дядей либеральных взглядов стало неизбежностью.
Неизвестно, куда приведет эта дорога. Тем интереснее!
Глава 3. Операция «Канкан»
Треснувший карандаш брызнул щепками. Начальник Иностранного отдела Главного управления госбезопасности Абрам Слуцкий прикрыл глаза и попытался успокоить нервы.
В разведке не бывает легко. Но почему-то он не нервничал так, когда жизнью рисковал в Швеции ради аферы со спичечным королем Крюгером. Или в Париже, когда приходилось внедряться в белоэмигрантскую стаю и отстреливать бывших царских офицеров, вздумавших еще раз побороться с СССР…
В голове снова и снова прокручивались коварные слова Агранова, руководителя ГУГБ и его непосредственного начальника. Тот за округлыми фразами обязательно прятал скрытый подтекст, полный угроз, намеков, недомолвок. Так же было и утром, во время очередного вызова на ковер.
«Какой же он негодяй», — подумал Слуцкий. Агранов всегда казался ему скользким. Поза идейного ветерана-большевика, истинного пролетария фальшива насквозь. В НКВД известно, что происходит он из семьи лавочника, а биография подмочена членством в партии эсеров.
Многое изменилось после убийства Кирова. Теперь очевидно, что Агранову мало поста заместителя народного комиссара внутренних дел. Он подсиживает самого наркома — Ягоду — и не остановится ни перед чем. Ловит каждое дуновение сверху. Легкий намек — и неугодный человек будет пристегнут к очередному процессу против врагов народа.
В пальцах опасно сжат второй карандаш. Возможно, ему тоже придется разделить участь предшественника. Такая теперь служба в ГУГБ, новые занимают место безвременно выбывших.
Щелкнул выключатель. Мягкий свет из-под зеленого абажура разлился по сукну с единственной папкой, в полумраке проступили очертания сейфа, приставного стола и спинки четырех стульев. Слуцкий не любил многолюдных совещаний. Иностранная разведка — самое секретное направление в НКВД, его сотрудники не должны знать, чем заняты коллеги.
Слуцкий промокнул платком высокий лоб над одутловатым лицом. Жарко в середине лета, даже ночью, хоть от происходящего вокруг веет холодом. И нельзя упрекать одного только Агранова, причина неудач в стечении обстоятельств.
Политическая разведка отходит на второй план, пришла очередь военных — узнавать состав и боеспособность вражеских армий, красть чертежи танков и самолетов. Но некому. Армейская разведка растеряла европейскую резидентуру из-за промахов руководителей. Агенты арестованы или порвали связь, зарекаясь иметь что-то общее с большевиками.
Говорят, Агранов лично надоумил Самого перевести Артузова в штаб РККА. Как и следовало ожидать, бывший начальник Иностранного отдела увел за собой из ГБ лучших людей, забрал контакты с важнейшими агентами, включая самого ценного под оперативным псевдонимом Брайтенбах. Формально Артузов еще несколько месяцев сидел на двух стульях, в армейской разведке и НКВД, натаскивал Слуцкого, но… Преемнику элементарно не хватило организационного таланта предшественника.
Агранов это знал. Затребовал доклад о результатах работы Иностранного отдела, иными словами — отчет об успехах ИНО, не меньших, чем во времена Артузова. Когда Слуцкий после очередного разноса робко указал, что особых достижений ждать неоткуда, Агранов рассвирепел.
— Вы понимаете, что развалили работу отдела? Я поставлю вопрос на коллегии! Квалифицирую это как вредительство! И Генрих Григорьевич вас не спасет!
О да, Слуцкий считается человеком Артузова, следовательно — и Генриха Ягоды. Кресло под некогда всесильным наркомом зашаталось, Ягода погрузился в заботы как самому уцелеть. Где уж защищать начальников отделов…
Новому поколению чекистов Слуцкий оказался неудобен. Он был когда-то отличным полевым агентом, виртуозом-ликвидатором. Отозванный в Москву, чиновник из Слуцкого никакой, если нет главного инстинкта — чутко улавливать изменение начальственного настроя. Оттого он постоянно брызгал против ветра.
Сегодня утром Агранов четко дал понять: совмещай агентуру и аналитику. То есть пока не завербованы или не заброшены новые люди, гони информацию из открытых источников, выдавай ее за агентурную. Иными словами, занимайся очковтирательством.
Сколько времени это будет работать? В ЦК поступают данные от армейских разведчиков Артузова, подробные, четкие, с копиями секретных документов. Неужели Агранов надеется водить за нос самого товарища Сталина?
Нет, вряд ли. Готовит компру, чтобы однажды показать вождю, чем занимаются ставленники Ягоды. Значит, нужна успешная операция. И есть только один шанс организовать ее быстро — закончить начатое в Казани.
Слуцкий снова развернул единственную папку литерного дела. Одутловатое лицо скривилось в недовольной гримасе. Операция «Канкан», перехваченная у группы спецназначения, началась с серии досадных упущений.
— Чеботарева ко мне!
Он швырнул телефонную трубку на рычаг, не дожидаясь ответа. Короткое «разрешите» с порога прозвучало немедленно, будто капитан Чеботарев не отходил от начальственной двери с самого прибытия из Казани. Его рапорт пестрел подробностями, которые были не в силах заслонить главную ошибку, из-за которой лейтенант Чувырин прибыл в столицу вперед ногами. Как бы ни развивалась операция, недопустимо, чтобы оперов ГБ расстреливали на улице, точно бешеных псов.
— Капитан, какого хрена ты не избавился от Чувырина надолго?
— Товарищ комиссар государственной безопасности 2-го ранга! Никак невозможно было иначе. Потому что если б иначе, заподозрил бы, что я нарочно один с двумя контрами остаюсь.
Он потер шею, запомнившую тиски беглеца. Черные усики а-ля Кавказ жалобно вздрогнули: такая, мол, горечь в капитанской душе. Но Слуцкого это не растрогало.
— Наган почему отдал?
— Силен, гад. Так горло сдавил, что я впрямь отрубился.
Под эти жалкие оправдания Слуцкий уничтожил второй карандаш.
— Хватит ныть! Или срочно исправишь положение, или пишу представление на перевод в ГУЛАГ. Будешь зэков в тайге пасти!
— Абрам Аронович… — капитан скорбно вздернул бровки, отчего стал похож на гимназическую подружку времен юности комиссара госбезопасности. Вдобавок Чеботарев в присутствии начальства нервничал и вечно путался в словах. — Товарищ комиссар, разрешите доложить, так дальше же все нормально. Беглый, заваливший Чувырина, он же нормально вписался.
Да, ситуация настолько дурацкая, что больше похожа на экспромт и стечение обстоятельств, нежели на подставу разведки. Слуцкий испытующе вонзил взгляд в капитана. Если его будут очень предметно спрашивать, не спрыгнет? До конца выдержит? Единственное преимущество этой версии: убийство сотрудника ГУГБ произошло с целью обеспечения оперативной разработки. Так что Чувырин списан как расходный материал.
— Чеботарев! К утру мне — подробный план мероприятий по операции «Канкан». Не забудь: отработать окружение Мельника и Неймана в Поволжье. Отец Неймана по пятьдесят восьмой статье?
— Так точно! Оформлен. Тройка выпишет ему червонец и без права переписки.
— Главное. Они пересекли границу?
— Обязательно. Так что я полагаю…
— Хрен на себя положи! — сорвался Слуцкий. — Я сам могу предполагать все, что угодно. Или говори точно, или признайся, что упустил дело из-под контроля.
— Так точно… В Германии вербовка, стало быть, нужна. Нового. Коммунистов и коминтерновцев знает Гестапо. Все на учете. Чтоб на окружение Мельника выйти.
— Ты — главный в этой операции. Не годятся старые кадры, значит, забудь об идейных. Вербуй на компру, на интерес. Что, не нравится? Конечно, такие ненадежны. Но результат нужен быстро! — «Или результаты будем обеспечивать уже
