Она читала письма, когда Ларри вошел с подносом, на котором были тосты, кофе и джем.
– Поставьте поднос, – резко сказала Хельга, не прерывая чтения. – Мне не очень хочется есть.
Поставив поднос на столик, юноша остановился в нерешительности, как впавший в немилость ребенок, но так как Хельга его не замечала, он снова вернулся на кухню.
Хельга допила кофе, прочитала письмо от приятельницы, переадресовала почту Германа на Нассау и, наконец, зашла на кухню. Ларри сидел у плиты, сложив на коленях свои кулачища.
– Сейчас я заеду в агентство, – сказала Хельга, – и приобрету для вас билет. Потом зайду в банк и получу деньги. Вероятно, немного задержусь.
Ей не хотелось проводить с Ларри целый день. Лучше сходить в кино, так время пройдет быстрее.
Он поднял на нее глаза.
– Хорошо, мэм.
– Как ведет себя Арчер?
Он потер подбородок.
– Нормально.
Хельга была по горло сыта и Арчером и Ларри.
– Не подходите к телефону и к двери.
– Хорошо.
Она прошла в холл и надела шубу. Когда она застегивала сапожки, снова появился Ларри.
– Вы… не сообщили в полицию, мэм?
Она окинула его безразличным взглядом.
– Можете не беспокоиться. Завтра утром вы сядете на самолет и полетите в Штаты.
– Благодарю вас.
– Еда в холодильнике, вам с Арчером хватит. Я, вероятно, пообедаю в городе. Вы можете смотреть телевизор, – она открыла входную дверь, – и не делайте больше никаких глупостей.
– Хорошо, мэм.
Удрученное выражение его лица начало раздражать ее. Она спустилась по ступенькам и вышла на аллею, было морозно и солнечно.
Какая радость – оставить виллу и это несчастное существо, подумала Хельга, открывая дверь гаража. Вскоре она выехала на горную дорогу. В Лугано ей пришлось потратить некоторое время на поиски стоянки для машины. Наконец она поставила «мерседес», опустила почту в автомат с часами и направилась в агентство. Там она купила билет туристского класса для Ларри, а для себя – билет первого класса, но на другой рейс. Ей не хотелось лететь вместе с ним до Нью-Йорка. Она довезет его на машине до Милана, убедится, что он сел в самолет, потом распорядится, чтобы ее машину отправили назад в Костаньолу, а остаток дня проведет в отеле «Принцесса Савойя», в котором, она знала, всегда хорошо обслуживают.
Из агентства она зашла в банк обменять чеки. Ожидая выплаты, она увидела директора банка. Он почтительно приветствовал ее и справился о здоровье мужа. Его вежливость польстила Хельге, но мысленно она спросила себя, так ли он был бы вежлив, если бы не ее деньги.
Затем Хельга прошлась по улице, рассматривая витрины, но ничего не покупая. Это доставляло ей удовольствие и помогало убить время. Наконец, она вернулась к «мерседесу» и поехала по набережной в «Эдем». В ресторане ей предложили лучший столик, метрдотель почтительно поцеловал ей руку. Она заказала скампи с рисом и сидела, наслаждаясь ленчем. После кофе прошла по набережной к кинотеатру «Казино». Там показывали фильм с Кэтрин Хёпбёрн, которую Хельга очень любила. Она получила огромное удовольствие от фильма и, возвращаясь обратно, все еще была под его впечатлением.
С тех пор, как она уехала с виллы, Хельга ни разу не вспомнила ни о Ларри, ни об Арчере. В баре отеля она выпила мартини и просмотрела «Геральд трибюн», особое внимание уделив биржевым новостям. Потом выпила второй коктейль и решила, что подошло время обеда.
Обедать она отправилась в свой любимый ресторан «Бьянчи». Здесь ее приветствовал метрдотель Дино, который всегда лично обслуживал ее. Он осведомился о мистере Рольфе и вздохнул, узнав, что тот на этот раз не прилетит в Лугано. Хельга предоставила ему заботу об обеде.
Дино пошел сделать заказ. Было еще рано, и в ресторане сидело мало посетителей. Дино вернулся, чтобы немного поболтать с ней. Потом подошел хозяин ресторана.
Атмосфера была непринужденной, дружественной, и Хельга начала понемногу оттаивать. После дичи принесли тосты, а с ними отличное вино «мерлод». Хельга спокойно пообедала. В 21.40 она расплатилась, попрощалась с Дино и вернулась к машине.
Включая мотор, она впервые вспомнила о Ларри. Мысль эта принесла ей беспокойство. Может, не стоило так надолго оставлять его? Этот балбес может опять натворить глупостей! Один раз она уже вернулась и застала Арчера на свободе, а Ларри в подвале. Правда, она предупредила его, чтобы он не спускался туда. Надо надеяться, что урок пошел ему на пользу. Хельга оправдывала свой отъезд тем, что она не может выдержать столько часов в присутствии Ларри. От одного его вида ей становится тошно.
Обратная дорога только усилила ее беспокойство. Что если Арчеру удалось сбежать? К этому времени конверт из банка должен был лежать в почтовом ящике. Если Арчеру удастся перехитрить Ларри и выбраться из подвала, он мог бы из холла наблюдать за дверью и дождаться прихода почтальона. Кроме всего прочего, конверт ведь адресован на его имя. Вдруг Хельга вспомнила о револьвере, хранившемся у нее в спальне. Если ей ничего другого не останется, она прострелит Арчеру ногу, чтобы заставить его вернуться в подвал. Правда, сначала Хельга решила дать предупреждающий выстрел.
Когда она открыла дверь виллы, часы в холле пробили одиннадцать. Хельга оглянулась, и на миг сердце ее остановилось. Подпирающий подвальную дверь брус был откинут в сторону, дверь распахнута.
Что произошло?
Хельга вошла в холл и закрыла за собой дверь. Может, Ларри внизу, у Арчера? Может, он понес ему поесть, хотя время для еды не очень подходящее. Хельга подошла к двери подвала и прислушалась. Тишина. Подумав, она позвала:
– Ларри!
За спиной раздался шорох. Хельга повернулась. В дверях – стоял Арчер, держа в руке стакан с виски. Синяк на его лице принял уже сине-багровый оттенок.
– Ларри здесь, в гостиной, – сказал он. – Снимай шубу и заходи, мы тебя заждались. Надеюсь, ты приятно провела время?
Снимая шубу, Хельга пыталась собраться с мыслями. Пальцы ее слегка дрожали, когда она поправляла прическу. Арчер вошел в гостиную, оставив дверь открытой. Неожиданно в Хельге поднялась злость, прежде всего на себя. Как она могла влюбиться в такое ничтожество, как Ларри! В самый ответственный момент он бросил ее на произвол судьбы. Ну, ничего, сейчас главное удержать себя в руках, а уж потом она предъявит ему счет за все!
Хельга вошла в комнату. Арчер стоял, ожидая ее, возле кресла. Ларри сидел в кресле, ссутулившись и так низко опустив голову, что не видно было даже лица.
– Садись, Хельга, – сказал Арчер.
Она почти упала в кресло, ноги отказывались повиноваться ей. Снова, уже в который раз за эти дни, ей приходится переносить такой удар!
– Прошу прощения, – Арчер отобрал у нее сумочку, прежде чем она поняла, что он собирается сделать.
– Как ты смеешь! – крикнула она, но ее голос прозвучал не слишком убедительно.
– Только не так драматично, для этого нет никаких оснований.
Арчер открыл сумочку, вынул оттуда два билета на самолет и положил на столик перед Ларри, прибавив туда и конверт с деньгами.
– Это вам, – сказал он. – Вот билет и деньги. А теперь уходите отсюда.
Хельга напряженно смотрела на мужчин. Ларри так и не поднял головы. Он сидел согнувшись, положив тяжелые кулаки на колени.
– Ну, здесь вы уже все сделали, Ларри, – мягко сказал Арчер. – Вам больше нет смысла задерживаться. Возьмите машину Хельги и поезжайте на вокзал Лугано. Если вы поспешите, то успеете захватить поезд на Милан.
Ларри медленно встал. Он взял конверт и билет с деньгами, сунул их в карман, а потом посмотрит на Арчера.
– Я не возьму машину, и вообще ничего не возьму от вас.
Он говорил так тихо, что Хельга едва слышала его.
– Ну что ж, как хотите. Тогда всего хорошего, желаю вам приятного путешествия!
– А мне вы ничего не скажете? – окликнула Ларри Хельга.
Он, казалось, не слышал ее. Выйдя из гостиной, открыл входную дверь и исчез в темноте.
Хельга прикрыла глаза.
После долгой паузы Арчер сказал:
– Он уехал. Наверное, тебя интересует, что здесь произошло? Сейчас я все объясню. До сегодняшнего дня я считал тебя умной женщиной, но ты меня разочаровала. Чтобы успешно ладить с людьми, нужно уметь проникать в их внутренний мир. Мне казалось, ты умеешь это делать. Но теперь я вижу, что это не так. Прежде всего ты оказалась близорука: увлекшись мужественной внешностью Ларри, не разглядела в нем гомосексуалиста. Ошибка первая и довольно серьезная. Я разгадал Ларри и понял, что с этим парнем нужно обращаться деликатно, если хочешь от него чего-то добиться. Больше всего на свете гомосексуалисты боятся презрения. К шуткам и слушкам на тему их пристрастий они привыкли, но презрения не выносят.
Арчер помолчал, уставившись в одну точку, потом продолжал:
– Пока ты рассчитывала затащить Ларри к себе в постель, ты обращалась с ним ласково. Но узнав правду, поставила на нем крест, он сразу перестал для тебя существовать. Этот Ларри по-своему славный парень. Конечно, он глуп, неотесан и привык не столько думать, сколько действовать. Но в то же время он добр, прост и хочет всем помогать. Он был бы гораздо более счастлив, будь нежным хрупким юношей, чтобы окружающих не сбивала с толку его мужественная внешность, крепкое сложение, джинсы, кожаная куртка и манера поведении. Странно, но люди его круга безошибочно распознают, что он собой представляет. Начав холодно с ним обращаться сегодня утром, ты оказала мне большое одолжение. Конечно, я понимаю, ты была разочарована, но куда девалась твоя интуиция? После вчерашнего разговора Ларри больше всего нуждался в сочувствии и понимании, а нашел холод и презрение. Ты не только оскорбила его, но и оттолкнула от себя. Чего стоил хотя бы твой презрительный тон, когда ты сказала, что вернешься поздно и советуешь развлечься телевизором. Я слушал под дверью подвала и сразу понял, что ты снова сдала мне на руки четыре туза…
