— Мы с тобой словно герои какого-то фильма.
Ноэль повторил это уже несколько раз, слушая музыку.
— С этой музыкой — точно как в кино.
— Неужели?
— Я сто лет в кино не ходил, — сказал Ноэль.
— А я все время хожу, — ответил Пайк.
— А как насчет футбола? Ты за это время ходил хоть раз на матч?
— Нет.
— И я давно не был. Это смешно, но уже целых два года. Когда-то я думал, что жить без футбола не смогу, а теперь…
— Я иногда смотрю его по телевизору, — сказал Пайк.
— Футбол нельзя смотреть по телевизору, он не для этого. Футбол — это живой кайф.
— Ну уж нет, — возразил Пайк. — Футбол — это страшная досада. Проиграть у себя на поле, ну, не знаю… какой-то деревенщине. Это все мои воспоминания, за исключением одной игры…
— 1991, полуфинал, «Арсенал», — встрял Ноэль, — на Уэмбли.
— Точно, — ответил Пайк.
Ноэль засмеялся и запел:
— Где твой двойной? Где твой двойной гол?
— Тот первый гол!
— Удар Газы.[33]
— Да. Я смотрел это по ящику. Невероятно. Даже Бэрри Дэвис поверить не мог. Когда забили первый гол, я подумал…
— Я был там, Пайки, — сказал Ноэль. — Я был там, черт меня побери. На Уэмбли. Никто не мог поверить. Мы все просто молча смотрели друг на друга… А когда забили второй гол, чтоб мне провалиться! Я никогда не забуду, как посмотрел на трибуны напротив и увидел это замершее море в красном. Это все было похоже на мечту: замершие красные и беснующиеся от восторга наши. Я будто жил ради этого момента.
— Но финал оказался испорченным, верно? — спросил Пайк.
— Да, — мрачно ответил Ноэль. — Но все равно мы победили.
— Один гол признали. Мне даже было немного жаль Клафи.
— Да, так оно и было. С тех пор я лучше ничего не видел.
Ноэль замолчал и посмотрел на Пайка.
— Эй! А ведь это здорово!
— Что?
— Обсудить игру, как в старые времена.
Теперь настал черед Пайка улыбаться. Это действительно было здорово. Он понял, что давно ничего ни с кем не обсуждал, даже такие обычные вещи, как телепередачи, фильмы, футбол, секс. Он недолюбливал Ноэля, тот вечно действовал ему на нервы. Но сейчас Дэннис был ему благодарен, он вернул его к реальности.
Для этого-то футбол и нужен — это не просто спорт, не просто двадцать два мужика, бегающих за мячом по полю — это единение с друзьями. Ты становишься частью чего-то, принадлежишь лагерю болельщиков, и вы — единое целое.
— Нам сюда, — сказал Ноэль.
— Не понял?
— Это наш съезд на Суиндон.
Они съехали с автострады, и очарование быстрой езды испарилось без следа. Поездка превратилась просто в «разгон-торможение», больше нельзя было спокойно и плавно лететь. Вот и возвращение в реальный мир. Ноэль сосредоточенно давал указания, куда ехать, а Пайк сосредоточенно вел машину.
Отец Ноэля жил в безликом современном микрорайоне, застроенном муниципальными домами. Все дома были построены в расчете на одну семью, из кирпича и с деревянной отделкой под эпоху Тюдоров, и каждый дом имел общую стену со вторым таким же.
Освещение навевало ужас: все уличные фонари были повреждены, они то зажигались, то выключались. При взгляде на дома казалось, что смотришь старый мерцающий кинофильм.
Сад перед домом превратился в помойку. Среди мешков с пустыми бутылками и поломанными остатками кресла валялась пара брошенных тележек для покупок. Лужайку давно не стригли, и она вся заросла сорняками. Собаки изрыли ее вдоль и поперек, поэтому она вся была покрыта ямами и кучками.
Ноэль сразу стал серьезным и настороженным.
— Мы зайдем через заднюю дверь, — сказал он. — Звонить смысла нет. Он, скорее всего, напился до потери сознания.
Пайк обошел за Ноэлем вокруг дома, Кирсти тащилась рядом, продолжая играть в «Гейм Бой».
Ноэль остановился:
— Еще одно. Не ходи в сад за домом.
— Почему нет?
— Просто не ходи. Поверь на слово.
— Почему я не могу ходить в сад за домом?
— Около года назад у отца засорился туалет, — со вздохом начал рассказывать Ноэль, — и он применил новый способ прочистки. Наполнил унитаз бензином и кинул туда спичку. Все взорвалось к чертовой матери.
— Господи Иисусе.
— Да уж. Теперь он срет в полиэтиленовые пакеты и выбрасывает их из окна. Поэтому не ходи в сад за домом.
— Прекрасно.
— Пописать можешь в раковину, а если приспичит наложить кучу, то можешь воспользоваться туалетом миссис Уэллер, соседки. Она присматривает за отцом.
— Ноэль, нам не следовало тащить сюда ребенка.
— Знаю, но ты не оставил мне выбора. — Ноэль толкнул незапертую дверь, и они вошли.
Нашарив в темноте выключатель, он зажег свет. Яркая лампа дневного света резала глаза.
Кухня вызывала отвращение. В раковине высилась гора грязной посуды, на которой уже росла плесень. Все вокруг было заставлено кастрюлями и сковородками, полупустыми консервными банками, пластиковыми упаковками, контейнерами с содранной фольгой, окурками, коробками из-под пиццы… Повсюду стояли пустые бутылки и пивные банки. Мешки, набитые мусором, выглядели так, словно простояли здесь всю жизнь. Пол был покрыт толстым слоем липкого желтоватого жира, с черными отпечатками следов. Как только они вошли, ноги Пайка тут же начали прилипать.
А как воняло! Запах мочи, пива, виски и протухшей еды. Животные запахи смешивались с гнилью.
Они поспешили убраться из кухни, но и в других комнатах было не лучше. С трудом верилось, что столько грязи и мусора мог наплодить один-единственный человек. Пайк почувствовал себя грязным, словно вымазался во всем этом. Ему захотелось помыть руки и принять душ в чистой, белой, выложенной кафелем ванной.
Они нашли мистера Бишопа по звукам. Он сидел на диване в гостиной полностью одетый и громко храпел. Его стошнило, и грудь его некогда белой рубашки была заляпана рвотой вперемешку с кровью. Он выглядел лет на сто, хотя ему, наверное, и шестидесяти не было. Одет он был в черный поношенный костюм и новые дешевые кеды. Его морщинистое темно-красное лицо покрывали рубцы и оспины. Язык, торчащий между желтых зубов, имел зеленый цвет.
Ноэль выглядел пристыженным. Нахмурившись, он сказал:
— Сейчас нет смысла его будить. Просто оставим его здесь, а с утра расспросим как следует, ладно?
— Господи. Ноэль.
Кирсти стояла в дверях, с головой уйдя в свою игру, отгородившись таким образом от окружающего мира.
Они услышали движение в кухне, и женский голос прокричал:
— Эй! Есть кто-нибудь?
— Это мы! — прокричал в ответ Ноэль. В комнату вошла молодая женщина, держа в руках, как дубинку, длинный фонарь.
— О, здравствуй, Ноэль.
— Здравствуйте, миссис Уэллер.
— Я только решила проверить.
Ей было около тридцати, высокая, с коротко подстриженными темными волосами. На ней были потертые джинсы и мужская рубашка.
— Я услышала, как подъехала машина, и кто-то вошел в дом. Я должна приглядывать за вашим отцом, ведь его уже раз обворовали. Все знают, что с ним легко справиться.
— Спасибо, миссис Уэллер. Но вам не следует заходить сюда просто так, это может быть опасно.
— О нет, они все трусы, убегают при первом же звуке. Обычно это шпана.
— Спасибо, что присматриваете за ним. Он этого не заслуживает.
— Я делаю, что могу, но он себе худший враг, на самом деле. Он как ребенок.
— Я не представляю, как вы миритесь с таким соседом.
— По крайней мере, он тихий, — засмеялась она.
— Кстати, познакомьтесь, — сказал Ноэль, — это Пайк… Дэннис. Старый друг.
— Приятно познакомиться. — Она пожала Пайку руку, вежливо улыбаясь.
— А это моя дочь Кирсти.
— О, так это Кирсти. — Она присела на корточки и поздоровалась с девочкой, но та ничего не ответила.
— Извините, — сказал Ноэль. — Она глуха ко всему вокруг, когда играет на этой машинке.
— Знаю. Мой Дэррен такой же. — Она выпрямилась. — Вы ведь не собираетесь здесь остаться?
— Мы останемся на одну ночь. Нужно кое о чем поговорить с папой, а сейчас это бесполезно.
— Я возьму Кирсти к себе.
— Нет, не стоит…
— Я бы вас тоже позвала, но у меня нет для всех места.
— Нет, что вы, — сказал Ноэль, и его голосу определенно не хватало уверенности. — Мы устроимся.
— Ноэль, девочка здесь не останется.
— Вы очень добры, миссис Уэллер, — сказал Пайк.
— Сара.
— Сара, — повторил Пайк.
Ноэль наклонился к Кирсти:
— Хочешь заночевать у Сары и Дэррена?
Кирсти пожала плечами.
— Она говорит спасибо, — ответил за девочку Ноэль.
Сара взяла Кирсти за плечо:
— Тогда пошли. Уложим тебя в постель.
Она вывела ее через кухню, и Пайк с Ноэлем остались наедине с храпящим телом.
— Добро пожаловать в загородную резиденцию Бишопов, — горько сказал Ноэль. — Его Светлость спит.
