class="p1">– Чистов это, – не дождавшись реакции, просветил свою коллегу Нахабин. – Позавчера освободился. Девять лет за убийство киллера, я правильно вспомнил?
Альберт кивнул.
– Киллер убил жену, Чистов его догнал. И наказал… А сегодня почему не догнал? – спросил капитан, одновременно обращаясь и к нему, и к Алешиной.
– Я тебе все сказал, капитан, – качнул головой Альберт.
– Да нет, не все. Откуда я знаю, может, ты на стороне киллера? Может, на жертву его наводил! – предположил Нахабин.
– Ну, не знаешь, закрывай, – холодно посмотрел на него Альберт.
Он ни в чем не виноват, кроме домыслов, у ментов на него ничего нет. Подержат пару суток и отпустят. А зарешеченные помещения с животным миром в них его не пугают, давно уже свое отбоялся.
– И закрою, – кивнул Нахабин.
И ведь закрыл. Даже наручники надел, хотя не имел, в общем-то, права.
Альберта доставили в отделение, поместили в «обезьянник», часа через четыре появилась Алешина, и его выдернули на допрос.
– Ваша версия подтвердилась, гражданин Чистов, – сказала следователь, изо всех сил стараясь казаться строгой.
Она же официальное лицо, представитель закона, мягкий голос, красота и нежность скорее минус для нее, чем плюс. А голос у нее приятный, с чувственной «шелестинкой», которую она пыталась затушевать грубыми нотками. Но получалось плохо.
– Гражданина Чернова действительно ограбили. И его… э-э, спутница жизни действительно погибла до того, как упала с лестницы. И картину подменили.
– Очень дорогую картину, – уточнил Альберт. – Если из-за нее троих уже убили.
– Да, пожалуй.
– И еще могут убить, – предупредил он. – Вас, например. Если вы будете рыть в этом направлении.
– Вы меня от этого предостерегаете? – Алешина обличительно глянула на него.
– Я не знаю, кто за всем этим стоит. Но это очень крутая фигура, не каждый отважится пойти против Юрия Витальевича Чернова. – А этот отважился… Но мы его найдем.
Молодая она еще, тридцати точно нет. Натура, в общем-то, романтическая, воспитанная на вере в торжество добра над злом, но духом не очень сильная. Погоны надела, чтобы убедить себя и других в обратном, работа в прокуратуре для нее как испытание воли, проверка силы воли, а потом уже карьера, хотя и это не на последнем месте. Но на первом – все-таки испытание. Чтобы убедить себя. И всех. А в частности кое-кого… Альберт смотрел на девушку ненавязчиво, но внимательно, искал, замечал, находил… Вряд ли она хотела заявить о себе парню. Скорее, родителям. По большей части отцу… Возможно, он у нее тоже мент.
А может, Алешина стала служить назло родителям. Хотя вряд ли. Не тот у нее характер, чтобы назло… Впрочем, Альберт мог и ошибаться. Он, в конце концов, далеко не экстрасенс.
– Мы?
– Я на стороне Чернова Юрия Витальевича. Заявляю, подтверждаю и настаиваю.
– Давно вы его знаете?
– Пять лет. Срок вместе отбывали, сошлись. На почве личных интересов.
– И какие это, хотелось бы знать, интересы? – усмехнулась Алешина.
– Плохие интересы. Для нормальных людей плохие интересы. А для плохих людей нормальные.
– Вы плохой человек?
– Я нормальный плохой человек, – не моргнув глазом ответил Альберт.
И на Алешину он смотрел, взглядом потихоньку навязывая ей свою волю. Не подчиняя, а просто навязывая. Умел он так смотреть на людей, не всегда этим пользовался, но сейчас самое время.
– Даже так?
– Со мной можно иметь дело.
– А я собираюсь иметь с вами дело?
– Нет, конечно. Но мне нужен результат. Нужно знать, кто пытался обокрасть моего босса. И я буду работать на этот результат. И вы тоже, хотите вы того или нет, – улыбнулся Альберт.
– То есть наши интересы совпадают?
Алешина, казалось, уже ощущала его влияние, но противилась навязываемой ей воле. И всегда будет противиться, потому что при погонах. Потому что девушка с каким-никаким, а характером. И мент по жизни. С Альбертом ей не по пути, и она четко это знает. И всегда будет знать. Впрочем, он и не претендовал на ее душу. Хотя и хотелось бы заполучить ее тело. Девять лет без женщины, крышу снести может.
– Вдруг мы сможем помочь друг другу? – пожал плечами Альберт.
– Это вряд ли.
– Не буду настаивать.
– Я вам даже больше скажу: работать на ре-зультат вы, гражданин Чистов, не будете. По крайней мере, два дня.
Алешина улыбнулась ему почти ласково. И нежным своим решением отправила его в изолятор временного содержания. На двое суток, для выяснения обстоятельств. И ночью в камеру к нему не пришла.
Человек может врать без зазрения совести, но глаза слезятся ото лжи. Едва заметно слезятся, на уровне ощущений, но Альберт все видит, все замечает. Может, и не врет баба, но точно недоговаривает.
– Я не знаю, кто мог нанять Олега на такую работу. – Она мотнула головой и при этом глянула в окно.
Мельком глянула, инстинктивно, это называется «отвести взгляд».
– Но Олег же устраивался на работу? – спросил Альберт.
Сутки его продержали взаперти, в дело вмешался адвокат Антрацита, подъехал, предъявил, и Альберта выпустили. Пока оформляли возврат, адвокат успел провернуть сделку. Знал он криминалиста, когда-то работал с ним, через него и пробил личность посредника между Мироном и заказчиком картины. В тот же день Альберт с Филимоном выехали в Ярославль, где проживал некий Бережной Олег Александрович. Ночью вернулись в Москву и уже утром навестили Хромову Лидию Михайловну, с которой Бережной познакомился в Ялте прошлым летом. А этой зимой перебрался к ней в столицу. Квартира у бабы своя, деньги водятся, в общем, неплохо мужик устроился.
– А он устраивался на работу? – для вида спросила Хромова.
– Ну не на шее же у вас сидеть? Или вы любите нахлебников?
Альберт игриво толкнул плечом стоящего рядом Филимона. Дескать, есть у него один такой на примете, может одолжить – взамен безвременно ушедшего Олега. Женщина восприняла это как интересную шутку, улыбнулась, сверкнув глазами на Филимона. Не может она без мужиков, жизни без них нет, потому и тащит в дом кого попало.
– Я бы Олега так не назвала, – еще раз глянув на Филимона, зажеманилась дама.
– Значит, все-таки устраивался на работу?
– Дело не в этом…
– Дело в том, что Олег все-таки устраивался на работу! – надавил Альберт. – Куда?
– Ну-у…
– Куда?
– Я бы не хотела об этом говорить…
– Ну чего ты такая овца? – не выдержал Филимон.
Подошел к Хромовой, ладонями своими, как щечками тисков, сжав ее голову. И приблизил к себе, наклоняя. Женщина дико глянула на него. Испугалась она, но в то же время ей стало интересно. Действительно, а вдруг понравится то, к чему ее склонял этот брутальный здоровяк? Угроза ее заинтриговала, а наказание может и возбудить. Но если вдруг, Филимону лучше не начинать. Хромова, может, и слаба на передок, но она не шлюха. А если да, то ни за что себе в этом не признается. И будет сопротивляться. Может и укусить. А бить ее точно нельзя: рано или поздно менты доберутся до нее, отбрехивайся потом.
До нее менты добраться могли, а до угонщиков уже нет. Антрацит лично говорил с дядей Сашей, пацаны вышли на пацанов, которые продали две угнанные тачки каким-то левым. Но их еще ночью нашли мертвыми в своем гараже. Типа, друг друга убили. Один молотком по голове ударил, а другой из переделанного «газовика» в него выстрелил. Поверят менты в такой подлог или нет, дело десятое, но факт есть факт: заказчик картины тщательно убирает ведущие к нему нити. И работают на него профи. Ну так по-другому и быть не могло. Бросить вызов Антрациту мог только ну очень уверенный в себе и в своих возможностях человек.
– Да не овца! – напрягая голову, проблеяла женщина.
Филимон снова потянул ее на себя, а потом резко отпустил. Голова как мячик отскочила назад.
– Тогда говори!
– Олег в охранную фирму ходил устраиваться. Универсам тут у нас, охранником туда хотел пойти работать.
– А в чем секрет? – спросил Альберт.
– Не секрет… Просто у меня были кое-какие отношения с Егором.
– Кто такой Егор?
Альберт смотрел фотографии, выставленные на полке мебельной стенки. На одной Хромова была снята с мужем и еще какой-то семейной парой. Возможно, он уже видел Егора – с женой.
– Ну брат моего покойного мужа… Не совсем брат. То есть брат, но не родной.
– Короче!
– Егор сказал, к кому обратиться. Но сказал, никому ничего не говорить.
– О чем никому ничего?
– Ну, если спрашивать будут.
