– Брось, Джин.
Джин тяжело дышал. Губы его дрожали.
Кингсли подошел к нему и похлопал по плечу, сказав:
– Ну, держи себя в руках!
– Я в порядке, – буркнул Джин и отвернулся от Эрни.
Он сосредоточил все внимание на Кори, наставив револьвер ему в голову.
«Ну вот, теперь начнется работа, – подумал Кори. – Но в эти несколько секунд, пока происходила разборка с черномазым, возможно, ты мог бы что–то предпринять. А может, к лучшему, что ты этого не сделал, принимая во внимание, что ты сидишь на стуле, а чтобы встать и выхватить револьвер, требуется определенное время. До револьвера далековато, по крайней мере футов девять, и такая попытка была бы самоубийством. А ведь он ближе не подойдет. Он знает, как обращаться с оружием. Он – настоящий гангстер, этот Джин. Это можно понять по тому, как он держит револьвер. И когда он держит его, так нацелясь на тебя, – горит красный свет светофора – движения нет».
Тем временем Делберт Кингсли прикуривал сигарету. Он несколько раз затянулся, потом пододвинул стул и уселся лицом к Кори Брэдфорду.
Несколько минут Кингсли просто сидел и изучал физиономию Кори.
– Видок у тебя не самый цветущий.
– От выпивки, – объяснил Кори.
– Ты пьян?
– Сейчас нет, – сказал Кори. – Это после вчерашнего.
– Ты уверен? – спросил Кингсли, критически хмурясь. – У тебя и правда вид похмельный. Плохо, если ты отдашь тут концы.
Кори ухмыльнулся.
– Чему радуешься? – буркнул Кингсли.
– Ты не хочешь, чтобы я отдал тут концы. И это меня очень радует.
– Я серьезно, – сказал Кингсли. – Знаешь, я берегу твою жизнь. Иначе ты бы тут не сидел, ты бы вообще нигде не сидел.
– Не очень–то ты ее берег на болотах.
– Это потому, что ты удрал. Я не мог дать тебе спокойно уйти.
Кори снова ухмыльнулся. На этот раз его ухмылка была натянутой. Его взгляд говорил: «Ты и до сих пор не можешь это сделать».
Кингсли понял. Он приятно улыбнулся и сказал:
– Давай по–хорошему. Черт возьми, я же не мясник! Мне вовсе не хочется пустить тебя на корм червям. Просто я желаю с тобой поговорить. Только и всего. Конечно, если ты знаешь то, что, как я подозреваю, должен знать.
Кори откинулся на спинку стула. Лицо его выражало тупое безразличие, руки безвольно висели по бокам. Казалось, он так устал, что вот–вот отключится. Именно этого впечатления Кори и добивался.
– Если ты понимаешь, что я имею в виду, – сказал Кингсли, – то нам легко будет договориться и прийти к соглашению, от которого мы оба окажемся в выигрыше.
– И что получу я?
– Ты уйдешь отсюда целым и невредимым.
– Своими ногами?
– Гарантировано.
– А ты? – Кори говорил с полузакрытыми глазами. – Что получишь ты?
– Весь банк.
Последовало продолжительное молчание. Кингсли выжидал, что Кори на это скажет, но Кори просто сидел развалившись, с измученным видом. Эрни подошел чуть ближе, хмурясь от нетерпения. Джин оставался на месте, его черное лицо было непроницаемо, револьвер зажат в руке, словно в тисках, ствол нацелен в череп Кори.
Кингсли сделал нетерпеливый жест.
– Ну, давай же! Выкладывай! – бросил он Кори.
– Я думаю.
– Да что ты говоришь?! О чем тут думать! Тебе нужно лишь выложить мне нужные сведения. Конечно, при условии, что ты ими располагаешь.
– Располагаю, не волнуйся, – ответил Кори и лениво улыбнулся. – И обдумываю условия продажи.
– Послушай, тебе ведь дается шанс, не так ли?
– И я хочу получить максимум прибыли.
На лице Кингсли залегли твердые складки. Он намеренно медленно повернул голову и бросил взгляд на револьвер в руке негра, после чего проследил траекторию от дула револьвера до головы Кори.
– Ты лучше очнись и посмотри, что тут происходит, – сказал он Кори. – Не в твоем положении набивать цену.
– Не зарекайся, – буркнул Кори.
Кингсли несколько раз моргнул. Казалось, он внутренне передернулся, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.
– Ты знаешь, сколько в этом банке? – тихо спросил Кори.
Кингсли заерзал на стуле, облизал губы, поскреб голову, запустив руку в густые курчавые волосы.
– Ладно, – буркнул он, – скажи.
– Примерно полтора миллиона.
– Что? – спросил Кингсли и повторил громче: – Что–что?
– Я сказал – полтора миллиона.
Глаза Кингсли вылезли на лоб, а челюсть отвисла. Он посмотрел на Эрни, потом на Джина. Те с разинутыми ртами пялились на Кори.
Кингсли наклонился к Кори и попросил:
– Услади мой слух еще раз. Повтори медленно и разборчиво.
Кори повторил с расстановкой:
– Один миллион пятьсот тысяч долларов.
На лбу Кингсли заблестели капли пота. Он не удосужился их стереть.
– Какой славный куш, какой куш… – бормотал он, потирая руки.
– У нас его пока нет, – вставил Джин.
– Будет, – успокоил его Кингсли. Потом любовно улыбнулся Кори: – Ведь он у нас будет в скором времени, не так ли?
– Если я войду в долю.
– И на сколько претендуешь?
– На одну треть.
– Повтори!
– На одну третью часть, – сказал Кори, – от всего.
– Шутишь!
– Вовсе нет, – заявил Кори.
Несколько минут Кингсли молчал, а потом проговорил:
– Хорошо. Мы что–нибудь придумаем. Я обсужу это с Литой, как только она вернется. Придется подождать, ты не возражаешь?
Кори пожал плечами и еще свободней развалился на стуле.
– А что у вас с Литой? – поинтересовался он.
– Мы близки.
– И давно?
– Да, давно, – пояснил Кингсли. – Она подцепила меня задолго до того, как познакомилась с Гроганом. Когда я мотал срок, а она пришла навестить меня, то сказала, что на нее кое–кто клюнул и она, похоже, хорошо устроилась. Мол, некий денежный мешок, Уолтер Гроган втюрился в нее, и она живет с ним и тянет время, пока не сможет воспользоваться дивидендами. Я сказал, что мне это не нравится. И не потому, что она ему отдается. Черт побери, меня никогда не трогало, с кем она спит!
Меня волновали наличные. Если ты понимаешь, что я имею в виду.
Кори кивнул.
– Однако, – продолжал Кингсли, – мне не хотелось, чтобы она имела дело с Гроганом. Потому что я о Грогане наслышан. В нашем деле непременно слышишь то об одном, то о другом, и я предупредил ее, что обманывать рэкетира – непростительная ошибка. Это верный способ, чтобы тебе переломали все кости, стоит ему обнаружить, что его водят за нос. Лита сказала, чтобы я не беспокоился, потому что она знает, что делает. А потом я и сам поверил в ее план. Она не общипывала его на сотню то там, то тут. Она ослепляла его, всячески внушая мысль, что для нее деньги – не главное. Главное – читать философов, любоваться картинами, ходить на лекции и так далее.
А под шумок разузнала о его финансовом положении. Естественно, Гроган ей не все рассказывал. И в его бумаги она не лезла. Но время от времени он разговаривал по телефону, а у нее был еще один аппарат наверху. Или он беседовал с людьми из синдиката в гостиной, а она в коридоре подслушивала.
В итоге она пришла к выводу, что он куда–то откладывает наличные и что сумма может составлять где–то около сотни кусков.
Кори ехидно ухмыльнулся.
– Ну, во всяком случае, – продолжал Кингсли, – эта информация заставила меня призадуматься. То есть я хочу сказать, от ста тысяч просто так не отказываются. Поэтому первое, что я сделал, когда вышел из тюрьмы, попытался освободиться от полицейского надзора. Долгое время мне это не удавалось. Я никак не мог попасть в примерные в глазах инспектора. Но тут кое–что произошло. Я нашел то, что искал. Прикрытие. Идеальное прикрытие.
– Лилиан?
– Точно, – подтвердил Кингсли. – И через три месяца после нашей свадьбы инспектор спустил меня с поводка. Потому что человека не держат под надзором, если он живет примерной жизнью с уважаемой женщиной.
– А Лита? Как же с Литой?
– Мы продолжали наши отношения. Сначала мы не могли встречаться, но, когда меня сняли с учета, мы арендовали эту халупу. Эрни платит за нее деньгами, которые мы ему даем…
– А если сюда заглянет владелец?
На мгновение Кингсли смутился, потом тихонько рассмеялся:
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Лита сказала тебе, что это собственность Грогана. Ей пришлось так сказать. На самом деле это один из немногих домов в предместье, который ему не принадлежит.
– А табличка на парадной двери «Посторонним вход воспрещен»?
– С дома напротив. Я ее перевесил, когда Джин позвонил. Он выследил тебя на Эддисон. Вот я и проинструктировал Литу…
– Все сходится, – буркнул Кори. – Кроме одного. Я не могу понять, к чему все эти Литины уловки? То есть зачем посылать ее завлекать меня. Почему ты решил, что я на это клюну? Или точнее: с чего ты взял, что я знаю то, что тебя интересует?
