ведь пустой.
— Авторучка-шприц? — подсаживаясь к столику, переспросил Кочетов. — Пожалуй, в условиях... — продолжил было он, но не договорил. Прервал телефонный звонок.
— Майор Кочетов слушает, — подняв трубку, отозвался Григорий Иванович. — Есть, товарищ полковник, идём.
— Что-то срочное, — вскакивая из-за столика, догадался лейтенант.
Они оба знали, что заботливый ко всем своим подчинённым полковник без крайней необходимости не прервал бы их завтрака.
— Я помешал вам, товарищи? — обратился к ним Чумак, едва офицеры переступили порог его кабинета.
— Как раз вовремя, товарищ полковник, — слукавил Рудницкий, которому, как и майору, не хотелось огорчать его.
— Добро, — недоверчиво улыбнулся Чумак и продолжал, указав на сидящего возле стола молодого человека в шёлковой голубой безрукавке с застёжкой «молния». — Товарищ Соболев — шофёр такси. Он говорит, что вчера возил по городу господина Макбриттена.
У Рудницкого щёки зарделись от такой неожиданности.
— Пожалуйста, товарищ майор, — жестом руки полковник предложил своё место за столом Кочетову.
Это было тоже отличительной чертой полковника. Он всегда старался предоставить большую свободу для творческой инициативы своим помощникам.
— Скоро мне на отдых, — говорил он, — а им ещё много лет служить Родине. Пусть учатся, обогащаются опытом, закаляются. А что не так, я подскажу — запомнят на будущее, когда меня рядом не будет.
Нет, не зря любили подчинённые своего начальника. Он умел в одно и то же время быть требовательным командиром, внимательным воспитателем и чутким, отзывчивым другом.
— Одним словом — чекист, — тепло все отзывались о нём...
— Что вы хотите сообщить нам, товарищ Соболев? — обратился к шофёру Кочетов.
— Вчера, примерно в час, то есть в тринадцать ноль-ноль, — поправился шофёр, — только подъехал я к стоянке, что у горсовета, подходит этот иностранец — Гарри Макбриттен...
— Простите, — прервал Кочетов, — вы откуда знаете его?
Шофёр замялся.
— Девушка одна сказала. Она работает в гостинице.
— Девушка — ваша родственница?
— Пока нет, — грустно вздохнул молодой человек.
— Ясно, — чуть заметно улыбнулся майор. — Ну и что же? Подошёл он к вам...
— Подошёл и спрашивает: «Свободен?» Свободен, отвечаю. Он сел рядом со мной и сказал, чтобы я ехал к Парку культуры и отдыха.
— По-русски сказал или как-то объяснил вам это? — поинтересовался майор.
— По-русски. Он хорошо говорит, только чуть-чуть картавит.
— Картавит? — вспомнив показание Забелиной, насторожился Кочетов.
— Есть немножко.
— А вы не ошиблись в том, что вашим пассажиром действительно был Гарри Макбриттен?
— Да нет, товарищ майор, этого не могло быть, — убеждённо возразил Соболев. — Я иногда в гостиницу... на минутку к Маше заглядываю. Она, правда, сердится, но, чувствую, больше для виду. Подруг стесняется, и от администрации нагоняй может быть. Ну, да я там долго не задерживаюсь. Глянул и обратно...
— Так вы в гостинице его видели?
— Точно. Маша мне сказала, что у них там целая делегация поселилась, и показала их и этого иностранца. «Это, говорит, из их числа — Гарри Макбриттен». А сегодня я зарулил к ней, а она и сообщает новость: «Помнишь, Тоша...» Я — Анатолий, а она меня Тошей... «Помнишь, говорит, Гарри Макбриттена, иностранца? Пропал вчера. Везде его ищут, а найти не могут». Ну, я ей — шутишь, мол, всё. Вчера возил его по городу. А она: «Врёшь!» Не вру, отвечаю. Вижу дело серьёзное, чтобы поверила, честным комсомольским подкрепил. Она схватила меня за руку и к администратору. Тот позвонил сюда. Вот я и примчался.
— Понятно. Итак, вы поехали к Парку культуры и отдыха, — напомнил Кочетов.
— Поехали, — подтвердил Соболев. — У входа в парк он расплатился. Я развернулся и покатил обратно, а он к воротам пошёл.
— И больше вы его не видели?
— В том-то и дело, что видел, да ещё при весьма странных обстоятельствах, — многозначительно произнёс шофёр. — Часа через два, это значит в пятнадцать ноль-ноль, подвернулся пассажир на Садовую. Улица эта, как вы знаете, прямо к парку идёт. Доставил я пассажира к месту, он просит подождать. Ну, наше дело такое, что велят, то и делай. Свернул я с дороги, а на Садовой, чай помните, везде палисадники, кусты. Ну, я заехал за них. Тут, думаю, и вздремнуть не грех. И в стороне, и в людях. Только, смотрю, мой иностранец вдруг из магазина «Детский мир» выходит. Мне его видно, а ему меня нет. Постоял он на крылечке, покрутил головой в одну, в другую сторону, а потом быстренько на третьей скорости через дорогу и в ворота — юрк! А там новый жилой дом строится, недели две как начали. Чего, думаю, ему там понадобилось? Гость-то он гость, это верно, но человек чужой. Хотел пойти посмотреть, но тут мой пассажир вернулся. Ну я и поехал, больше ничего не знаю. Не видел после того иностранца.
— Как он был одет?
— На нём был серый пыльник, такого же цвета шляпа, тёмные очки. В руках он держал небольшой чемоданчик.
— Товарищ Соболев, — вступил в разговор Чумак, — вы сказали, он сидел рядом с вами.
— Рядом, товарищ полковник.
— Это, значит, левой стороной к вам?
— Точно, — приподняв локоть правой руки, шофёр будто притронулся им к невидимому пассажиру.
— А вы не заметили?.. Как у него... левое ухо в порядке?
— Как будто ничего, — бойко ответил Соболев, но, подумав, смущённо добавил: — Признаться, я не обратил внимания. — Посмотрев затем на обменявшихся взглядами офицеров, понял, что допустил какой-то промах, и принялся горячо пояснять: — Я ведь за баранкой находился. Тут тебе перекрёстки, семафоры, пешеходы... Пешеход ведь что? Идёт через дорогу в неположенном месте или бросится вдруг бежать. Здесь гляди и гляди...
— Спасибо, товарищ Соболев, — мягко прервал его полковник, — вы помогли нам кое в чём разобраться.
— За что ж спасибо? Раз нужно... каждый с охотой. Всё понимаем, что к чему. А если потребуюсь, позвоните в гостиницу... Маше. Она всегда знает, как легче и скорее меня найти.
Рудницкий пошёл проводить Соболева к выходу.
Полковник и майор остались в кабинете одни.
Алексей Александрович некоторое время сидел на диване, нещадно дымил папиросой и сосредоточенно что-то обдумывал.
— И всё же, Григорий Иванович, сдаётся мне, что это твой крестник, — наконец произнёс он, подошёл
