сыщик ни разу не встречал таких коней, полслова о них не слышал. А тут за три дня – второй раз. Кто-то на приеме у Долгоруковых ставил испанского скакуна в штос… Кто? Вспоминай, дырявая голова… Апраксин! Он же предупреждал, или, выходит, угрожал: сунешься в Чертаново – прощайся с жизнью. Неужели юный князь нанял убийцу и выдал росинанта из личных конюшен? Какой в этом прок? Разве что тоже любил по маскарадам шастать. А баронесса? Близкая подруга старого извращенца и спутница молодого хлыща. Она тоже в курсе странных дел, творящихся под знаком двойной розы? Да ну их к лешему. Пусть Хлопов с важными особами разбирается, на то он и следователь по особо важным. Митю надо навестить. Тем более, что обещал, и приятель ждет уж, поди, с самого завтрака.
– Цилиндр твой теперича худой. А, барин? – прервал его размышления извозчик.
– Худой.
– Не одна дырка, а две. Сюда пуля вошла, – грязный палец нырнул в отверстие с рваными краями. – А здеся вышла наружу, – второй палец высунулся из шелковой тульи. – Носить такой убор солидному господину – срамота! Так?
– Так.
Помолчали. Мимо скользнул черно-белый придорожный столб, за ним второй, третий.
– Отдай шляпу мне, – предложил Ефим.
– Сам же сказал – срамота?! – удивился Мармеладов.
– Зато и польза. Заскучает пассажир, а я его историей побалую. Возил-де знаменитого сыщика смертоубийство расследовать. Приехали в лес и нарвались на банду разбойников. Те – трах-бах! – палят из ружей. Насилу ушли. Благодаря моей выдержке, храбрости и умению управлять одной рукой и при этом отстреливаться на ходу.
– То есть опять соврешь?
– Иначе на чай не дадут. А увидят шляпу – щедро отсыплют!
– Забирай, хитрюга. Но учти, поведаешь байку именно так, завалят каверзными вопросами. Пуля пробила шляпу, так чего ж ее не снесло на десять шагов? Или ты под огнем за эдакой ерундовиной возвращался, жизнью зря рисковал? А доложи-ка, из чего ты, милок, отстреливался?!
Кучер сдвинул шляпу к носу и почесал в затылке.
– Лады. Сочиню, чтоб без изъянов. Но не все седоки столь дотошные, как ты, барин. Большинство поохает, да и примет за истину. А врун не виноват, что дурак доверчив…
К Хлопову заехали в седьмом часу, но следователя в кабинете не оказалось. Письмоводитель долго отнекивался, твердил: «Без малейшего понятия…» Впрочем, безупречно-чистый сюртук Мармеладова и серебряный рубль, вынырнувший из его кармана, внушили доверие.
– Их благородие отправился побеседовать с супругой г-на Ковнича. С тех пор уже дважды присылал оттуда гонцов – сперва за ордером на арест, а после за подкреплением. Не знаю, чего у них там, на Знаменке, происходит, но явно не шутки шутят!
– А который дом на Знаменке?
– Велено прислать городовых к дому из желтого камня. Авось не ошибетесь…
Не соврал бумагомаратель! Двухэтажный особняк заметен издалека. Небольшой, изящный. На парадном фасаде лепные вензеля с фигуристыми нимфами, а в остальном – никакой излишней помпезности, свойственной центру Москвы.
Ворота распахнуты настежь, городовые оцепили усадьбу, а со двора доносится пронзительный крик:
– У меня ордер, мил'стивый гос'дарь! Ор-р-рдер-р! Бумага с печатями! Посему извольте немедленно открыть!
Мармеладов подошел ближе и увидел следователя, вцепившегося в бронзовую ручку в виде распустившейся розы. Он двигал взад-вперед, но толстенная дверь не шелохнулась. Зато из окна второго этажа вылетел смачный плевок, а следом раскатился презрительный бас.
– С печатями? Это не слишком удачно. Больно будет подтираться! – допил вино и выбросил пустую бутылку.
Полицейские шарахнулись от осколков, матерясь вполголоса.
– Ломайте дверь! – Хлопов перешел на визг. – Вытащите этого горлопана!
– Не советую! Шутки шутками, а произвола не потерплю, – полковник высунулся из окна по пояс, сверкая золотыми эполетами. – Я человек военный, в доме много оружия. Предупреждаю: с десяток успею застрелить, остальных саблей порубаю. А на суде поклянусь честью дворянина, что принял вас за грабителей.
– Ордер! – потрясал бумагой титулярный советник. – Арест по закону! С целью выяснения!
Громкий хлопок вызвал у него панику – присел на корточки и принялся ощупывать грудь: не течет ли кровь из раны. Обошлось. Это хозяин дома откупорил новую бутылку.
– Не верю! – Ковнич сплюнул и припал к горлышку. – Рожа у тебя сомнительная. Этим архаровцам тоже не верю! Пока не привезешь приказ за подписью министра внутренних дел Тимашева, супружницу не выдам!
Выпил еще и, обернувшись в глубину комнаты, добавил:
– Не нужно рыдать, душа моя. Александр Егорыч в обиду не даст! Я его давно знаю. Чудо-человек! А какие статуи из глины лепит. Кони, будто живые, и непременно на дыбы встают…
Сыщик помахал рукой Хлопову. Тот сморщил лицо, будто сосал дольку лимона, но велел пропустить за оцепление.
– С чем явились? Опять глупости, вроде давешнего гвоздя?
– Именно через заточенный гвоздь я вышел на след убийцы фрейлин.
Пересказ событий занял около десяти минут. Следователь недоверчиво поджимал губы, иногда фыркал, а под конец не удержался от ехидного замечания.
– Пиковый Туз – пленница общества развратников, возглавляемого бароном фон Данихом? Авантюрный роман вы сочиняете? Уверен, если сами такое в книжке прочтете, то как литературный критик разнесете автора в пух и прах. Сюжет дешевенький, доказательства шиты белыми нитками. Выразить одним словом – бред. И вы предлагаете мне учинить допрос князю из влиятельного дворянского рода на основании слов полоумной кухарки? Которая, к тому же, померла.
– Но знак двойной розы, – возразил Мармеладов, – нельзя сбрасывать со счетов.
– Дались вам эти розы! У Ковнича на двери тоже роза. Видите? И жену Анной зовут. Она появлялась на том самом приеме и сумела потом полячека ножичком чикнуть. Выходит, ваши новые улики лишь подтверждают, что я на правильном пути.
– Но мотив убийства…
– А это, мил'стивый гос'дарь, я вытрясу на допросе. Вы в наших сферах человек эпизодический. С нигилисткой этой, Лукерьей, ошиблись ведь. Зря только время на нее потратил! Догадки ваши, умозаключения… Ерунда. Но поверьте опытному дознавателю: кто сопротивление при аресте оказывает, тот уж подлинно виновен! –
