— Боже мой! — воскликнул Огилви, конвульсивно дернувшись и уставившись на собеседника широко раскрытыми глазами. — Что общего у этих людей с нами?!
— Это нам и надо выяснить, — ответил Суликов, внимательно всматриваясь в юриста с Уолл-стрит. — Вам, без сомнения, все они известны, не так ли?
— Да... То есть нет! — запротестовал Огилви, краснея и одно за другим выстреливая слова. — Здесь другая ситуация. Они не имеют отношения к нашему бизнесу, в который мы вложили миллионы и разрабатывали двадцать лет!
— Могу я вам напомнить, советник, что и заработали на нем миллионы?
— Спекулятивный капитал на международных рынках! — воскликнул адвокат. — Это не считается преступлением в нашей стране. Деньги перетекают на другие континенты нажатием на клавишу компьютера. Повторяю, это не преступление!
— Неужели? — Советский генеральный консул удивленно приподнял брови. — Мне казалось, что вы как юрист лучше, чем доказывает это заявление. Вы многие годы занимаетесь скупкой компаний по всей Европе путем слияний и поглощения, используя фальшивые или подставные фирмы. Компании, которые вы приобретаете, продают свою продукцию на одном и том же рынке, и вы по договоренности с конкурентами устанавливаете монопольные цены. По-моему, на юридическом языке это называется сговором и ограничением нормальной торговли. В Советском Союзе у нас не возникают сложности с подобными юридическими терминами, поскольку цены устанавливаются государством.
— У вас нет доказательств, подтверждающих подобные обвинения! — заявил Огилви.
— Конечно, поскольку есть лжецы, готовые подкупить кого угодно, и не брезгующие ничем юристы, готовые дать нужные советы лжецам. Это великолепно задуманное предприятие, в лабиринтах которого легко заплутать; мы оба немало поимели от него. Вы продавали нам в течение многих лет все, в Чем у нас была нужда, в том числе и товары, на которые было наложено эмбарго вашего правительства. Вы всегда выступали под разными названиями, наши компьютеры выходили из строя, пытаясь удержать их в памяти.
— У вас нет доказательств! — еще раз подчеркнул юрист с Уолл-стрит.
— Меня не интересуют эти доказательства, советник. Сейчас мне важны только имена, которые я вам назвал. Итак, по порядку: адмирал Холланд, Александр Конклин, доктор Панов и, наконец, Джейсон Борн и его жена. Пожалуйста, расскажите мне о них.
— Почему? — взмолился Огилви. — Я только что объяснил вам, что они не имеют никакого отношения ни к вам, ни ко мне, ни к нашим сделкам!
— А нам кажется, что имеют... Так почему бы не начать с адмирала Холланда?
— О Боже!.. — Взбудораженный юрист покачал головой, несколько раз запнулся, а затем слова хлынули из него потоком: — Холланд, ладно, видите ли... Мы завербовали в ЦРУ одного человека — аналитика по фамилии Десоул, который запаниковал и захотел разорвать с нами отношения. Мы не могли допустить этого, и он был ликвидирован — профессионально ликвидирован... То же самое нам пришлось сделать еще с несколькими людьми, которые стали опасны для нас. У Холланда могли возникнуть подозрения, и, вероятно, он догадывается, что тут что-то не чисто, но дальше этого дело не пойдет: профессионалы, которых мы наняли, работают, не оставляя следов.
— Очень хорошо, — произнес Суликов, по-прежнему не отходя от камина и смотря сверху вниз на взбудораженного Огилви. — Следующий, Александр Конклин.
— Это бывший резидент ЦРУ, близкий друг Панова, врача, и они оба связаны с человеком по имени Джейсон Борн и его женой. Их связь — очень давняя, она корнями уходит в Сайгон, если честно. Видите ли, в нашу систему проникли, некоторых наших людей шантажировали, им угрожали, и Десоул пришел к выводу, что пресловутый Борн — при содействии Конклина — несет ответственность за это проникновение.
— Как ему удалось это сделать?
— Не знаю. Знаю только, что Борна необходимо ликвидировать, и наши профессионалы взялись за этот контракт, точнее контракты. Их всех надо убрать.
— Вы упомянули Сайгон...
— Борн был частью старой «Медузы», — тихо вынужден был признать Огилви. — И, как большинство этих вояк, он — обычный вороватый неудачник... Это могло произойти случайно: он мог узнать кого-то, с кем встречался двадцать лет назад. Десоул слышал одну историю об этом мошеннике Борне — кстати, это его псевдоним... что, мол, тот был подготовлен Управлением и принял на себя личину международного убийцы, чтобы поймать в ловушку другого убийцу, которого они называют Шакалом. Но этот план провалился, и Борна отправили на пенсию с золотыми часами на память. «Спасибо за усердие, старина, но теперь все кончено». По всей видимости, он думал сорвать более солидный куш, поэтому решил заняться нами... Теперь вы понимаете, не так ли? Это разные вещи. Между ними не может быть ничего общего.
Русский расцепил ладони и сделал шаг вперед, отойдя от камина. Его лицо выражало скорее озабоченность, чем тревогу.
— Неужели вы действительно настолько слепы или ваше поле зрения настолько сужено, что вы видите только свое предприятие?
— Я отвергаю ваши оскорбления... О чем, черт подери, идет речь?
— Связь существует, и она была создана ради одной-единственной цели. Вы всего лишь побочная ветвь, которая внезапно приобрела для властей чрезвычайно важное значение.
— Я не... понимаю, — прошептал Огилви, лицо которого внезапно побелело.
— Вы только что сказали об «убийце, которого они называют Шакал», а перед этим охарактеризовали Борна как незначительного негодяя-агента, специально подготовленного для того, чтобы стать убийцей... План провалился, и Борна отправили на пенсию «с золотыми часами на память». По-моему, так вы сказали.
— Так мне сообщили...
— А что еще вам известно о Карлосе-Шакале? И о человеке, который использует псевдоним Джейсон Борн? Что вы знаете о них?!
— Честно говоря, очень мало... Два стареющих киллера, настоящие подонки, которые многие годы пытаются уничтожить друг друга. Но кому до этого есть дело? Меня заботит только полнейшая секретность вокруг нашей организации.
— Вы все еще ничего не поняли, верно?
— Что я должен понять, объясните, ради Бога!
— Может, Борн не такой уж подонок, как вы о нем думаете, если вы приглядитесь к его связям.
— Будьте Добры, говорите яснее, — ровным голосом попросил Огилви.
— Он использует «Медузу» для того, чтобы вести охоту за Шакалом.
— Невозможно! Та «Медуза» много лет назад разгромлена в Сайгоне!
— Очевидно, он думает иначе. Не соблаговолите ли вы снять свой великолепный пиджак, закатать рукава рубашки и показать мне маленькую татуировку на внутренней стороне предплечья?
— Тут нет связи! Это всего лишь памятка о войне, которую никто не поддерживал, но мы обязаны были сражаться!
— Да бросьте вы, советник... Сражались со складов в Сайгоне? Обдирали как липку собственные войска и отправляли курьеров в швейцарские банки... За подобные подвиги не награждают...
— Гнусная клевета, провокация! — взорвался Огилви.
— Расскажите об этом Джейсону Борну, который прошел школу в той, первой, «Женщине-Змее»... Да, советник, он вышел на вас... И теперь использует в своей охоте на Шакала.
— Каким образом, объясните, ради Бога!
— Не имею понятия... Прочитайте вот это. — Генеральный консул быстро подошел к столу, взял лежавшую на нем стопку скрепленных листков бумаги и протянул их Брайсу Огилви. — Это запись телефонных переговоров, которые велись четыре часа назад из нашего посольства в Париже. Подлинность голосов установлена, определены абоненты, с которыми были переговоры. Внимательно прочитайте это, советник, а потом как юрист выскажите свое мнение.
Прославленный адвокат Ледяной Огилви жадно схватил листки и стал пробегать глазами один за другим. Кровь отливала от его лица, и, оно наконец приобрело мертвенно-бледный оттенок.
— Боже правый, им все известно... Мой кабинет прослушивается! Как это могло произойти? Безумие какое-то! В наш круг невозможно проникнуть!!!
— Вновь предлагаю рассказать это Джейсону Борну, а также его старому другу и резиденту в Сайгоне Александру Конклину. Это они вышли на вас.
— Это невозможно! — проревел Огилви. — Мы откупились или ликвидировали всех в «Женщине-Змее», кто мог хотя бы подозревать о масштабах нашей деятельности. Боже, их было не так уж и много, а тех, кто по-настоящему воевал, можно пересчитать по пальцам! Я ведь говорил вам, что они были подонками и даже больше того — уж нам-то это известно — ворами из воров, которых разыскивали за преступления в Австралии и по всей Юго-Восточной Азии. Тех, кто принимал участие в боевых действиях, — мы нашли и убрали!
— Мне кажется, кого-то вы все-таки упустили, — заметил Суликов. Юрист вновь обратил свой взгляд на листки бумаги; на его лбу выступили капли пота.
— Боже праведный, — прошептал он, закашлявшись, — я погиб.
