенно во всех отношениях, — закончила она и добавила: — Прямо как вы, Глория. Вы тоже безупречны во всех своих проявлениях и можете по праву считаться произведением искусства. Я хочу подарить вам эту шкатулку за вашу доброту ко мне». — Знайте, Саша, что, когда я умру, эта вещь отойдет вам и вернется в вашу семью. В конце концов, мы ведь только гости на этой земле.
Саша приподнял шкатулку.
— А почему она такая тяжелая?
Глория откинула крышку. Послышался мелодичный звон, сменившийся звуками полонеза из оперы «Евгений Онегин». Это была музыкальная шкатулка. На глаза пожилой дамы навернулись слезы, и она подняла их к потолку, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции. Музыка продолжала играть, и все трое как зачарованные слушали знакомую мелодию. Наконец, шкатулка замолчала, и Глория поставила ее обратно в витрину.
— Я не имею права лить слезы на собственном ужине. Это невежливо по отношению к пришедшим. Дальше смотрите все сами — вам-то уж вряд ли нужны объяснения, — а я возвращаюсь к своим заброшенным гостям. Наслаждайтесь прекрасным зрелищем, а потом присоединяйтесь к нам, — сказала Глория, одарив их ослепительной улыбкой.
— Вот уж не думал, что ваша семья так близко знакома с Глорией, — удивленно сказал Дмитрий.
— Я тоже. Мой отец никогда не говорил о матери и ее друзьях. Тем приятнее встретить тех, кто ее знал.
— Ну еще бы. А что ты думаешь о шкатулке, которую я для нее откопал? Она из коллекции Дикаринских, и я потратил черт знает сколько времени, чтобы их уломать. Они никак не хотели ее продавать. Но я знал, что Глория будет от нее в восторге.
— По правде говоря, она не вызывает у меня доверия. Да что там, я просто уверен, что это подделка.
— Ты это серьезно? Ей уже успел сказать? — вскинулся Дмитрий.
— Да нет, конечно. Но крышка плохо прилегает и какая-то небрежная гравировка на змеях.
— Ах это. Женщина, которой шкатулка принадлежала раньше, уронила ее, и пришлось укреплять шарнир. Я также подозреваю, что она чистила золото каким-то абразивом — вот гравировка и пострадала. Но ты видел клеймо?
— Я больше не смотрю на клейма. Их так легко подделать. Надо осматривать вещь в целом, только так можно выявить фальшивку. Иначе видишь, что получается. Не обижайся, что я тебя учу.
Дмитрий с улыбкой потрепал его по плечу и отошел.
«Точно подделка», — подумал Саша.
Подняв свой стакан с венецианского столика, Саша присоединился к гостям, присев на диван рядом с итальянской принцессой.
— Ну наконец-то! — услышал он голос Глории, приветствовавшей своего последнего гостя.
Обернувшись, Саша увидел Крейга Типпета.
«Этого просто не может быть», — подумал он в отчаянии.
Глория провела гостя по комнате, представляя его остальным. Наконец очередь дошла до Саши.
— Крейг, познакомьтесь с Сашей Озеровским, нашим молодым искусствоведом. Саша, это мой большой друг, адвокат Крейг Тпппет.
— Мы с князем Озеровским уже знакомы, Глория. Можно сказать, старые приятели.
— Да, действительно, — сухо подтвердил Саша. — Мистер Типпет приходил сегодня в «Лейтон», чтобы наложить запрет на наши майские торги.
— Надеюсь, вы понимаете, что здесь нет ничего личного. Просто у меня такая работа, — с усмешкой ответил адвокат.
— Сегодняшний вечер полон сюрпризов, — весело сказала Глория. — А сейчас приглашаю всех к столу.
Ужин прошел намного веселее, чем ожидал Саша. Принцесса сказалась уроженкой штата Флорида, которая за двадцать лет, проведенных в Риме, сумела превратиться в итальянку самого первого разбора. Она не слишком серьезно воспринимала свой титул. Из их беседы за ужином Саша узнал, что она серьезно интересуется музыкой, поэтому большую часть времени проводит в путешествиях, сопровождая своего протеже — молодого многообещающего баритона.
— Он превзойдет самого Сэмуэля Рэми. Голос у него потрясающий, а ведь ему всего двадцать семь.
— Да, он прекрасный певец, принцесса.
— О, только не называйте меня принцессой — я ведь из Таллахасси. Люди меня просто удивляют. Единственная радость от титула — это возможность размахивать им перед носом у тех, кто его лишен, но жаждет получить. Такие, как ваш Дмитрий, просто обалдевают, когда какая-то безродная девка вдруг выбивается в принцессы. — Принцесса подмигнула Саше. — Зовите меня просто Кенди — все мои друзья называют меня именно так.
— Хорошо, Кенди так Кенди, — подмигнул Саша ей в ответ.
Сидя во главе стола, Глория развлекала гостей рассказом о том, как ее случайно заперли в дамской комнате Бленхеймского дворца с одной английской герцогиней.
— Мне пришлось взобраться к Джейн на плечи, а ведь все происходило в пятидесятые годы и на мне было это необъятное платье от Диора. Оно закрыло Джейн лицо, и она ничего не видела и только смеялась. Не забывайте, что это Бленхейм и окошко над дверью находится на высоте примерно четырнадцати футов. Я стала бросать через нее куски мыла, пока снаружи не заметили, что в комнате кто-то есть.
Все дружно засмеялись.
— Кто-то увидел куски мыла, падающие в коридор?
— Не совсем так, — продолжала Глория. — Просто мне повезло, и я сбила диадему с герцогини Девонширской.
Последовал очередной взрыв смеха.
— К счастью, Дево прекрасная женщина и нисколько не обиделась. А теперь, если вы покончили с десертом, мы можем перейти в библиотеку и выпить кофе.
Все поднялись. В библиотеке к Саше подсел Крейг.
— Вы на меня обиделись? — спросил он.
— Мистер Типпет, я с вами практически не знаком, — возразил Саша. — Это всего лишь вторая наша встреча, но всякий раз вы ухитряетесь преподнести мне разного рода сюрпризы. Давайте наконец познакомимся по-человечески. Разрешите представиться: Саша Озеровский.
— Крейг Типпет. Рад нашей встрече.
Они пожали друг другу руки.
— Вы уверены, что сумеете добиться судебного запрета на торги?
— Как адвокат семьи фон Кемп уверен абсолютно. Как ваш новоявленный друг могу сказать, что не совсем. Это долгая история, и я сомневаюсь, что в Америке найдется суд, который сочтет, что богатой немецкой семье следует возвратить дорогую безделушку, даже если она и была украдена у них шестьдесят лет назад.
— Кажется, сегодня я уже слышал что-то подобное.
— Фон Кемпы не основные мои клиенты. Гораздо больше работы мне дает Глория.
— Наши отношения будут конфиденциальными?
— Возможно. Будем держать друг друга в курсе дел, пока идет судебное разбирательство. Это поможет нам обоим.
— Боюсь, что все запросы мне придется передавать в наш юридический отдел.
