— Да, я знаю ее.
— Интересно, что эту голову так и не обнаружили. Как, впрочем, и тело. Человек исчез, не оставив своего нового адреса, вот и все.
— Как Баллу зарабатывает деньги?
— Только не подумай, что он делает бабки на своем притоне. Он начал с того, что работал на итальянцев, — выколачивал деньги у их должников. Сам знаешь, что с виду он громила, к тому же всегда был крут. Эти ирландцы, поселившиеся в районе Адской кухни, из поколения в поколение продавали свои бицепсы. Уверен, Баллу был непревзойден в своем деле. Представь, ты занял денег у какого-нибудь мафиози и задержался на пару недель с возвращением долга. И вот, помахивая мясницким ножом, к тебе вваливается этот амбал в кровавом переднике. Что ты предпримешь? Разве тебе придет в голову попросить его заглянуть еще раз через неделю? Не сомневаюсь, ты сразу выложишь ему все наличные деньги, подчистую.
— Ты говорил, Баллу сидел. За что?
— Налет. Он был тогда совсем молод. Не думаю, что ему в то время перевалило за двадцать. Но это, по-моему, был его единственный прокол. Если хочешь, могу проверить.
— Это не важно. И что же — он так и остался рэкетиром?
Деркин откинулся на спинку кресла.
— Не думаю, что Баллу до сих пор занимается вымогательством сам. Ему наверняка звонят и просят кое-кому переломать кости. Но, конечно, Баллу не хватается за обрезок трубы, чтобы броситься выполнять эту работу. Он просто посылает на дело кого-нибудь из своих ребят. Чем он еще занят? Думаю, существуют и другие кабаки, в которых он имеет долю. До меня доходят разные сплетни. Чему стоит верить, не всегда легко понять. Его имя то и дело всплывает, когда мы распутываем преступления: речь идет об угоне грузовиков, о вооруженных налетах. Ты помнишь, несколько лет назад пятеро вооруженных парней в масках нагрели Уэллса Фарго на три миллиона?
— У них вроде был осведомитель?
— Да, но он умер прежде, чем мы успели ему задать кое-какие вопросы. Как, впрочем, и его жена. А ты догадываешься, что произошло с подружкой, которую этот парень завел на стороне?
— Тоже умерла?
— Исчезла. Пропали еще несколько человек. Двоих позднее обнаружили в багажниках автомобилей на стоянке у аэропорта имени Д. Ф. Кеннеди. Стоит нам узнать, что такой-то причастен к делу Уэллса Фарго, стоит нам только подумать, как с ним связаться, тут же нам звонят и сообщают: его следует искать в багажнике собственного кабриолета у аэропорта Кеннеди.
— И Баллу...
— Вроде бы главарь. Такой ползет слушок. Никто не осмеливается открывать рот слишком широко: это крайне опасно, поскольку на стоянке у аэропорта из-за болтливости можно закончить не только свой жизненный путь, но и ускорить кончину родных и близких. Однако слушок все-таки прошел. Поговаривали, что Баллу организовал и провел это дело, и похоже, именно он загреб три лимона, потому что рядом не оказалось никого, с кем бы следовало поделиться.
— К наркотикам он когда-нибудь имел отношение?
— Никогда об этом не слышал.
— А к проституции? К торговле живым товаром?
— Эта работенка не в его вкусе. — Зевнув, Деркин провел рукой по волосам. — Я слышал еще об одном громиле — по кличке Мясник. Это гангстер, если память не подводит, из Бруклина.
— Дом Мясник?
— Он самый. Его прозвали Мясником, потому что в профсоюзе разделывателей мяса он состоял как работник этой отрасли и регулярно платил налоги, как если бы действительно там трудился. Звали его Доминик, фамилию не помню. Кажется, он был итальянцем.
— Серьезно?
— Года два назад кто-то его пристрелил. Его профессиональная специализация — имитация естественных причин смерти. Мясником его прозвали из-за прикрытия, но был он свирепым негодяем. Ходил слух, что как-то раз содрал кожу с ребятни, обворовавшей церковь.
— Пытался научить их уважать религию?
— Да, по всей видимости, он был глубоко верующим человеком. Но вот к чему я клоню, Мэтт. Если уж у тебя завелись дела с Мясником или с Подручным Мясника, неважно, с кем из них конкретно, помни, что ты общаешься с зверьем, жрущим на завтрак сырое мясо, и место ему в клетке.
— Знаю.
— Как ты думаешь, что бы я сделал, окажись в твоем положении, Мэтт? — спросил он. — Пожалуй, я схватил бы самый мощный — из оказавшихся под рукой — пистолет и всадил ему пулю в затылок. Или же держался бы как можно дальше от этого негодяя.
* * *
Команда «Метс» вернулась после игр, проведенных в конце недели с «Пиратами». Вчера вечером они снова победили, и не похоже, что кто-то сможет их догнать. Я созвонился с Виллой, однако у нее было много работы, которую она не могла отложить: для этого не была еще достаточно заядлой болельщицей. Джимми Фабера я застал в мастерской — он выполнял заказ и должен был справиться с ним к шести. Полистав записную книжку, я позвонил кое-кому из ребят, которых знал по встречам в Соборе Святого Павла, но кого-то не было дома, а другим просто не хотелось тащиться на стадион.
Конечно, я мог остаться дома. Матч должны были транслировать по телевидению; журналисты Эн-би-си преподносили его как главное событие недели. Но торчать целый день в гостинице мне не улыбалось. Дел у меня полно, но я пока не мог ими заняться: с одними требовалось подождать до наступления темноты, а другие просто нельзя было провернуть до конца недели. Однако сидеть в четырех стенах, посматривая на часы, я был не в состоянии; меня тянуло на улицу, хотелось чем-то себя занять. Кому бы еще позвонить, чтобы пригласить на игру? На ум пришли только два имени.
Сначала я вспомнил о Баллу. Мысль о свидании с ним заставила меня рассмеяться. Мало того, что у меня не было его номера, но даже если бы я знал его, все равно бы не позвонил. Вероятно, Баллу не любил бейсбол. Возможно, я ошибался, но мне трудно было представить нас толкающимися среди зрителей, поедающих булочки с сосисками и вопящих при каждом неудачном ударе.
Потом я подумал о Джейн Кин. Я помнил ее номер и быстро его набрал. Но после второго гудка, до того, как она или автоответчик успели отозваться, бросил трубку и вышел из дома.
На метро я доехал до Таймс-сквер, пересел на другую линию и добрался до стадиона. В кассах билеты уже разобрали, но поблизости крутились ребятишки, и я купил у них билет на довольно приличное место. В ходе матча Охеда трижды выбивал соперников из игры, и его команда разнообразия ради обеспечила ему несколько пробежек. Погода стояла что надо. Новый парень, Джеффриз, пробежками обеспечил ребятам небольшое преимущество, а один раз чрезвычайно удачно совершил бросок влево за низко летящим мечом с биты Ван Слайка и спас самого Охеду от удара, который наверняка вывел бы того из игры.
Болельщик справа от меня утверждал, что видел Вилли Мейса еще тогда, когда тот начинал. Этот парень показался мне интересным. Как и я, пришел один; он сообщил мне немало любопытного о девяти партиях игры. В любом случае рядом с ним мне было приятнее, чем дома у телевизора, где наверняка то и дело крутили рекламу макарон и растительного масла. Парень слева выпивал по банке пива после каждой партии, пока его не перестали продавать. После четвертого вбрасывания, пролив часть пива мне на брюки и башмаки, он взял сразу две банки, чтобы возместить потерю. Я был не в восторге от такого соседства, поскольку пришлось вдыхать пивной перегар, но я напомнил себе, что моя новая приятельница, если не благоухает виски, то источает запах пива, а вчерашний вечер я провел в низкопробном кабаке, полном застоявшихся винных испарений, и к тому же наслаждался каждой проведенной там минутой. Несомненно, у меня не было никаких оснований коситься на соседа, раз уж тому захотелось пропустить пивка, пока его любимая команда так здорово разделывала противника.
Сам я съел пару булочек с сосисками и выпил банку сока из корнеплодов с мускатной приправой. При исполнении гимна встал вместе со всеми, как поднимался и при перехвате мяча в седьмой партии, чтобы поддержать Охеду.
— Не сомневаюсь, что скоро они раздавят «Доджеров», — заверил меня новый приятель. — Относительно «Окленда», правда, можно еще поспорить.
* * *
Я заранее договорился с Виллой об ужине. Заскочив в гостиницу, побрился и переоделся, а затем отправился к ней. Она снова заплела волосы, а косы уложила надо лбом. Я сказал, что выглядит она замечательно.
Цветы все еще стояли на кухне. Они уже утратили свежесть, а некоторые даже осыпались. Когда я сказал ей об этом, она призналась, что ей хочется оставить их в вазе еще на день.
— У меня не поднимается рука их выбросить, — улыбнулась она.
Поцеловав Виллу, я почувствовал запах спиртного. Пока мы решали, куда пойти, она успела выпить еще одну рюмку водки. Нам обоим хотелось мяса, поэтому я предложил «Слейт» на Десятой авеню — там всегда подавали великолепные бифштексы. В этот ресторан часто ходят полицейские из Мидтауна и участков, что расположены неподалеку от колледжа имени Джона Джея.
