" — Повидать мистера Камерона можно только одним способом, — задумчиво проговорила она. — Пройдите в эту дверь, потом до конца по коридору, там его кабинет.
А я скажу, что вы не стали меня слушать и грубо оттолкнули, когда я пыталась задержать вас.
— Видите, я оказался прав, — мрачно произнес я. — Повидать вас в душе — гораздо сложней.
— Ну, это еще неизвестно. — Ее льдисто-голубые глаза добрую минуту изучали меня в упор. — Посмотрим сначала, как вы справитесь с мистером Камероном.
— Обещания, обещания! — проворчал я, открывая дверь.
В длинный коридор, устланный ковром, выходили двери множества кабинетов, но только на последней имелась единственная табличка. «Офис президента» — провозглашала блестящая полированная медь, и строкой ниже:
«Клайд Дж. Камерон». Взявшись за ручку, я помедлил, прислушиваясь к смутному гулу тамтамов в своей голове, а затем толкнул дверь и вошел.
Даже для директорского кабинета это выглядело весьма впечатляюще: на стенах написанные маслом картины с плывущими парусниками, массивный антикварный стол, а персидские ковры потерты ровно настолько, чтобы поверить в их древность. Торгово-банковский президент как раз ополовинил стаканчик с клубничным йогуртом, но тут появился я, и ложечка замерла в нерешительности на уровне груди. Это напомнило раннюю киноверсию «Доктор Джекилл и мистер Хайд»: в светло-серых глазах мигом отразился весь спектр чувств — от неверия в неожиданное вторжение до холодного гнева человека, подвергшегося насилию; в волосах сердито сверкнула стальная седина, а лицо из упитанно-розового превратилось в яростно-красное. Я видел, как у него судорожно дернулся кадык, когда он проглотил наконец последнюю ложку йогурта, и рот открылся для первобытного рыка.
— Какого дьявола вы себе позволяете? — рявкнул он. — Врываетесь в кабинет без доклада и даже без стука!
— Если бы вам обо мне доложили, мы бы с вами так и не увиделись, — рассудительно возразил я.
Он демонстративно достал из кармана большие часы.
— Я даю вам ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда. Вон!
— Какие новости от Трисии за последние дни? — спросил я.
Из его глотки вырвался слабый захлебывающийся звук. Он поднялся с кресла и, огибая стол, направился ко мне. Он был здоровый мужик, больше двухсот фунтов весом, и большую часть этих фунтов, похоже, все еще составляли мускулы. Выражение его лица и стиснутые кулаки не оставляли сомнений в его намерениях: сгрести меня и разорвать пополам.
— Меня зовут Холман, — сказал я. — Рик Холман, если это что-нибудь вам говорит.
— Подходящее имя для колонки некрологов, — прорычал он, не замедляя своего приближения.
— Вчера мне показали небольшой фильм, — продолжал я. — В главной роли снималась ваша дочь, и с ней еще одна девушка, отец которой является моим клиентом.
Он остановился футах в трех от меня и медленно убрал руки за спину.
— Холман? — пробормотал он. — Я где-то слышал это имя.
— Я промышленный консультант, специализирующийся на конфиденциальных проблемах в области киноиндустрии.
— Кажется, ваше имя мне называл Айвен Мэсси из «Стеллар». — Он медленно провел по лицу ладонью. — Вы должны извинить меня, мистер Холман. На самом деле я очень редко выхожу из себя.
— Конечно, — кивнул я. — Вы тоже видели этот фильм?
Он отвернулся от меня, возвратился к столу и сел в кресло. Отправив в мусорную корзину недоеденный йогурт вместе с ложечкой, посмотрел на меня.
— Присаживайтесь, мистер Холман. — Голос прозвучал сухо и четко, словно торговый банкир на время занял место отчаявшегося отца.
Я опустился в удобное кожаное кресло, достал сигарету и закурил.
— Вы видели этот фильм? — повторил я вопрос.
— Давайте начнем заново, мистер Холман, — негромко произнес он. — Как будто у нас назначена встреча, мы только что закончили необходимые приветствия и приступили прямо к делу. — Он тонко улыбнулся. — Итак, чем могу быть вам полезен, мистер Холман?
— Вам известно, что ваша дочь снимается в порнофильмах, мистер Камерон? — вежливо спросил я.
— Если нам предстоит обменяться доверительной информацией, мистер Холман, то я прошу сначала назвать мне имя вашего клиента.
— Эта информация не подлежит разглашению, мистер Камерон, — ответил я. — Могу только сказать, что мой клиент не меньше известен в своей области, чем вы в своей.
— Если нам предстоит обменяться доверительной информацией, — отчетливо повторил он, — то я бы желал, в знак доверия, узнать сначала имя вашего клиента, мистер Холман. Может быть, даже переговорить с ним по телефону. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что дело обстоит именно так, как вы говорите. Почему бы вам не предложить ему позвонить мне?
— Я расскажу вам, что с ним произошло, — расщедрился я. — Он получил от некоего анонимного доброжелателя копию этого фильма. К нему был приложен список других лент для домашнего просмотра, которые продаются по пятьдесят долларов за штуку в магазине «Новинки Вилсона» на Стрипе. Это все.
— И что же? — Он слегка приподнял кустистые брови.
— А то, что тот, кто послал ему эту пленку, вероятно, имеет на это веские основания. Первое, что приходит в голову, — это шантаж. Но неизвестный оказался достаточно хитер и не стал объявляться, не изучив прежде реакцию моего клиента.
— Вы считаете, что он выжидает, следя за действиями вашего клиента?
— Именно так, — подтвердил я.
— А если ваш клиент плевал на всех, кому известно, что его дочь снимается в грязных фильмах?
— И вам тоже плевать, мистер Камерон? — спросил я.
— До свидания, мистер Холман, — холодно произнес он. — Не забудьте предложить вашему клиенту позвонить мне. Я буду ждать до завтра.
— Или? — настаивал я.
— Или вы меня больше не интересуете, — ответил он. — Скажу без ложной скромности, мистер Холман: я очень богат и, следовательно, многое могу. Если с вашей стороны не будет предложения сотрудничества, то я начну действовать самостоятельно.
Я поднялся, направившись к выходу, и уже взялся за дверную ручку, когда меня снова настиг его голос:
— Может быть, я проявляю излишнюю осторожность. — Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Серые и холодные, они пронизывали меня насквозь. — Мне никто не присылал никаких пленок — во всяком случае, пока, — произнес он. — Я не видел свою дочь уже четыре месяца. Она просто ушла и не вернулась. Естественно, я обратился в одно из лучших сыскных агентств Калифорнии, но расследование зашло в тупик несколько недель назад. Все, что мне известно, — что ее нет ни в одной больнице и ни в одной тюрьме. Если она погибла, то ее тело тоже не обнаружено. Если в ходе вашей деятельности в пользу вашего клиента вы найдете мою дочь, то я заплачу вам пять тысяч долларов за информацию о ее местонахождении и занятии.
— Буду иметь это в виду, мистер Камерон. — Я раскланялся.
Когда я снова оказался в приемной, белокурый компьютер одарил меня недоверчивой улыбкой.
— Вы до сих пор живы и невредимы, — восхитилась она. — Как я догадываюсь, вы с мистером Камероном поладили?
— Мы с Клайдом теперь не разлей вода, — сообщил я. — Он пригласил меня провести с ним уик-энд в Палм-Спрингс. «Мне достаточно десяти минут твоего бесценного общества, старик, — сказал он мне, — и можешь провести остаток уик-энда с моей секретаршей». Хотите знать, что я ему ответил?
— Что-нибудь вроде того, что вы предпочитаете проводить уик-энд с девушкой, которая всегда одета, даже когда принимает душ?
— Вы настолько правы, — медленно произнес я, — что я начинаю вас ненавидеть.
— Если вы когда-нибудь придете наконец к определенному решению, — улыбнулась она, — то мой телефон есть в справочнике. Меня зовут Кей Драммонд. — Она едва заметно повела плечом. — В любом случае мне будет интересно ваше решение.
— Я буду иметь в виду, — рассеянно сказал я и двинулся к лифту.
* * *
Как я понял спустя полчаса, Бонни Адамc оказалась совершенно права, охарактеризовав это место как «грязную свалку в низине». Дом 49 по Очистной улице был приметен разве что облезлой штукатуркой и грязным щербатым порогом. На карточке возле дверного звонка выцветшими буквами значилось: "Офис «Вилсон продакшн», а ниже, свежими чернилами: «Д. Бриджс, ответственный продюсер». Позвонив, я успел пофилософствовать про себя на тему: не так ли окончит свои дни Голливуд — не в катастрофе, а от рук всяких гаденышей, снимавших порнуху в переоборудованных гаражах?
Наконец дверь отворилась, и на меня уставились откровенно враждебные налитые кровью глаза парня, который физически представлял копию Вилсона — примерно того же роста, такого же атлетического сложения.
Отличие состояло только в огненно-рыжей шевелюре, которая, казалось, не знала, где остановиться: она стекала по обеим сторонам лица роскошными баками и оканчивалась пышными усами, скрывавшими верхнюю губу.
