— Это я, — услышала она знакомый голос, — Гризи.
Корнелия открыла дверь.
— Что тебе здесь нужно? — Она сурово посмотрела на человека, стоявшего у порога. — Я же сказала, что не желаю больше тебя видеть. Ни тебя, ни твою девку-сестрицу, ни негодяя брата. По телевизору передавали, что шайка, в которой он состоит, разыскивается полицией. Их главаря по кличке Пахан уже схватили. А ты, я вырастила тебя не для того, чтобы ты убивал бедных работящих людей…
— Я не убивал его, честное слово!
— Не лги, я сама слышала по телевизору. Ты опасный преступник.
Гризи переступил порог и закрыл за собой дверь.
— Корнелия, ты должна помочь мне…
— Нет, нет и нет! Больше я не ударю пальцем о палец ради тебя. Я вырастила тебя, делала для тебя все, что могла. А ты стал плохим человеком.
— Я не убивал его…
— Ты стал жить по-своему, как только покинул мой дом.
— Да, но я не убивал его. Ты же учила меня, что убивать — это грех…
— Не подлизывайся ко мне. — Корнелия отпила пива.
Гризи не отрываясь смотрел на нее.
— Что с тобой? — спросила Корнелия. — Мучит жажда?
— Да, Корнелия, и жажда, и усталость, и все вместе. — Старуха налила ему пива. Гризи залпом выпил.
— Как хорошо! — сказал он, облизывая губы.
— Ты, наверное, голоден?
— Откуда ты знаешь?
— Откуда знаю? — Она подошла к холодильнику и стала готовить бутерброды с сыром. Потом снова наполнила его стакан.
— Я прошу тебя о помощи, — сказал он, жуя бутерброд и запивая пивом.
— Нет, нет, и не рассчитывай. Я могу покормить тебя, потому что так завещал Христос, но не стану помогать тебе убивать людей. Ты еще докатишься до того, что станешь резать старух.
— Но я не убивал его…
— Это ты говоришь.
Гризи положил руки ей на плечи.
— Выслушай меня, Корнелия. Тот же мерзавец, который убил ночного сторожа, застрелил еще одного человека, моего старого приятеля Кларенса Мэрфи. Я не убиваю друзей. А папаша Саччини тоже был моим другом.
— Ты не врешь?
— Я никогда не врал тебе, Корнелия.
— Иногда ты не говорил мне правды.
— Да, но никогда не врал.
— Ты всегда ужом скользил вокруг истины.
— Ты мне поможешь?
— Что нужно?
— Кларенс Мэрфи умирает в госпитале на Пятой авеню. Запомни — Кларенс Мэрфи.
— Ну?
— В него стрелял тот же гад, который убил и сторожа. Он при смерти, он очень слаб. Он знает, кто убийца. Но я не могу прийти туда и ждать, пока он что-нибудь скажет, потому что полиция схватит меня.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Сейчас же отправляйся в госпиталь и, если Кларенс что-нибудь скажет, хоть одно слово, ради бога, запомни и передай мне.
— А как я туда попаду?
— Возьми швабру, ведро и займись там мойкой пола, и не уходи пока он не заговорит! Это мой последний шанс. Если тебе представится возможность — разузнай, кто стрелял в него. Но, во всяком случае, запомни все, что он скажет.
Старуха сжала губы.
— Сколько ты рассчитываешь получить, если останешься цел?
— Может быть, ничего, а может, что-нибудь около пяти тысяч. Сяабая улыбка появилась на лице Корнелии.
— Сколько ты дашь мне?
— Если выпутаюсь?
— Да?
— Пятьсот.
— Ладно. А где я тебя найду? — спросила старуха.
— Я буду ждать здесь. Позвони, как только он что-нибудь скажет.
Сэмюэль Томас кинул еще один доллар на стойку.
— Эй, бармен! — закричал он. Толстенный бармен явился на зов.
— Еще того же, — показал Сэмюэль на свой бокал. Бармен наполнил бокал из красивой бутылки, стоявшей в ряду других на подсвеченной электричеством стеклянной полке. Сдвинув долларовую бумажку в ящик, он швырнул сдачу на стойку перед Сэмюэлем.
Сэмюэль Томас вернулся на место и, посасывая виски, продолжал следить за бейсбольным матчем, который показывали по телевизору.
— Сегодня «Янки» не выигрывают, — обратился он к сидящему рядом мужчине.
— Пожалуй, вы правы, — отозвался Берри Пип. Он уже некоторое время наблюдал за своим соседом. — Вы приятель Дика?
— Дика? Какого Дика? — неуклюже пытался изобразить удивление Сэмюэль. — Не знаю никакого Дика.
— Я видел вас вместе на Пенсильванском вокзале.
— Ну и что?
— А то, что Гризи должен мне две тысячи.
— Предположим даже, что я знаю этого парня. Я не говорю утвердительно, но, судя по сообщениям, вся полиция города гоняется за ним.
— Не только полиция, — сказал Берри и ткнул себя в грудь пальцем, — но и я тоже. Я давно наблюдал за вами, Сэмюэль…
— Откуда вы знаете мое имя?
— Я многое знаю.
— Вы из полиции? Берри рассмеялся.
— Я? Что ж, я бы не прочь, если бы там больше платили.
— А чем вы занимаетесь?
— Тем, что дает мне хлеб насущный, — скромно сказал Берри. — Хотя кое-что приносит одни убытки, например, одалживание денег Гризи Дику.
— Этот сукин сын и меня ограбил, — сказал Сэмюэль.
— Глядя на вас, этого не подумаешь. По тому, как вы здесь шикуете, я бы сказал, что у вас куча денег.
— Одна видимость, приятель.
— Может быть, я могу вам помочь?
— Каким образом? — подозрительно спросил Сэмюэль.
— Мне нужно отыскать Гризи. Посодействуйте мне, и я хорошо отблагодарю вас.
— Не интересуюсь.
— Я думал, что вы разыскиваете его, так же как и я.
— Ошибаетесь. Правда, он мне задолжал, и это тревожит меня. Он должен деньги и вам, но это уже ваше дело. Ищите его. Я его не ищу, он сам найдется.
— Что ж, — миролюбиво проговорил Берри. — Вы увидите его?
— Возможно.
— Передайте ему, что я желаю получить свои деньги до того, как его посадят на электрический стул. И если он не расплатится со мной, а я не сумею его разыскать, то я убью его брата.
— Передам, если увижу, — ответил Сэмюэль Томас.
Гризи смотрел по телевизору последние известия. Ничего нового и интересного не показывали, и он с отвращением выключил телевизор. Он проверил телефон. Трубка лежала правильно, провода в порядке. Он поднял трубку, раздался нормальный гудок. Причин, чтобы Корнелия не сумела дозвониться, не было. Вот уже час как она ушла, а от нее не было никаких вестей.
Гризи раскрыл холодильник, но пива там больше не было. Стояла только кварта молока. Он отпил прямо из бутылки. В горле у него пересохло, голова болела от перенесенных побоев.
Гризи не покидала тревожная мысль о том, почему полиция так быстро примчалась к Кларенсу. Убийца, должно быть, знал, что он придет, но как он мог пронюхать, как?
Зазвонил телефон. Гризи подскочил к телефону.
— Алло! — закричал он.
— Это ты, Гризи? — послышался старческий голос. — Это Корнелия. Он еще недолго протянет.
— Ты говорила с ним?
— Я немного что успела разузнать. Он в кислородной палатке. Почти все время рядом с ним санитарка, она только два раза отходила.
— Что он сказал тебе?
— Назвал какого-то цыгана. Он хотел еще что-то сказать, но только и сказал: «Цыган».
Цыган! Цыганский Барон!
— Мне еще оставаться здесь? — спросила Корнелия.
— Да, на всякий случай. Меня не будет, когда ты вернешься. И, послушай, если обойдется, я пришлю тебе пятьсот долларов.
— Но ты не забудешь?
— Нет, что ты! — «Боже! Цыганский Барон! Конечно! Как я не подумал об этом! Я давно должен был догадаться, что это он. Он же потерял большие деньги в последнее время…»
Гризи Дик позвонил в салон гадалки. Трубку подняла Лоис.
— Это я — Гризи. Я сейчас приеду.
— Нельзя, — зашептала Лоис. — Барон здесь, он убьет тебя, если увидит…
— Пусть только попробует. Я сам рассчитаюсь с ним сейчас.
— Гризи, ты не понимаешь, что говоришь!
— Это Барон, Лоис! Это он залез после меня в Варвик-билдинг и прикончил папашу Саччини. И это он пытался убить Кларенса, но Кларенс еще жив и назвал его имя.
— Назвал Цыганского Барона?.. Неужели ты и вправду думаешь, что это Барон? — недоверчиво прошептала Лоис.
— Я не думаю, я знаю. Послушай, если он там, задержи его до моего прихода.
— Гризи, — в отчаянии шептала Лоис, — ты не должен сюда приходить. Если он убийца, то у него есть оружие…
— Ничего не поделаешь, надо рисковать. Не могу же я обратиться за помощью в полицию, ведь они сразу арестуют меня, Барон сбежит, а меня посадят на стул.
— Прошу тебя — будь осторожен…
Гризи пошел на кухню и взял там острый нож из нержавеющей стали. Все же лучше, чем ничего. Ах, если бы кто-нибудь помог ему… Но кто? Он не знал, где сейчас Сэмюэль Томас, наверное, где-нибудь в баре. Да и какой толк от этого болвана… Нет, ему некого позвать на помощь. Хотя, минутку, есть один человек, который — хочет он этого или нет — заодно с ним, человек, у которого, может быть, имеется пистолет… Гризи назвал номер. Долго не отвечали, затем послышался усталый голос.
