— Если я твой друг, разве я не должен думать о твоем благополучии? Разве я не должен сделать все, что в моих силах, чтобы…
— Ты мне не друг, — отрезал Пол. — Ты перестал им быть уже давно. У меня нет друзей. У меня осталась только жена, которая убивает меня. Убивает все хорошее и доброе, что во мне было.
— Пол. — Кадден дотронулся рукой до плеча друга. Лицо его было озабоченным и участливым. — Сядь, Пол. Сядь. Давай поговорим. Расскажи мне подробно обо всем, что происходит. Пожалуйста, Пол.
Пол резко отстранился от него.
— Зря я сюда пришел, — процедил он сквозь зубы и вышел из комнаты.
Пол сидел на веранде и смотрел вдаль на пунктирные линии огней Центрального парка. Деревья сплошной темной массой качались на ветру. Было холодно, но Пол продолжал сидеть, не двигаясь.
Он сидел и ждал, когда вернется домой Джо. Стрелки часов показывали половину шестого. В восемь их с Джо ждут у Мэдисонов. Как сказала Грейс, у них будет поздний ужин. Пол несколько раз пытался дозвониться до Джо, но её весь день не было дома. Теперь он сидел и ждал… и думал. Зачем она это делает? Почему? Что это за женщина? На какой женщине я женат? С кем я живу? Неужели я так никогда и не смогу её понять? Она уходит от меня. Но к кому? И когда?
В восемь часов вечера в субботу ты убьешь свою жену.
Сейчас половина шестого. Пятница, вечер.
— Мистер Брант.
— Да, Хильда?
Она стояла на пороге веранды, такая солидная, бесстрастная. И глядя на нее, Пол задумался, как много она знает. Как много она знает о Джо… И никогда никому не скажет.
Она служила у них с самых первых дней их женитьбы, и Пол никогда не замечал, чтобы она проявляла хоть малейший интерес к его делам или делам Джо. Хильда делала свое дело, делала его хорошо, и на этом её обязанности заканчивались. Бесстрастная, сдержанная женщина.
Это Джо наняла её. И, как он мог заметить, с горькой усмешкой, её выбор и вправду оказался хорош… Для самой Джо.
— Мистер Брант. Вас к телефону.
Пол понял, что он даже не слышал звонка.
— Миссис Брант?
— Нет. Мужской голос. Он не назвал себя.
Пол поднялся и вышел в гостиную. Он подождал, пока Хильда уйдет, прежде, чем снял трубку.
— Алло?
— Ну, мистер Брант?
Тот же самый голос. Но и сейчас Пол был все также далек от разгадки его тайны, как и в самом начале. Он изо всех сил пытался определить, кому принадлежит этот голос, уловить в нем какие-то знакомые нотки, определить интонацию, ритм, чтобы хоть как-то приблизиться к разгадке.
— Итак, мистер Брант, я вижу, ты прислушался к моим советам. Теперь ты уже многое знаешь. — Раздался короткий смешок, который внезапно оборвался. — Но только ума не приложу — зачем ты поперся к Каддену? Чем он может тебе помочь?
— Вы и об этом знаете? — пробормотал Пол.
— Я также знаю, где сейчас твоя жена.
Рука Пола вцепилась в телефонную трубку. Зловещая тень от его фигуры вырисовывалась на стене гостиной.
— Она сейчас лежит в постели. Абсолютно голая. Получает удовольствие. Куда большее, чем когда-либо с тобой, Пол.
Пол почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Его серые глаза стали холодными, как сталь.
— Ее любовника зовут Эдмонд Перселл. Она сейчас у него. Эдмонд Перселл, запомни. Его адрес есть в телефонной книге. Если ты поторопишься, то застанешь их во время соития. Так ведь это, кажется, называется в ваших светских кругах?
Последовала пауза, затем он продолжил неторопливо, взвешивая каждое слово.
— Возможно, тебе и не надо очень торопиться. Аппетит твоей жены не так-то легко утолить. Поэтому она ещё долго пробудет в той постели. Между прочим, Перселл отнюдь не единственный мужчина, с кем она проводит время. Есть и другие. Многие другие. Миссис Брант не легко удовлетворить. Разве ты этого не знаешь, мистер Брант?
Затем раздался щелчок. И наступила тишина. Пол взял пальто и вышел из квартиры.
Пятнадцать минут спустя он стоял на пустынной, пронизываемой ветром, ночной улице и, прищурившись, смотрел на противоположную сторону, где в темноте вырисовывалось четырехэтажное здание из темного кирпича. Он пристально следил за ним, а безжалостные, рубящие слова Каддена вновь зазвучали у него в ушах.
И, если ты начинаешь мстить, то ведешь себя как дикий зверь. Жестокий, коварный и беспощадный.
Именно таким я себя сейчас чувствую, подумал Пол с горечью. Давние, страшные дни в лагере военнопленных возвращались. А сними — жажда мести.
Он резко повернулся и внимательно осмотрел улицу, разглядывая каждый её дюйм. И не увидел ровным счетом ничего, если не считать темного, безлюдного тротуара. Затем он решительно направился к подъезду и вошел внутрь.
Пол внимательно прочитал каждую фамилию на почтовых ящиках и, наконец, нашел ту, которую искал.
Эдмонд Перселл. Квартира 4В. Самый верхний этаж. Пол открыл дверь, вошел в вестибюль и стал подниматься по лестнице. Этаж за этажом. Молча, неслышно. Его движения были четкими, рассчитанными. Поднявшись на последний этаж, он остановился и прислонился к деревянным перилам. На площадку выходило три квартиры. Он крадучись пошел от одной двери к другой, квартира 4В была самой последней.
Пол горько усмехнулся. Затем он поднялся по ступеням, ведущим на крышу, отодвинул засов металлической двери и вышел наружу. Ветер налетел на него, взлохматив его блестящие черные волосы.
Пол нагнулся, расшнуровал туфли и снял их. Затем связал шнурки вместе и перекинул обувь через плечо. Потом вдруг вспомнил, что то же самое проделывал в лагере.
Его губы искривила улыбка. Затем, стиснув зубы, Пол бесшумно прошагал к пожарной лестнице и ступил на нее. Он заглянул вниз, на освещенные окна верхнего этажа, выискивая кухонное окно. Затем стал медленно спускаться, шаг за шагом, пока не оказался как раз над ним.
Пол уперся руками о кирпичную стену, наклонил голову вниз и заглянул на кухню. Там никого не было.
Он спустился ещё на несколько ступенек, схватился руками за оконную раму и медленно, осторожно приоткрыл окно. Ветер ворвался в комнату и лежавшая на маленьком столике газета зашелестела. Пол быстро забрался в кухню и закрыл за собой окно.
Он спрятал свои туфли под кухонным столом и замер, прислушиваясь. До него донеслись низкие, прерывистые стоны… он узнал хриплый, задыхающийся голос Джо.
— Еще… ещё немного, Эд… Еще немного… Я… сейчас! — Полегче, Джо… Полегче… Ты слишком торопишься.
— Я не тороплюсь…
— Эд… Сильнее… Держи меня крепче.
— Джо… О, Джо…
Они были в соседней комнате. И Пол мысленно представил, как их обнаженные, дрожащие тела двигаются в бешеном, но размеренном ритме. Ему казалось, что он воочию видит, как прелестные груди Джо прижимаются к мужской груди, а её ноги переплетаются с его ногами. Прижимая своего любовника ещё ближе к себе. Еще ближе.
— Эд, поцелуй меня… пожалуйста… Иначе я умру.
— Джо… Моя Джо…
Ее тело содрогалась. Содрогалось в конвульсиях страсти. Похоти. Ее пышное, требовательное тело было ненасытно. Всегда ненасытно.
— Эд, поцелуй меня крепче. Держи меня… крепче… вот сейчас… О, Боже…
— Джо… Моя Джо…
— Эд!
— Ты просто чудо, Джо! Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь.
Пол перестал различать их голоса. Он сжимал и разжимал кулаки. Затем он быстро прошел в маленькую темную гостиную. Он различил в темноте очертания софы и спрятался за ней.
— Эд, я сейчас кончу. Мои груди, Эд… Поцелуй их… Дорогой!
Ее дрожащий голос зазвенел и перешел в рыдание. Пол ясно представил, как её гибкое тело отчаянно содрогнулось в последний раз, охваченное экстазом, и медленно опустилось на кровать.
И теперь он слышал её низкий, удовлетворенный шепот.
— Эд… Эд… это было чудесно… Как в сказке.
Полу отчаянно хотелось вскочить, броситься в спальню и растерзать её. Уничтожить собственными, не знающими пощады, дрожащими руками. Но он оставался в своем укрытии, как затаившийся зверь, и ждал.
Вскоре Пол увидел, как его жена вышла из спальни в освещенный коридор. Она была совершенно голой. Капельки пота мерцали на её атласной коже. Ее груди, тяжелые и горячие, с сосками, похожими на розовые островки среди молочно-белых оазисов, гордо выпячивались вперед. Босые ноги мягко ступали по полу.
— Я приму душ и пойду, Эд. Я приглашена на ужин.
— Хорошо, Джо.
— А ты полежи и отдохни немного, — рассмеялась она.
— Я всегда отдыхаю после тебя, Джо.
Она снова игриво засмеялась, отчего её полные груди заколыхались, а потом исчезла из виду.
Пол ждал, казалось, целую вечность, пока она оденется и уйдет. Потом он выпрямился, вышел из темной гостиной и остановился в дверях спальни.
Перселл, совершенно голый, возлежал на смятой постели. Руки его были раскинуты в стороны, ноги широко расставлены. Спальня была узкая, скромно обставленная, обои на стенах выгорели, и Полу казалось, что нарисованные на них дикие львы пляшут у него перед глазами. Небольшая хрустальная люстра висела над кроватью и ярко освещала потное белое тело мужчины.
