— Дедушка говорит, — явно смущаясь, перевела Луиза, — что, ночью он едва не умер. Водка и шампанское — это ужасно!
Громов сочувственно покивал.
— У нас это называют «Северное сияние», — объяснил он.
— «Севегное сияние», — повторил Кастор, качая головой. — Il faut se souvenir [4].
— И ещё, господин Громов, — проговорила Луиза с беспокойством. — Ночью нас обокрали.
— Обокрали?! — Громов похолодел. — Что-нибудь ценное? Деньги? Документы?
— Нет, нет, — поспешила заверить Луиза. — Всё цело, но… Видите ли, кроме картины, мы привезли для музея несколько личных вещей графа Петра Бобрищева, в том числе, письма. И вот они пропали, — Луиза удручённо взглянула на деда.
Луи Кастор, видимо, понял о чём речь. Он заговорил сам, делая паузы, чтобы Луиза успела перевести:
— Ночью в мой номер кто-то проник с балкона. Я видел лишь тень в лунном свете, когда этот человек выходил из комнаты. Я был… болен и принял это за сон. Но утром оказалось, что кто-то рылся в моих вещах. И теперь пропали письма.
— Кому понадобились старые письма? — нахмурился Громов.
— Среди этих писем было одно, — продолжил Кастор, — где упоминается о кладе. Видимо, оно и заинтересовало похитителя.
— О кладе?! — изумился Громов.
— Да, о кладе. Перед арестом в 1919 году Пётр Бобрищев успел спрятать сокровища семьи в тайном месте, — пояснил француз. — В письме брату Павлу он сообщает об этом и к письму прилагает список сокровищ.
— Вот как?! — вновь поражаясь, воскликнул Громов. — Как жаль, что письмо потеряно. Какой был бы экспонат для музея… Здесь об этом кладе легенды ходят.
— Нет-нет! Это, не легенда! — запротестовал Кастор. — Клад, действительно, существует. Он спрятан в графском пруду. Место знали только Пётр и Павел Бобрищевы. Об этом написано в письме. Сын Павла Андрей, белый офицер, бежал во Францию после революции. Письмо, картину и некоторые вещи отца он привёз с собой. Андрей — мой предок, — пояснил Кастор. — Его сын, Пьер, начинает род Касторов во Франции.
— Очень, очень интересно, — задумчиво забарабанил пальцами по столу Громов. — И велико ли сокровище?
— Наверное, велико, — перевела Луиза. — Копия письма сохранилась, и при желании можно посмотреть описание клада.
— Есть, есть такое желание, — заверил Громов. — Копия при вас, господин Кастор?
— Увы, нет, — развёл руками француз. — Я не предполагал, что подлинник может быть похищен. Впрочем, я могу позвонить в Париж и попросить жену выслать копию.
— Да, да, непременно, — горячо настоял Громов. — Вы не представляете, какая это сенсация. Кстати, будем ли мы извещать полицию?
Кастор неуверенно переглянулся с внучкой:
— Кроме писем, у нас ничего не пропало…
— Тогда, пожалуй, нет, — Громов понизил голос. — Приедут, поднимут шум. А у нас фестиваль. Газетчики пронюхают, такое поднимется… Давайте, дорогой Луи, оставим пока происшествие в тайне. Кстати, не пытались ли украсть и картину?
— Картина цела, — заверил Кастор. — Её вчера забрал господин Дольский, директор музея.
— Ну, что же, Иван Степанович, человек исключительной надёжности, — успокоено вздохнул Громов. — Надеюсь, мы вскоре увидим эту реликвию.
4
Караулить привидение сговорились втроём: кавалеров от ночного дозора безжалостно отстранили. «Никакой пользы от них, — объявила Даша со знанием дела, — только ржать будут.»
Она выпросила у кастелянши три солдатских плаща — наврала, что для репетиции: мало ли, вдруг дождь пойдёт. Опять же, плащи непременно устрашат своим видом ненавистных мистификаторов. Общими силами собрали ещё пакет яблок, конфет и тульских пряников, справедливо полагая, что графиня может появиться и под утро. Не сидеть же голодными. Всё это тщательно спрятали в дупло громадного дуба.
Встречу назначили в полночь — как положено во всяких приличных сюжетах.
Со всеми предосторожностями, по отдельности, добрались до заветного дуба, разобрали плащи.
Плащи оказались большими и неуклюжими. Девушки еле управились, помогая друг другу с застёжками и жёсткими капюшонами. Яблоки и пряники распределили по карманам. Вскоре на дорожке возле старого дуба стояли три сгорбленных фигуры, напоминающие монахов-изгнанников.
— Где будем ждать? — шёпотом спросила Маша, подбирая волочившиеся по земле полы.
— У Поцелуева камня, где же ещё, — рассудительно сказала Даша. — По легенде, графиня там каждую ночь встречалась со своим садовником, — объяснила она Луизе. — Напротив камня и в пруд бросилась.
Маша поёжилась, а Луиза и бровью не повела. «Молодец девчонка, в разведку можно брать», — решила про себя Даша и скомандовала подругам двигаться.
По тропе шли гуськом, подсвечивая дорогу телефонами. Поначалу было даже весело: со стороны особняка слышалась музыка и отдалённый смех. Постепенно звуки цивилизации затихли, обжитый человеческий мир остался позади. Воздух слоями, то тёплыми, то прохладными накрывал путешественниц. За прудом, в роще, кричала ночная птица.
Поцелуев камень показался из темноты плоской приземистой громадой.
— Пришли, — сообщила Даша. — Девчонки, отключаем телефоны.
Через секунду девушек обступила плотная, вязкая темнота. От пруда пахло сыростью. В кронах деревьев шелестел ветер.
— Если она появится, — спросила Маша дрожащим голосом. — Что нам делать?
— Сначала сфотать, — распорядилась Даша. — Для доказательства. Только, без вспышки. Это её разозлить может.
— Разозлить? — переспросила Луиза с интересом. — И что тогда будет?
— Утащит с собой под воду, — безмятежно ответила Даша и прыснула. — Девчонки, хватит трястись. Это кто-то разыгрывает. Фотаем и потом кидаемся втроём. Поваливаем и связываем.
— Поваливаем? — поёжилась Маша. — Мы так не договаривались…
— Это я по дороге придумала. И верёвку бельевую взяла, — поделилась новыми планами Даша. — А хорошо бы наручники, — мечтательно добавила она.
В этот момент со стороны пруда раздался всплеск. Девушки замерли. Всплеск повторился.
— Это она! — нервно шепнула Маша, отступая назад.
— Тише! — шикнула на неё Даша. — Привидения по воде не шлёпают.
— Я боюсь, — пролепетала Маша. — Кто знает, шлёпают они или нет?
— Прячемся! — Даша толкнула подруг к камню и укрылась сама.
Девушки замерли. Вновь со стороны пруда донёсся всплеск. Только теперь это был уже не хлопок по воде. Это был всплеск чего-то большого, упавшего в воду.
— Может, рыба? — предположила Луиза.
— Тогда уж дельфин, — отозвалась Маша. — Здоровое что-то.
— Нет, не рыба, — задумчиво промолвила Даша. — В пруду караси да карпы. Нет, это что-то другое. И я, кажется, знаю… Сидите, я пошла, — она встала из-за камня.
— Ты куда? — отчаянно труся, громко зашептала Маша. — Стой! А мы как же?
— А вы ждите. Надо, чтобы кто-то один, а то спугнём всей оравой.
— А тебе не страшно?
— Ещё чего? — возмущённо прошипела Даша. — Я тут выросла. Нет тут никаких привидений! Это кто-то настоящий. А вот кто именно?
Прячась за стволами деревьев, Даша подбиралась всё ближе и ближе к берегу. Несмотря на отважное настроение, сердце её стучало так громко, что ей казалось: его слышно за сто шагов. Некстати заморосил дождь. Разведка осложнилась: теперь придётся ещё и под ноги вглядываться, чтобы не поскользнуться.
Вот и берег. И снова донёсся всплеск и стальной лязг. Нет, это точно не рыба. Это кто-то нырял в пруду! И, видимо, нырял с лодки: слышались удары волн о борт и шорох уключин.
Даша замерла, опустилась на колени у самого берега. Ей показалось, что она видит слабый свет под водой и чёрную мелькнувшую тень. Через минуту снова раздался всплеск, шум выдыхаемого воздуха. Мелькнул и погас луч фонаря. Теперь послышались голоса. Двое о чём-то говорили, кажется, спорили.
Не вставая с колен, Даша отползла от берега и, прячась за деревья, бросилась к перепуганным подругам.
