в городе, в котором гостила делегация, широко развёрнуто жилищное строительство, хозяева за границей вряд ли хорошо заплатят, а диверсию устраивать слишком рано. Кладка стен только началась.
За спинами офицеров послышались неторопливо приближающиеся шаги, сухой кашель и хрипловатый голос:
— Граждане! А граждане!..
Кочетов и Рудницкий оглянулись. Щуря колючие глазки, к ним вразвалку приближался невысокого роста старик в сильно поношенных сапогах, выгоревшем на солнце пиджаке, под которым виднелась тёмно-синяя косоворотка с белыми перламутровыми пуговицами.
— По делу пришли, — спросил он, — или полюбопытствовать? А?
— По делу, — сухо ответил Кочетов.
— Прораб нужен, главный инженер или Сидор Сергеевич? А? — потирая ладонью давно небритую щёку, недоверчиво поинтересовался старик.
— Вы здесь кем работаете? — не отвечая на вопрос, спросил майор.
— Сторожем приставлен.
— Вчера днём вы дежурили?
— Всю эту неделю вторая смена моя. А что? — тревожно насторожился старик.
— Вчера в три часа дня сюда приходил высокий гражданин в сером плаще.
Старик скользнул глазками по тёмно-голубым просветам погон и с готовностью подтвердил:
— Приходил такой.
— Что он здесь делал?
— Спросил, куда жильцы выехали из домов, что были на этом месте.
— Вас спросил?
— Меня. Я ведь тут у ворот.
— Что вы ему ответили?
— Послал в домоуправление. Я ж от стройки работаю, а кто тут жил, куда делся, моей службы не касается.
— Больше ничего он не спрашивал?
— Ничего. Спросил, куда выехали, и всё.
— А где помещается домоуправление?
— За углом. По Советской улице второй дом, в подвале, ход со двора.
— Спасибо.
Офицеры двинулись к воротам. Старик за ними.
— Вот сейчас свернёте налево, — заботливо пояснял он, — а там сразу увидите дом. Он из красного кирпича сложен. Войдёте во двор, тут сразу и дверь в домоуправление. Да её вам каждый жилец укажет.
Старик вышел на улицу, показал, за какой угол свернуть следует, ещё раз повторил, как найти домоуправление, и только тогда расстался с офицерами. При этом лицо его было серьёзное, почти суровое. Можно было с уверенностью сказать, что в это время он думал:
«Такие люди зря расспрашивать не станут. Может, дело тут государственное, по всем статьям для всех нас важное!..»
И потому он старался, как мог лучше, помочь офицерам.
— Действуйте, товарищ лейтенант, — приказал Кочетов.
— Есть, — опустив руки, чуть вытянулся на ходу Рудницкий.
Домоуправление искать долго не пришлось. Старик точно указал, где оно помещалось, к тому же об этом сообщала и маленькая табличка из жести, прибитая сбоку входной двери.
Офицеры вошли в прихожую, пол которой был настлан жёлтыми и красными квадратиками метлахской плитки, спустились по каменной лестнице и открыли дверь в контору.
Разместилась она в довольно большой, почти квадратной комнате с толстыми трубами под потолком, с продолговатыми окнами, защищёнными со двора железными решётками.
Недалеко от входа в ярко-оранжевой шёлковой кофточке сидела девушка. Согнувшись над столом, она что-то сосредоточенно и аккуратно списывала с паспорта в продолговатую анкетку.
— Простите, — обратился к девушке Рудницкий. — У кого я могу узнать, куда переехали жильцы с Советской улицы, где сейчас строится новый дом?
Девушка недовольно подняла голову, но, увидев перед собой красивого молодого офицера, зарделась вся, поправила пышный светлый хохолок над лбом и певуче ответила:
— Пожалуйста... вот к старшему бухгалтеру, — плавным движением руки она указала в сторону немолодой женщины, занимавшей место за другим столом у самого окна.
Рудницкий поклонился девушке и направился к бухгалтеру, которая подсчитывала на арифмометре.
— Минутку, — она ещё несколько раз крутнула ручку счётной машинки, отметила карандашом цифру на ведомости и поверх очков вопросительно посмотрела на Рудницкого.
Тот достал из бокового кармана служебное удостоверение.
Старший бухгалтер взглянула только на обложку его и кивнула головой:
— Садитесь, пожалуйста.
Рудницкий придвинул стул и сел. Ему не хотелось, чтобы разговор принял слишком официальный характер. В таких случаях люди часто стараются подбирать очень точные выражения, а не найдя их, недосказывают всего, что нужно, и это приводит только к путанице.
— К вам часто приходят справляться, куда переселились жильцы из снесённых домов? — спросил он.
— Раньше приходили часто, просто не давали работать. Ведь на том месте, где ведётся строительство, четыре дома стояло. А теперь приходят редко. Вероятно, все знакомые успели побывать у новосёлов. Однако те, кто живёт не в нашем городе, иногда пишут по старому адресу, — женщина улыбнулась и в доказательство сказанного переложила на столе с одного места на другое небольшую пачку разноцветных конвертов.
— Сегодня к вам никто не приходил?
— Сегодня нет.
— А вчера?
— Вчера у нас был четверг, — глянула на настольный календарь бухгалтер. — Тоже, кажется, никого не было. Впрочем, позвольте... Все дни такие одинаковые. Вчера, вчера... Совершенно верно, вчера приходил один такой высокий мужчина в сером костюме.
— Брюнет, блондин?
— Право не заметила. Но Лёля, верно, помнит, — и она обратилась к девушке: — Лёля, вчера приходил этот — в сером костюме. Ты не помнишь, он брюнет или блондин?
— Блондин, — ответила Лёля. — И даже очень интересный.
Кочетов стоял у двери, набивал трубку табаком и не вмешивался в разговор.
— Он был в шляпе? — спросил Рудницкий бухгалтера.
— Нет, без шляпы.
— Как же вы не заметили цвета его волос? — удивился лейтенант.
— Годы не те, — улыбнувшись, вздохнула женщина и с чисто материнской гордостью добавила: — У меня две дочери замужем, сын врач, внуки растут...
— Простите, я не хотел вас обидеть.
— Я понимаю.
Испытывая неловкость от неудачно сложившегося разговора и стараясь её не выдать, лейтенант спросил Лёлю:
— Плащ у него был?
— Нет, он был в костюме, без плаща и без шляпы. В руках он держал небольшой жёлтый чемоданчик, — весьма охотно пояснила девушка.
— А вы не заметили, мужчина этот не картавил?
— Немного да. У него это получалось хорошо, мягко так. Я даже позавидовала.
Лёля не прочь была поболтать с лейтенантом, но тот опять обратился к бухгалтеру:
— Чей адрес он спрашивал?
— Александра Николаевича Павловского.
— Вы ему сказали?
— Сказала.
— А куда переехал Павловский?
— На Калининскую, там дом достраивается, — женщина взяла со стола книгу в тёмно-фиолетовом переплёте, полистала её и, найдя нужную страницу, прочитала: — Павловский Александр Николаевич... так, Калининская улица,
