— Вы шутите? Откуда у меня такие деньги?
— Не валяй дурочку, иначе я твоей подружке голову отрежу и тебе по почте пришлю.
— Очень прискорбно, — взяв у меня трубку, сказал дядя Жора, — но мы, скорее всего, это переживем.
— Гады, — совершенно неожиданно заявил похититель и отключился.
— Ничего нелепее я припомнить не могу, — пожал плечами дядя Жора.
— Я звоню в милицию, — твердо заявила я. — Глупые шутки или нет, но я не намерена рисковать.
Я потянулась к телефону, дядя Жора перехватил мою руку.
— Обойдемся без милиции.
— Как? — не поверила я.
— Очень просто. Думаю, что, несмотря на заверения о полном взаимопонимании, Хохол не оставил наши особы без внимания и послал кого-нибудь приглядывать за нами. Витя, узнай у людей, не заметили ли они чего интересного.
Сурово молчавший морячок кивнул и пошел звонить. Результаты были неутешительные: в связи с поздним временем беспокоить Семена Ивановича Бойко никто не решился, а вести какие-либо разговоры без его на то согласия — тем более. Придется нам подождать до утра.
Дядя Жора развел руками и посоветовал мне лечь спать. Виктор был непривычно задумчив, и я воспылала к нему благодарностью, потому что решила: он тоже беспокоится за Марью.
Не придумав ничего лучшего, я отправилась в ту комнату, где накануне провела ночь. Все здесь напоминало о Марье, и я, конечно, разревелась. В дверь тихонько постучали, она приоткрылась, и в комнату заглянул дядя Жора.
— Не спишь?
— Конечно, нет, — обиделась я. — Как я могу уснуть?
Он прошел, сел на краешек кровати, но вдруг передумал и устроился в кресле.
— Вы давно знакомы? — спросил он.
— С Марьей?
— Разумеется, с Марьей.
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Ну… видишь ли… — Он подбирал слова, что на него было непохоже, отсутствием словарного запаса он никогда не страдал. — Об этом доме могли знать лишь люди Бойко, в том случае, если проводили меня после встречи, в чем я почти не сомневаюсь. А им совершенно ни к чему похищать Марью. Мобильного у нее нет и позвонить сюда ей никто не мог. Следовательно…
— Она сама могла позвонить.
— Своему похитителю? — Дядя Жора смотрел на меня с печалью. — В любом случае, завтра мы все узнаем.
— Зачем вы мне все это говорите? — насторожилась я.
— Просто хочу, чтобы ты не принимала это близко к сердцу… Иногда случается, что человек, которому ты веришь, оказывается…
— Марья не такая, — перебила я, он пожал плечами.
— Ты к ней успела привязаться, — заметил он тихо. — У меня сложилось впечатление, что ты, в сущности, очень одинокий человек.
— Ничего подобного. У меня есть мама и друзей полгорода, может, даже больше.
— Мама — это замечательно, а друзья бывают разные. Обещай мне: что бы завтра ни случилось, ты не станешь расстраиваться.
— Вы так говорите, как будто уверены… — Тут я опять заревела, а дядя Жора пересел на кровать и обнял меня.
— Никогда в жизни мне так не хотелось, чтобы было по-другому, — сказал он. Вышло немного путано, но я поняла. — Будь моя воля, у тебя бы навсегда исчезли бы все поводы для огорчений.
— Тогда жить стало бы скучно, — ответила я, хотела отстраниться, но вместо этого устроила голову на его плече. Он легонько похлопал меня по спине, поцеловал в висок и со вздохом поднялся.
— Спокойной ночи.
«Угораздило же его жениться, — с тоской подумала я, когда за ним закрылась дверь. — Никакой справедливости в жизни».
* * *
Ночь прошла в слезах и тяжких думах. На счастье, господин Бойко был из тех, кто любит вставать рано, так что в начале девятого он уже звонил дяде Жоре.
— Слышал, что у вас проблемы, — не без яда заявил он.
Дядя Жора ответил, что какой-то идиот с нами шутит шутки, при этом ни в голосе, ни в словаре дяди Жоры не было и намека на интеллигентность, и если бы он сам не маячил перед глазами, я бы решила, что разговаривает с Бойко кто-то другой. Очередное открытие меня не порадовало. Дядя Жора продолжал быть для меня темной личностью с большим количеством загадок, которые явно не собирался разгадывать. Я уж голову сломала, пытаясь решить: кто он? Вывод был неутешительным: как ни крути, а дядя Жора жулик. И говорит как жулик, и кулаками машет так, точно он шпана какая-нибудь. Почувствовав необходимость зареветь от коварства судьбы, я, увлекшись своими размышлениями, едва не пропустила дальнейший разговор.
— Думаю, ваши ребята успели заметить что-то интересное, — сказал дядя Жора, а Бойко захихикал. Ненавижу, когда мужики так хихикают.
— Намекаешь, что я за вами слежку приставил?
— Я бы перестал вас уважать, будь это иначе.
— Ага, — согласился Бойко и на некоторое время задумался.
Дядя Жора его не торопил, пауза показалась мне очень долгой, наконец Бойко сказал:
— Ребятишки мои докладывают: девчонка вышла из дома и добралась на троллейбусе до проспекта Гагарина. Там ее ждал интеллигентик в очках. Они взяли такси и вместе уехали.
— Куда уехали? — спросил дядя Жора. Бойко вновь мерзко хихикнул, помолчал и ответил:
— Они в пригороде. Красное село, улица Ворошилова, дом семь. Мне все это интересным не показалось, и мы наблюдение сняли.
— Девчонку увезли или она сама отправилась? — спросил дядя Жора.
— Встретились, как родные, — на этот раз хохотнул Бойко, а я нахмурилась, не в силах поверить в Марьино коварство.
Это я и заявила дяде Жоре, когда, закончив разговор, он появился в кухне. В ответ он только пожал плечами.
— Что будем делать? — поинтересовался морячок, заглядывая в кухню.
— Ее надо найти, — торопливо сказала я, а дядя Жора едва заметно поморщился.
— Хорошо, прокатимся в Красное село. — Морячок согласно кивнул, а я натянула кроссовки. — Тебе ехать не обязательно, — заметил дядя Жора.
— Я поеду, — отрезала я. Он недовольно нахмурился, но смолчал, зато Витя состряпал дяде Жоре физиономию, которая могла означать следующее: вот так, брат, и ничего с этим не поделаешь.
* * *
Через сорок минут мы уже были в Красном селе. Мой телефон все утро молчал, а я гадала, что нас ожидает. Как всегда, мои фантазии гроша ломаного не стоили по сравнению с тем, что нам преподнесла жизнь.
Итак, мы въехали в Красное село, нашли улицу Ворошилова, притормозили возле магазина и к дому номер семь отправились пешком. Дом оказался обычным деревенским пятистенком, с резными наличниками и флюгером в виде петушка. Правда, был еще крепкий забор с металлической калиткой. Звонок тоже был, но дядя Жора им не воспользовался, прошел дальше по улице и свернул у соседнего дома, мы тоже прошли и тоже свернули. Неприступной крепостью дом выглядел лишь со стороны улицы, забор, окружающий сад, был ветхим и легко преодолимым. По крайней мере, морячок с легкостью оторвал доску от него и внедрился в сад, заросший высокой травой.
Справа была теплица, которой давно не пользовались, обрывки пленки шуршали на легком ветерке. По едва заметной тропинке мы прошли к дому, дядя Жора впереди, а морячок замыкал шествие. Дверь во двор была распахнута настежь. Дядя Жора сделал решающий шаг, а потом прямо-таки привел меня в трепет, потому что в его руках появился пистолет. Я невольно попятилась и, кажется, наступила Вите на ногу. Он улыбнулся, а я вздохнула, потому что и у него в руках тоже оказалась похожая железяка. Конечно, если здесь похититель и вымогатель, оружие вещь не лишняя, однако…
— Может, стоит позвонить в милицию? — пришло ко мне озарение, но, как всегда, поздно.
— Жди здесь, — шепнул дядя Жора и толкнул дверь в дом. Она со скрипом открылась, а я замерла от ужаса, но ничего не произошло. Дядя Жора вошел, морячок следом, и я, на мгновение замешкавшись, последовала за ним.
Где-то рядом работало радио, передавали новости. Я увидела еще одну открытую дверь, туда мы и направились. Дядя Жора вошел первым, и его рука с пистолетом тут же опустилась, морячок пистолет вовсе убрал, а я полезла вперед, чтобы увидеть, что там.
Там было вот что: за столом спиной к нам сидел Олег и уплетал макароны из большой сковородки, рука его двигалась весьма сноровисто, а сам Олег при этом умудрялся что-то напевать. Как только он не подавился. Наблюдали мы это чудо недолго: должно быть почувствовав, что за спиной кто-то есть, Олег повернулся. Глаза его тут же полезли из орбит, он икнул и выронил вилку.
Мы вошли в кухню. Я в полном недоумении, которое могло сравниться лишь с недоумением Олега, дядя Жора и морячок с выражением крайнего недовольства на лицах.
— Привет, — вдруг, раздвинув рот до ушей, сказал морячок, нарушая молчание. Улыбка, кстати, вышла у него пакостной, а приветствие каким-то издевательским.
— Здравствуйте, — со второй попытки смог произнести Олег, косясь на меня.
Я по-прежнему ничего не понимала и даже не пыталась понять, но уже злилась на Бойко, который по неведомой причине нас одурачил.
