class="p1">– А кто хозяин? Кто бабки гребет?! – рыкнул Шатун на директора цеха.
– Я не знаю… – простонал директор и заплакал.
Шатун повернулся к Сливе и сухо приказал:
– Сверли.
Слива взял лежавшую на ящике ручную дрель и, удерживая ее наперевес, как автомат, стал приближаться к жертве.
Лицо директора сковал ужас.
Наблюдавший из слухового окна человек в кепке набрал полные легкие воздуха, поднес к губам короткую металлическую трубку и стал прицеливаться…
Слива приставил сверло к голове директора и начал медленно вращать рукоятку.
– Не надо! – вскричал директор цеха. – Я скажу! Я все скажу!
Раздался еле слышный воздушный хлопок…
Директор дернулся, стул опрокинулся навзничь, тело директора забилось в конвульсиях, и через мгновение он затих.
– Ты че сделал, козлина? – с недоумением поглядев на Сливу, сурово спросил Шатун.
– Вы же сами сказали: сверли… – развел руками Слива.
– Придурок! – сплюнул в раздражении Шатун.
Бурундук пощупал пульс на шее директора.
– Гикнулся, – сообщил он. – Сердце, наверное… Чего-то часто сердечники попадаться стали. Может, самому провериться?..
Скрипнула входная дверь, в цех вбежали Потный с Олейниковым.
– Неувязочка вышла… – пояснил Слива, показывая Олейникову на труп директора.
– Урожай забирайте и валим! – приказал всем Шатун.
Бандиты бросились таскать деревянные ящики с куртками.
Олейников склонился над телом. В области сердца из трупа торчала маленькая длинная иголка с оперением на конце. Олейников аккуратно извлек ее и спрятал себе в карман. Потом из пиджака директора забрал его паспорт…
– А ты чего не пыхтишь?! – недовольно крикнул ему Бурундук, пробегая мимо с ящиком в руках. – Давай тоже таскай!
Олейников встал, подошел к штабелям, взялся за один из ящиков и уже собирался нести его в грузовик, но остановился. Его внимание привлекли нанесенные на боковую поверхность каждого ящика непонятные черные штампы, по виду напоминавшие японские иероглифы…
* * *
Из открытого окна дачи Сидорова доносились отрывистые крики.
Егор Петрович в любимом спортивном облачении изо всех сил лупил боксерскую грушу. Нанеся последний, как ему показалось – победный, удар, Сидоров выдохнул и повернулся к подобострастно следившему за тренировкой Гудасову.
– Торопишься, очень ты торопишься! – покачал головой Сидоров.
– Егор Петрович, я ж для пользы дела предложил… – проскулил Гудасов.
– Пользы от этого ныне будет мало. Сейчас займешь место Плужникова, на тебя вся ответственность за операцию в Волжанске и ляжет. А раз я тебя двигаю, то и мне отвечать придется. Насколько я знаю, дела Плужникова пока генералу Ермольцеву передали…
Гудасов кивнул.
– Вот и славно, – продолжил Сидоров. – Он ведь раньше на хозяйстве был, большим умом никогда не блистал. Мужик он не вредный, я его знаю.
– Егор Петрович, а вы не могли бы попросить Ермольцева включить меня в его группу?
– Это еще зачем? – строго спросил Сидоров.
– Для пользы дела, – немного смутившись, ответил Гудасов. – Вы же сами сказали, что дела Плужникова Ермольцеву передали. Вот и покопаюсь в них. Может, что-нибудь новенькое на Плужникова нарою. А потом, вдруг в этих делах у Плужникова что-нибудь лишнее завалялось?.. По генералу Кубину или по «Ленинградскому делу»?
Сидоров задумался, потом со всего размаха шарахнул по груше и с пренебрежением бросил:
– Ладно, позвоню ему.
* * *
Даллес отложил шифровку, полученную из посольской резидентуры в Москве, и поднял глаза на Тоффроя.
– Итак, подведем итоги, – сказал он, раскуривая трубку. – Если других источников утечки информации, кроме нашей посольской резидентуры, нет, то в КГБ знают лишь псевдоним агента – Томас, то, что он был заброшен в СССР десять лет назад, что прошел обучение в «Дабл ЭФ» – и все. Наш человек в КГБ подтверждает это. Кроме того, он сообщил, что курировавший операцию в Волжанске генерал Плужников арестован за незаконные валютные операции. Ничего не приходит в голову?
– Вы хотите сказать?.. – у Тоффроя загорелись глаза.
– Именно! – воскликнул Даллес. – Они хотели поиграть с нами, теперь мы поиграем с ними. Мне кажется, что Дедал чудесно подходит на роль Томаса, а Плужников – на роль нашего человека в КГБ. Подумайте, кто поможет нам разыграть этот маленький спектакль…
* * *
Зорин сидел на перевернутой старой лодке на самом краю песчаной отмели Волги, курил свой «Казбек» и уныло смотрел на набегавшие волны. Он потянулся за маленьким плоским камушком, валявшимся под ногами, поднял его и, размахнувшись, бросил в речку.
Шлеп-шлеп-шлеп! – запрыгал камушек по воде.
Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп! – обогнал его другой.
– Здрасьте, Сергей Александрович! – послышался за спиной майора голос Олейникова.
Зорин не ответил. Петр обошел лодку и сел рядом.
– Вот ведь какое дело, Сергей Александрович… – выдохнул он. – Чтоб Павлу Михайловичу помочь, нам с вами дальше работать надо вместе…
Зорин молчал.
– У меня вот тут просьба одна есть… – сказал Олейников, протягивая майору карандашный набросок иероглифов, которые он приметил на ящиках в подпольном цехе. – Мне кажется, это – эмблема какого-то завода или предприятия… Как бы выяснить какого?
Зорин повернулся к Олейникову и, даже не взглянув на протянутый листок, тихо спросил:
– Это ты ведь Плужникова подставил? Ты?
– Получается, что я… – вздохнул Петр. – Случайность подвела. Говорил я: там у вас в Москве гнида какая-то завелась…
– А ты не гнида? – перебил его Зорин. – Что-то много у тебя случайностей, Олейников, много! Случайно скрыл, что у американцев в разведцентре учился, случайно все ниточки обрубаются, случайно генерала Плужникова подставил… Никогда я тебе не верил, никогда. Застрелил бы тебя как собаку прямо сейчас…
Зорин замолчал.
– Ну так стреляй… – сказал Олейников, заглядывая ему в глаза.
– Придет время – застрелю, – твердо сказал майор. – А пока… Павел Михайлович свой приказ не отменял. А он мне до сих пор начальник…
Зорин встал и пошел прочь, через два шага обернулся и сквозь зубы процедил:
– Чтоб из города ни на шаг! Сидеть тихо! Понял?! Если что, застрелю, забыв про приказ!
Олейников вздохнул, пожал плечами и спрятал в карман листок с зарисовкой.
* * *
Сайрус и секретарь посольства США Чейн разыграли отрепетированную заранее сцену как по нотам. Чейн сел поближе к микрофону, вмонтированному в герб, а Сайрус, нарочито громко хлопнув дверью, вошел в кабинет:
– Добрый день, сэр!
– Добрый день, Сайрус, – четко выговаривая слова, ответил Чейн. – Хотя он и не добрый. У нас большие проблемы, Сайрус.
– Что случилось, сэр?
– Наш человек в КГБ арестован.
– Как? – немного театрально удивился Сайрус. – Им удалось его вычислить?
– Нет, Сайрус. Его подвела банальная жадность и глупая неосторожность…
* * *
Буквально через час запись этого разговора слушал вместе с коллегами генерал Ермольцев, назначенный на место Плужникова исполняющим обязанности заместителя начальника Второго главного управления КГБ СССР.
– …Его подвела банальная жадность и глупая неосторожность, – несся из магнитофона голос
