более, что в порядке ответной любезности на похвалу, пастух мог обратиться с какими-то вопросами, а Райту совсем не хотелось, чтобы его спрашивали. И он приподнял фуражку над головой:
— До свидания, дедушка. Спасибо.
— Не за что, — скромно ответил старик и на прощание посоветовал: — Пройдёшь этот лесок, за ним лужайка будет, так ты возьми левее, в самый угол её. Там дорога идёт, она прямиком тебя на шоссейку выведет.
— Теперь то я не заплутаюсь, — улыбнулся Райт и быстро направился к лесу.
«Ну, кажется, всё обошлось благополучно, —думал он. — Фортуна ещё на моей стороне!..»
Он поравнялся с передней сосной, когда пастух окликнул его.
Райт остановился, настороженно оглянулся, но тут же успокоился. Оказывается, вернулся мальчик, бегавший за бычком, и старик хотел послать своего помощника, чтобы тот скорее вывел путника на дорогу.
— Сам найду, — отказался от услуги Райт, махнул фуражкой и поспешил скрыться в кустах орешника, буйно разросшегося вдоль всей опушки.
Уставший Сергунька довольно кинулся на траву.
— Не маленький, выберется...
Минут десять Райт шёл строго на восток, потом круто свернул вправо и двинулся на юг. Многолетний слой опавшей хвои, поросшей невзрачным белёсым мхом, мягко пружинил под ногами, не сохраняя на себе никакого следа от сапог.
«Ничего, старина, — подбадривал себя Райт, — ты бывал и не в таких переплётах. Тебя, конечно, старательно ищут, всё поднято на ноги, но самое трудное уже сделано — ты бежал! А насчёт того, как отрываться от погони и путать свои следы, тебя учить не следует. Ты это не раз проделывал...»
Он прекрасно сознавал, что возвращаться в город, а тем более в гостиницу ему нельзя. Но это его не обескураживало. В кармане были деньги, много денег. В их могущественную силу Джек Райт верил постоянно и больше всего.
Но особенно радовало и воодушевляло то, что прошло уже больше пяти часов с момента побега, а он оставался на свободе. По глубокому убеждению Райта, это свидетельствовало о том, что напасть на его след никому до сих пор не удалось. И он знал, чем дальше, тем труднее будет это сделать! Время работало на него!
И всё же точила мысль: «Хорошо было бы узнать, как и в каком направлении ведутся поиски...»
Старик пастух успел забыть о своей короткой встрече с Райтом, когда на опушке появилась Тоня.
Девушка негромко поздоровалась с дедом, выбрала поукромнее местечко возле куста, опустилась на колени и, разостлав на траве платок, принялась выкладывать из него нехитрый завтрак, который принесла с собой в плетёной корзинке.
— Сергунь! — крикнул старик подпаску. — Беги сюда! Мать ватрушек с творогом напекла.
— Это она вам наверх-сыт послала, — откидывая толстую русую косу назад, вяло пояснила Тоня.
Старик внимательно пригляделся к внучке, сел рядом на траву и, отламывая кусок хлеба, спросил:
— Что это ты сегодня такая тихая?
Девушка слегка отвернулась и потупилась.
— М-м? — не дождавшись ответа, старик глянул на неё и улыбнулся.
Тоня поёжилась, словно от озноба. На красивом, пышущем здоровьем лице девушки вспыхнули и расползлись багровые пятна.
— Не знаю, дедушка, как и сказать тебе, — тихо произнесла она и ещё тише добавила: — Я сегодня шпиона упустила.
— Кого? Кого? — перестав жевать, недоверчиво переспросил старик.
— Шпиона упустила, — повторила Тоня.
У подбежавшего немногим раньше Сергуньки, что называется, глаза на лоб полезли.
— Настоящего? — едва сдерживая дыхание, прошептал он голосом, перехваченным от внезапного возбуждения.
— Ты, знай, ешь! — сердито отмахнулся от него дед и с укором обратился к внучке: — Ну, сама подумай, откуда у нас тут шпионы возьмутся? Граница ой-ой где! А придут, что им тут делать? Осины считать в лесу или в колхозе трубы на крышах? Так это объект не военный, стратегических значений не имеет...
— Вот вы не верите, а этот настоящий был, — с горечью перебила его Тоня. — За ним на двух автомобилях офицеры приехали. Собак с собой привезли.
— Овчарок? — поинтересовался Сергунька.
Сестра опять не ответила, а старик, будто в раздумье почесал свою жиденькую бородёнку.
— Ежели с собаками, тогда, видать, бандюга настоящий, — заключил он.
— А ведь он у меня на мушке был, — досадовала Тоня. — Я сегодня вместо отца ночь дежурила. Дать бы сразу из двух стволов!..
— Как же без суда? — возразил старик. — А всё ж ты того, внучка, проворонила.
— А ещё комсомолка, — подтрунил возмущённый Сергунька. — Да если ты хочешь, настоящий комсомолец должен за версту врага учуять. Вот как!
— Что-то мне сразу в нём показалось, — будто оправдываясь, делилась своей бедой Тоня, — даже сама не знаю что... Я ведь документы у него потребовала.
А потом вроде всё рассеялось. Человек, как человек. Семён, так тот вообще ничего не подумал.
— И Семён там был? — удивился дед.
— Был.
— Ему совсем непростительно. Недавно из армии вернулся. Чему-то его учили там?
— Баклуши не бил, от командования две благодарности имеет, — заступилась за возлюбленного Тоня, но продолжала виновато: — А этот, я ж говорю, дедушка, человек, как все. Потом самой неловко было за то, что ружьё на него подняла. И одет он просто. В чёрной тужурке, чёрной фуражке, в сапогах...
— Чего? Чего? — забеспокоился, вдруг, старик и напряжённо спросил: — А глаза у него не чёрные?
— Чёрные.
— Нос... вроде с горбинкой.
— С горбинкой.
— Подбородок большой.
— Большой.
— Так я ж его здесь видел, — смущённо сообщил старик.
— Как здесь? — испуганно пробормотала Тоня. — Не может этого быть.
— Точно. Минут сорок назад, а то и час. Я ему дорогу объяснял.
— Что ж это будет? — встревожилась Тоня. — Его ведь ищут совсем в другой стороне, за Старыми Гарями.
— Как это?
— Мы с Семёном туда офицеров направили.
— Ой, как нехорошо получилось, — сокрушённо произнёс старик.
Девушка вдруг вскочила и бросилась через опушку в лес.
— Куда ты? — крикнул ей вдогонку пастух. — Он не туда пошёл. Он на Марьинское...
— Я на Степашевское шоссе, к Семёну! — донёсся из леса голос Тони и гулко повторился эхом.
В лесу, который девушка
