я сделал все, что было намечено. Марта, вы можете вызывать полицию.
Горничная кивнула головой и вышла из комнаты.
– Как вы убедились, господа, – продолжал детектив, – у многих из вас алиби оказались и не такими уж безупречными, и мы сейчас выяснили мельчайшие подробности, касающиеся той апрельской ночи. Но, по-моему, все на самом деле до банального просто.
– Вы знаете имя убийцы? – удивленно спросил Дейл Томсон.
– Совершенно верно.
– Так назовите нам его, – сказал Герберт Уотер.
– С пребольшим удовольствием.
В гостиной установилась мертвая тишина.
– Рассматривая план этого замка, – продолжал Майкл Моррис, – я отметил для себя следующий факт: спальня Роберта и комнаты для гостей находятся совсем рядом. А вы, мистер Вильямс, – тут голос детектива стал еще тверже, – утверждаете, что до сегодняшнего дня никогда не были в восточном крыле замка, что, впрочем, подтвердила миссис Томсон, а значит, она имела свои основания на такое заявление. Но вот здесь-то кое-что и не вяжется. Ведь вы, адвокат, сами предлагали Герберту Уотеру провести его в комнату для гостей. Вы допустили ошибку, мистер Вильямс. Непростительную ошибку. Ведь если вы никогда не были в восточном крыле, но знали его расположение, то никакого другого объяснения этому факту, по крайней мере, я дать не могу, кроме как того, что вы специально узнавали план этой части замка, вероятно у вашей любовницы миссис Литтлвуд, чтобы совершить свое первое убийство. Мне очень жаль, Кристи, – обратился Майкл к дочери покойного Роберта, которая заплакала навзрыд при последних словах детектива, – вам очень не хотелось бы в это верить.
– Но это еще нужно доказать, – дрожащим голосом произнес Джеймс Вильямс, лицо которого от нервного напряжения покрылось капельками пота.
– Разумеется, – произнес в ответ Майкл, – и можете не сомневаться, я это сделаю. Хотя, кажется, достаточно взглянуть на миссис Литтлвуд, и все станет ясно без всяких доказательств.
Лора Литтлвуд действительно была бледной как мел, и ее дрожащие руки, нервно перебиравшие край скатерти, выдавали ее чрезмерное волнение.
– А теперь дождемся полиции, – вновь произнес детектив, не сводя глаз с рук адвоката.
В гостиной вновь установилась гробовая тишина. И когда настенные часы пробили десять утра, вдали послышался звук полицейской сирены. Так начинался новый день, который для всех присутствующих здесь гостей не сулил ничего хорошего, а для некоторых из них стал роковым.
Следователь Бовин с удовольствием ел жареную курицу с картофельным пюре. Впрочем, сейчас он не чувствовал себя следователем, мыслями он находился на берегу Черного моря, куда уносил его вместе с напарником поезд Москва-Одесса. С Александром Горюновым полковник Бовин познакомился семь лет тому назад, когда тот пришел работать в МУР после окончания Высшей школы МВД. Надо сказать, что он оказался очень талантливым работником с потрясающей интуицией – качеством, которым, к сожалению, обладают немногие, и которое является чуть ли не самым важным для работника уголовного розыска. Они с Бовиным прекрасно сработались и за семь лет раскрутили массу дел. И вот, наконец, вырвались в отпуск, решили съездить отдохнуть на Черное море. Сейчас Горюнов, который, кстати, имел звание капитана, остался в купе, с увлечением разгадывая какой-то кроссворд.
В вагоне-ресторане не было жарко, из открытого окна дул свежий ветерок, однообразно стучали колеса, и все эти обстоятельства подчеркивали спокойствие и благодушие начинающегося отдыха. Бовин кончил свой обед, выпил горячего чаю и, откинувшись на спинку кресла, стал наблюдать за пассажирами, сидящими за соседними столиками вагона-ресторана.
За третьим столом сидели два парня лет по двадцать семь каждому и лениво хлебали остывший борщ. Лицо одного из них даже показалось знакомым следователю, но парни не привлекли его внимания. Его взгляд остановился на толстом мужчине, который так усердно уминал свой обед, что нельзя было без улыбки смотреть на него. Он с таким смаком обгладывал куриную ногу и в тоже время так быстро, что видно боялся, чтобы кто-нибудь не отнял у него этот кусок. Бовин с удовольствием наблюдал за трапезой толстяка.
В это время двое парней закончили есть, встали и направились в свой вагон. Бовин тоже собрался было уходить, как вдруг заметил на одном из кресел, где сидели парни, маленькую кожаную сумку. Буквально через несколько секунд к этому столу подошел неизвестный мужчина, вероятно сидевший позади следователя, и, взяв эту сумку, направился к тому же выходу.
«Что это – кража или задуманная передача?» – подумал Бовин и почувствовал непреодолимое желание разъяснить увиденное. Увы, и в отпуске Бовин оставался преданным своей профессии. Он быстро встал и, расплатившись за обед, направился в ту же сторону, где скрылся мужчина с сумкой. Пройдя два вагона, тот зашел в купе. «Купе номер шесть», – отметил про себя следователь и, достав газету, уселся рядом на откидной стульчик.
– Ну, как пообедали, Григорий Семенович? – доносилось из купе.
– Ничего, до вечера хватит. А вы, кстати, свою сумку забыли в ресторане.
– Ах, я растяпа. Спасибо!..
– Тьфу, – с досадой плюнул полковник, поняв, что ошибался в своих подозрениях. Он свернул газету и отправился в свое купе.
– Что-то вы долго, Дмитрий Андреевич, – произнес капитан, который, развалившись на полке, все еще занимался разгадыванием кроссворда.
Следователь улыбнулся и, сев на соседнюю полку, вкратце рассказал Александру о случившемся.
– Дайте мне слово, – обеспокоенно попросил капитан, выслушав историю Бовина, – что хоть на неделю забудете про то, что вы работник МУРа. Иначе, я чувствую, никакого отдыха у нас не выйдет.
Следователь вновь улыбнулся и положительно кивнул головой:
– Обещаю.
Несколькими часами позже друзья прибыли в Одессу. Они решили не торопиться с оформлением забронированного номера в гостинице, которая находилась не очень близко к вокзалу, и, несмотря на жару и наличие двух чемоданов, пройтись по старым одесским улицам, периодически попивая пиво, которым здесь торговали почти на каждом углу.
До гостиницы они добрались уже поздним вечером. К этому времени погода сильно изменилась. Подул ветер, срывая с деревьев отдельные листья. Сами деревья наклонялись в разные стороны, устрашающе шелестя своими кронами. В небе сверкнула молния, на мгновение осветив гостиницу и часть улицы, затем почти мгновенно грянул гром, и по асфальту застучали отдельные капли дождя. Постепенно дождь усиливался, и скоро он уже со всей силой хлестал по асфальту и по окнам домов.
Когда начался дождь, Бовин и Горюнов уже находились в номере. Александр тут же разделся и плюхнулся на кровать. Полковник же, приготовив постель, потушил свет и подошел к окну. С этой стороны гостиницы находился небольшой садик, по обе стороны которого росли деревья, в центре были расположены скамейки, чуть поодаль клумбы с цветами. Еще раз блеснула молния, ударил гром. Следователь лег в постель и, до смерти уставший, стал быстро засыпать под однообразные удары дождя, впрочем, как и его напарник…
Бовин проснулся от пронизывающего звука сирены, донесшегося с улицы, почти сразу же раздался скрип тормозов. Не успел следователь окончательно проснуться, как за дверью послышались шаги, и чей-то взволнованный голос крикнул: «Мертвый… В четыреста сороковом… Кошмар какой-то…» Бовин мгновенно оделся и, разбудив Александра, выглянул в дверь. Весь коридор заполнили люди в милицейской форме. Дверь в 440-й номер была открыта, рядом с испуганным лицом стояла горничная. К ней подошел один из офицеров и представился:
– Капитан Самойлов. Расскажите, как вы обнаружили труп.
Та что-то быстро заговорила, эмоционально жестикулируя руками. Из соседних номеров стали показываться люди, удивленно наблюдая за происходящим.
– Что случилось? – спросил Бовин у какого-то мужчины в пижаме. Тот пожал плечами:
– Не знаю.
– В чем дело, Дмитрий Андреевич? – поинтересовался сонный Александр, высунув голову из-под одеяла.
– Убийство. – Негромко произнес тот и закрыл дверь.
– Хотите вмешаться? – спросил капитан, лениво потягиваясь и протирая глаза.
Полковник пожал плечами.
– Вроде дал тебе слово провести отпуск, не ощущая себя
