Роли переменились. С пистолетом Эванса в руках Рэтник прошел к телефону. Вызвать тридцать первое отделение и назвать Нэвилу адрес было делом минуты.
— Так вы из полиции! — слезливо удивилась Дикси. — Что же теперь будет со мной?
— Об этом надо было думать раньше, — Рэтник не испытывал к ней жалости. — Ты знала, что Эванс — убийца. Он лишил жизни человека, которого до того никогда не встречал. Весь ужас в том, что у таких преступников всегда находится какая-нибудь дамочка, вроде тебя, которая любит его, жалеет и прячет от полиции.
Пока полицейские надевали на Эванса наручники и уводили его, Нэвил отвел Рэтника в сторону.
— Теперь тебе надо ненадолго исчезнуть. Мы возьмем Марио и устроим очную ставку с Эвансом. Я тебе сообщу, когда они начнут давать показания.
— Плохо, Стив! — Рэтник узнал голос Нэвила. — Они оба молчат. Амато поднял шум, когда мы арестовали Марио. Он требует, чтобы племянника освободили, и уже нажал на все кнопки. Мне звонило начальство. И ничего не оставалось делать. Я отпустил Марио...
— Послушайте, Нэвил! Есть предложение! Вы знаете Коннорса? Ну того, который на жалованье у Амато?
— Знаю. Он все время пытался узнать, как идет допрос. Мы его выставили.
— А если сказать ему, что Марио «раскололся»?
— Ты рехнулся, Стив! Ведь Амато прикончит мальчишку. Только этого не хватало! И потом это незаконно.
— А выпустить на свободу того, кто нанял убийцу, законно? Ладно, Нэвил, как хотите. Это всего лишь предложение.
Положив телефонную трубку, Стив стоял несколько секунд, размышляя. Что ж, Нэвил не пошел на это. Остается Клейберг, он не откажется.
Клейберг был, как всегда, рад приходу Стива, хотя и недоумевал, что могло привести к нему Рэтника в такой поздний час.
— Мне нужна ваша помощь, старина. Ни Эванс, ни Марио не сказали ни слова. Надо заставить Эванса говорить.
— Это легче сказать, чем сделать. Мы испробовали все средства. Амато они боятся больше, чем полиции. Потому и молчат.
— Есть один путь, Клейберг. Надо через Коннорса сообщить Амато, что Марио все о них выложил. Ему Амато поверит, ведь он за это и платит Коннорсу. Это дойдет до Эванса. Когда тот узнает, что Марио заговорил, он тоже не будет молчать. И скажет нам, кто заплатил ему за убийство Рэгони.
— Да ты понимаешь, что затеял, Стив? Такое может стоить жизни Марио! Амато никого не пожалеет.
— Значит, так? — в голосе Рэтника была горечь. — С чего это ты воспылал жалостью к этим гангстерам? Как ты не понимаешь? Я иду по следу того, кто засадил меня в тюрьму на пять лет. А ты пальцем не хочешь шевельнуть, чтобы мне помочь! Ничего этому Марио не сделается. Мы целимся в Амато. Эванс начнет говорить, и у нас будут наконец показания против Амато. Один твой звонок Коннорсу, и система сработает!
— Ладно, — устало согласился Клейберг, — я это делаю только потому, что ты всегда был хорошим товарищем и много раз спасал меня от опасности. Только благодаря тебе во время операций меня не подстрелил какой-нибудь бандит. Я позвоню Коннорсу.
Амато в сопровождении адвоката, известного под именем Койни, и верзилы в твидовом пальто, зарегистрированного в полиции под множеством разных имен, появился в тридцать первом отделении полиции.
Дежурный подобострастно вытянулся перед Амато.
— Откровенно говоря, Ник, со стороны наших это большая ошибка. Арестовать вашего парнишку!..
— Да, — отозвался Амато, — старуху мою чуть до смерти не напугали. Полицейские деятели! Ведите Марио сюда. Мой адвокат подготовил необходимые документы.
При виде веселого и уверенного в себе племянника Амато внутренне передернулся. Ему уже звонил Коннорс. Значит, Марио все им выложил. Теперь, когда его запугали, они будут вытягивать из него на каждом допросе что-нибудь новое. И, по-видимому, он выложит — если еще не успел — всю эту историю.
"Спокойнее, — говорил сам себе мысленно Амато, — спокойнее. — Но разве можно желать человеку, под кроватью которого установлена часовая мина, спокойной ночи? Какое уж тут спокойствие? Гангстеру стало жаль самого себя. С кем только не приходится работать? Хэмми связался с Рэтником. Джо Ли вообще куда-то исчез. Приходится теперь посылать этого болтуна Кэрри.
— Отправляйся сейчас же! — бросил он терпеливо ожидавшему приказаний Кэрри. — Эванс передал, что девчонка продала его. С ней надо рассчитаться. Это все. Иди.
— Ты тоже отправляйся, — кивнул он Марио. — Иди домой. Прямо туда и жди меня в своей комнате. Нам нужно поговорить. Ты меня понял? Жди в своей комнате.
* * *
Теперь Амато нужен был Джо Ли. Было далеко за полночь, когда он позвонил из холла в квартиру актрисы Джонсон Кэй, любовницы Ли. Ему ответил хриплый сонный голос Джо.
— Это Ник говорит, — в тоне Амато было насмешливое дружелюбие. — Прости, что так поздно.
Изумленному Джо ничего не оставалось, как пригласить Амато подняться наверх. Кэй тоже пыталась изобразить гостеприимную хозяйку, принимающую начальника своего мужа.
— Что случилось, Ник? Что-нибудь срочное? — хмуро поинтересовался Джо, когда Кэй вышла.
— Очень, — спокойно отозвался Амато. — Для тебя есть работа, Джо.
— Кто?
— Марио, — голос Амато был спокойным и ровным.
— Ты шутишь, Ник! — лицо Джо конвульсивно задергалось.
— По-твоему, я пришел сюда ночью шутить? Он продал нас. И будет продавать, — голос Амато поднялся до визга. — Он сейчас дома, в своей комнате. Анни уходит к утренней мессе. Сделай, чтобы было похоже на самоубийство.
— Ник! Неужели нельзя придумать что-нибудь другое? Не нравится мне это...
Амато охватил один из его диких приступов гнева. Его приказания ничего не значат. С ним спорят. Потому и в доках нет порядка.
— Ты что, обратно в тюрьму захотел? — набросился он на Ли. — В камеру смертников?
— Хорошо. Я иду, — Ли был бледен до синевы.
В телефонной трубке испуганный женский голос. Рэтник узнал Дикси Дэвис.
— Я боюсь, я очень боюсь! Поэтому беспокою вас. Сейчас кто-то звонил, мужской голос. Говорит, это ошибка. Но я-то знаю их приемы!.. И весь дом молчит, вроде вымерли все. Что мне делать?
— Сейчас же позвоните в полицию! — закричал Рэтник. — Я тоже туда позвоню. Заприте дверь и сидите тихо, как мышь. Никому не открывайте. Только полиции. Из окошка вы увидите, когда они подъедут.
Соединившись с тридцать первым и дав адрес Дикси, Рэтник схватил пальто и шляпу. Через десять минут такси остановилось около дома, где жила Дикси Дэвис. Тут уже стояла черная полицейская машина. Но убийца опередил всех. Выставив двойные двери, он проник в квартиру и задушил свою жертву.
Нэвил подошел к Рэтнику.
— Это вторая смерть сегодня, Стив, — проговорил он. — Я сейчас был в доме Амато. Марио застрелился.
— Вы уверены, что это самоубийство? — против воли голос Рэтника дрогнул.
— Да. Без сомнения. Анни Амато вернулась из церкви, он лежал в своей постели с пистолетом в руке. Полчерепа снесло.
— Значит, теперь вы выпустите Рэда Эванса?
— Конечно. Какие у нас основания для его ареста?
— Ладно! Выпускайте! Я сам им займусь!
— Как полицейский, — нахмурился Нэвил, — я предупреждаю вас, Стив Рэтник, что в случае нарушения закона будете отвечать. Спокойной ночи! — И он направился к черной полицейской машине, стоявшей в конце улицы.
На следующий день дом Ника Амато стал местом хорошо организованных горя и траура. Родственники Анны заполнили все углы. Каждый выполнял возложенную на него событием обязанность с торжественным выражением лица. Однако Анни ничем нельзя было утешить. Она лежала в постели ничком, прижимая к груди фотографию Марио, на которой он был запечатлен еще в детском возрасте.
Ник Амато сидел в кухне, перед ним стояла чашка с кофе, в руке он держал сигару. Лицо у Ника было серое и измученное; никто не смог бы обвинить его в смерти ни Дикси, ни Марио, но тем не менее он был в состоянии необычного нервного напряжения и вздрагивал от каждого стука.
Джо Ли стоял позади его стула, глубоко затягиваясь дымом сигареты. Взгляд его против воли обращался к дверям комнаты, где находилась Анни.
— К ней пошел священник, — проворчал Амато. — Он утешит ее.
— Думаете, ее можно утешить? — бледное лицо Джо задергалось в обычной гримасе.
— Он скажет ей, что это воля господня.
— Да? А что бы он сказал ей, если бы знал правду?
— Замолчи! Коннорс сказал, что Марио все выложил фараонам. А что, если там теперь знают, что нанять Эванса велел ему я? Он мог бы здорово навредить мне. А я могу навредить тебе. Не так ли?
— Послушайте, шеф! Мне надо кое-что сказать вам.
Амато уловил в тоне Ли что-то необычное. Он не повернулся, но в его маленьких свиных глазах появилось настороженное выражение.
— Отныне, Ник, я буду работать с вами. Вы меня хорошо поняли? Не на вас, а с вами. На равных началах.
