— Бесстыжий ты, Лёша! — жалобно сказала сотрудница, садясь на заднее сиденье.
Октябрьский ответил ей строго:
— В данный момент, товарищ агент второго разряда, я вам не Лёша, потому что мы находимся на задании. Ясно?
— Так точно, ясно.
Девушка надулась и стала смотреть в окно.
Вся эта сцена, возможно, позабавила бы доктора, если б не оброненное вскользь замечание о «без пяти минут покойнике». Вспомнилось, как при расставании у вокзала русский посоветовал «выметаться из страны» и больше ему не попадаться.
Но больше ничего угрожающего Октябрьский пока не говорил. Он даже убрал оружие — правда, «молодожен» по-прежнему держал американца на мушке.
— Видите, мистер Норд, я раскрыл вам все свои секреты, вплоть до интимных. Жду взаимности. Я сгораю от любопытства. Что там, в лесу, за высоким забором? Только, пожалуйста, не омрачайте наши высокие отношения мелким враньем.
А Гальтон и не собирался врать. Во-первых, он с детства плохо владел этим тонким искусством. Во-вторых, отлично понимал, что обмануть такого оппонента все равно не удастся. В-третьих же, доктор уже определил линию поведения: говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды. Ноне всюправду. Например, о старом мальчике товарищу Октябрьскому знать незачем. Контрразведчик преодолел неимоверные препятствия, чтобы истребить Громова. И уж тем более захочет уничтожить того, крохами с чьего стола Громов питался…
— Для начала, мой американский друг, объясните-ка, почему вы тут распоряжаетесь, а охрана подает вам персональное авто, словно члену ВЦИК?
— Потому что я назвал пароль.
— Откуда вы его узнали?
— От заведующего Заповедником.
Октябрьский рассердился.
— Я что, информацию из вас по капле буду выжимать? Это невежливо. Почему гражданин заведующий вздумал сообщить вам пароль?
Норд молчал. Он вдруг передумал говорить правду и ничего кроме правды. Октябрьский слишком умен. Не успокоится, пока не выяснит всё до конца. Появилась другая идея: прибегнуть к помощи эффектного отвлекающего маневра.
— Я его загипнотизировал. Я в совершенстве владею техникой гипноза.
— Не морочьте мне голову, — оскорбился русский. — Мы серьезные люди.
— Не верите?
Одного взгляда на контрразведчика было довольно, чтобы понять: неподатливый материал. Норд посмотрел на Никифора Люсина. Обернулся на девушку.
Пожалуй, она. Судя по глазам и выражению лица, степень внушаемости у нее высокая.
— Пожалуйста, смотрите на меня.
Девушка презрительно фыркнула и отвернулась.
— Смотри на него, Лиза, смотри. Он тебя не укусит.
— Есть смотреть.
Стрекозкина исполнительно уставилась на американца.
— Вода, вы видите воду… Она журчит, шелестит, шепчет… Сверкает искорками…
Доктор медленно проговаривал обычную гипногенную абракадабру, изобилующую шипящими и свистящими, делая рукой пассы.
Материал оказался идеально податливым. Уже на второй минуте ресницы девушки дрогнули, голова начала клониться книзу. Стрекозкина глубоко вздохнула и погрузилась в глубокий сон.
— Впечатлительно, — с уважением сказал Октябрьский. — Надо будет поучиться. Удобнейшая вещь! Особенно в общении с женщинами. От материалистических взглядов не отрекаюсь, но вношу в них некоторую коррекцию: существуют явления, для которых у современной науки пока нет объяснений… Всё, Лиза, просыпайся!
— Она не проснется. Пока я сам не выведу ее из этого состояния.
— Правда что ли? Ну черт с ней, пусть отдохнет. Бедняжка устала, набегалась… Хорошо. С паролем ясно. Теперь рассказывайте про «Ленинский путь». Что там такое? Ради чего столько таинственности?
— Ради «эликсира власти». Не суррогатного, а подлинного. Он был спрятан на территории поселка. Выяснилось вот что…
Приподняв брови, русский внимательно выслушал рассказ о загадочном препарате, делающем вождей гениальными. Выслушал и не поверил.
— Ну уж это абсолютная мистика. Нет никакого «эликсира власти».
— Есть. Можете считать его еще одним феноменом, который современной науке не по зубам. Сотрудники ГПУ несколько лет ходили вокруг да около, огородили предполагаемое местонахождение тайника тройной охраной, но так и не нашли. А я нашел.
— Вот в это я верю. Вы господин оборотистый. Рассказывайте, рассказывайте. Что представляет собой сие волшебное зелье? — скептически спросил Октябрьский. — Куда вы гнали на машине? Почему один? Где ваши напарники?
— «Эликсир власти» — это не зелье, это аппарат непонятного устройства. Там все время происходит химическая реакция и выделяется жидкость, свойства которой еще предстоит изучить.
Доктор сам поражался, какие в нем открывались таланты. Оказывается, он все-таки умел врать, причем вдохновенно.
— …Внешним видом реактор напоминает котелок или кастрюлю. Сверху — воздухозаборная трубка. Такое ощущение, что для питания аппарату достаточно свежего лесного воздуха, то есть это почти перпетуум-мобиле. Однако любые примеси, особенно спиртосодержащие, выводят систему из строя. Поэтому на территорию поселка не допускаются автомобили и запрещены любые двигатели на жидком топливе. Мне пришла в голову идея вывезти «эликсир» на повозке, запряженной лошадьми. Понимаете, вечером в поле мы познакомились с одним человеком. Он служит конюхом на колхозной конюшне… Нужно вывезти реактор до утра, а то будет поздно.
Контрразведчик снял фуражку и почесал бритый череп.
— Вот уж не думал, что поверю в такую ерундистику. Перпетуум-мобиле в виде кастрюли! Но я разговаривал с вашим знакомым, гражданином Лешко-Лешковским, 1875 года рождения, лишенным гражданских прав по причине непролетарского происхождения… Сведения совпадают.
Эта маленькая деталь, кажется, решила дело. Октябрьский еще некоторое время что-то домозговывал, но махнул помощнику, чтоб убрал пистолет. Это обнадеживало.
— Сделаем так. — Русский энергично потер ладони. — Разговор в высшей степени увлекательный, но вы правы. Ночь не резиновая. Нужно торопиться. Не спрашиваю, чем у вас там закончилось с заведующим. Полагаю, вы загипнотизировали его до летального исхода, иначе не вели бы себя тут по-хозяйски. За это преступление против советской власти, равно как и за все предыдущие, объявляю вам от своего имени полную амнистию. Более того, я сам озабочусь конной тягой. От вас требуется только одно: вынесите из-за забора эту интересную кастрюлю. Я бы пошел с вами, да, боюсь, моя физиономия может быть известна кому-то из охраны. Буду ждать вас в лесу, на троечке с колокольчиками. Лады?
— А что будет дальше? — настороженно спросил Норд.
— Все по-честному. Исследуем реактор. При участии американских специалистов. Что смотрите недоверчиво? Я вас когда-нибудь обманывал? Даю честное большевистское: всё так и будет.
Гальтон кивнул.
— Будите Лизу. Она и Никифор будут вас сопровождать.
Эта идея доктору не понравилась. Сотрудники контрразведки не должны увидеть Пациента. Понятно, что в одиночку американца Октябрьский не выпустит, но, по крайней мере, пусть надсмотрщиков будет меньше.
— Ваша Стрекозкина находится в фазе сверхглубокого сна. Сейчас будить ее опасно. Это может привести к нервному шоку и длительной психической заторможенности.
— Тогда пускай спит. Затормаживать Лизу мы не станем, она и так по сообразиловке не Софья Ковалевская [107]. Значит, Люсин, идешь с мистером один. Пароль всё спишет. Я на выходе из леса тоже им воспользуюсь. Там ярких фонарей нет, авось не опознают. Ну а пойму, что опознали — им же хуже… Какой у нас пароль? …Понятно. Очень оригинально. Ну, живее, так живее. Всё, граждане. Не будем рассусоливать. Встретимся у этого железного гроба, где почиет наша спящая красавица. Моторчик выключим, чтоб на деликатную кастрюлю не воняло бензином …
Уже выйдя из машины, Октябрьский взял Гальтона за рукав и тихо, но убедительно сказал:
— Только ты, американец, не вздумай со мной в Колобка сыграть: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел. Я и сам, знаешь, Колобок.
Он погладил себя по блестящему скальпу, осклабился и упруго побежал по дороге в сторону блокпоста.
— Идем, чего застыл? — дернул доктора за рукав товарищ Люсин.
По пути к воротам они не обменялись ни единым словом. Люсин все время держался сбоку и сзади, а правую руку не вынимал из кармана. Но Гальтон не обращал на это внимания. Он был поглощен куда более насущной проблемой.
Осложнений с караульным начальником не возникло. Тот лишь спросил, откозыряв:
— Вы вроде хотели на бричке вернуться?
Норд не потрудился ответить.
— Ты, товарищ, гляди в оба. Сигнал поступил.
— Какой сигнал?
— В лесу замечено подозрительное движение. Стрелять без предупреждения по всем, кто приблизится к воротам.
