микробиологического анализа крови Софии фон Шён, который мы сделали в Институте Пастера. Кроме того, сам Казимир Отто во время нашего с ним краткого разговора не скрывал, что он испробовал один из своих вирусов на Софии.
– Ленуар, вы нас собрали, чтобы пересказать содержание последних выпусков газет? – перебил сыщика Саламанка. – Не следовало беспокоиться: читать мы ещё не разучились… Если Соню убил этот сумасшедший профессор, то зачем вам разыгрывать перед нами весь этот спектакль?
– Потому что профессор Отто был всего лишь исполнителем, Саламанка. Он выполнял данное ему поручение. Давайте ещё раз вернёмся к нашим вопросам. Кто не любит французов? Кто использовал Соню в собственных интересах, ради своей карьеры? Кто не мог терпеть постыдное поведение немки и пытался его скрыть? Кто искал её любви и признательности, а в ответ получал только насмешку? Кто не замечал любви Сони, предпочитая видеть в ней только капризную девчонку? Кто завидовал естественности в поведении Сони?
– Кто, Габриэль? – повторила вопрос Николь.
– Ваш сын, господин посол! Именно его фотография висит у вас в кабинете. Ваш сын, которого вы назвали в честь себя и императора Вильгельмом…
– Что?.. Ленуар, вы в своём уме? Кто вам дал право выдвигать необоснованные обвинения против моего сына? – воскликнул Вильгельм фон Шён-старший.
– Господин Дюрок, покажите, пожалуйста, документы, подписанные банком на учреждение Саксонского промышленного общества.
– А при чем тут эти документы? – спросил Краузе.
– Это вы мне должны рассказать, господин Краузе. Или вы не знаете, как добывают кобальт? Хм, странно, в счётной книге вашего художественного объединения об этом написано очень подробно.
– Ага, вот, значит, куда подевалась вся отчетность! Вы у нас её украли! – закричал Барди.
– Не совсем так. Её выкрал господин Пьерель, который подозревал в убийстве Сони именно вас, Барди. К сожалению, у него не хватило терпения и опыта работы с бухгалтерскими документами, чтобы сделать те выводы, к которым пришёл я. А выводы оказались очень простыми. Кобальт добывают из никелевой руды. Одним из главных меценатов Клуба кобальта является Саксонское общество по добыче этой руды. А его учредителем является Вильгельм фон Шён. Посмотрите на подписи сами.
Леон Дюрок вытащил из своего туго набитого портфеля несколько папок и разложил их на столе. Ленуар показал присутствующим документы и продолжил:
– Таким образом, выходит, что большая часть средств на Клуб кобальта поступала от общества, основанного Вильгельмом фон Шёном-младшим. А прибыль Клуба в основном тратилась на краски «кобальт», о чём свидетельствуют записи счётной книги. Только ни один художник не нуждается в таком большом объёме синей краски… Поэтому излишки вы, господин Краузе, передавали в кассу германского посольства. А потом их отправляли на финансирование деятельности Казимира Отто по коллекционированию вирусов. И «СО» из бухгалтерской отчётности значит не «кобальт», а «Казимир Отто».
– А почему вы решили, что этим занимался я? – встрепенулся Краузе.
– Потому что вы единственный, кто разбирается в бухгалтерских вопросах и умеет оформлять счётные книги так, чтобы эти записи не вызывали никаких дополнительных вопросов. К тому же из бухгалтеров мало кто знает, сколько именно художникам нужно краски, правда? Вильгельм фон Шён действовал из Берлина и вёл с Казимиром Отто переписку. К счастью, часть её сохранилась после пожара. Переписка велась на немецком языке. Господин Пизон уже приказал задержать Вильгельма фон Шёна-младшего и…
– Что вы мелете, Ленуар? Это не мой сын! Ваши заключения ни на чём не основаны! – сказал Вильгельм фон Шён и вскочил со своего кресла. – Отто даже по-немецки не говорил!
Сыщик выдержал паузу и посмотрел на посла. Вот оно. Стоит нарушить стройную систему шахматиста и ввести в игру новую фигуру, как он взрывается. Шах и мат, господин посол.
– Господин фон Шён, а откуда вам известно, что Казимир Отто не говорил по-немецки?
Посол от неожиданности запнулся. Все взгляды были обращены в этот момент на него.
– Всё правильно… Всё правильно, господин фон Шён. Казимир Отто не говорил по-немецки. И вы только что подтвердили, что знали его лично. Только этой детали мне и не хватало. Подпись в учредительных документах промышленного общества тоже не принадлежит вашему сыну, она принадлежит вам. Давайте сравним её с подписью, которую вы поставили в книге посетителей посольства.
Ленуар взял у Каби первый лист протокола и сравнил его с подписью документа из папки своего дяди. Подписи явно были сделаны рукой одного и того же человека.
– Казимиром Отто управляли вы, господин фон Шён, – подвёл итог Ленуар. – Именно вы, окончательно убедившись, что никто в Париже не будет прислушиваться к вашим рекомендациям, однажды решили снять с себя обвинения в мягкотелости и безвольности и отомстить французам по-своему. Именно у вас созрел план, как от них избавиться с помощью вирусов, собранных Отто.
Габриэль Ленуар вытащил из кармана часы и показал их собравшимся.
– В тайнике этих часов вы закрыли ампулу одного из вирусов, разве я не прав? Её передал вам Казимир Отто. А когда часы пропали, потому что София их взяла, чтобы откупиться часами от Хоппера, вы запаниковали и вызвали Отто к себе. София подслушала ваш разговор и узнала о вашем плане. Вы думали, что она вас поддержит, но дочь любила Францию, она любила людей и, узнав обо всём, вместо поддержки стала угрожать, что обратится в полицию. Если бы полиция обо всём узнала раньше, это поставило бы крест не только на вашей карьере, но и на карьере вашего сына. А сына вы любили больше всех. Недаром же в вашем кабинете висит только его портрет. Софию вы тоже любили, до приезда во Францию, когда она ещё вас слушалась и вела себя как примерная дочь. Наконец, София болела туберкулёзом, поэтому её смерть не привлекла бы к себе большого внимания. Вот только перед смертью девушке удалось сбежать… Вы восприняли её поведение как предательство. Знайте, что она тоже считала, что вы её предали и перед смертью вас не простила. В темнице София нацарапала на стене не своё имя, а «SOÑA», чтобы ещё раз обратить внимание полиции на часы. Когда Софию нашли в лодке, вы подумали, что часы у неё забрал Отто или она их потеряла. А когда выяснилось, что они были у меня, вы несколько раз организовывали за мной слежку и даже наняли апача, чтобы тот украл или отобрал у меня эту опасную улику.
Вильгельм фон Шён молчал, как, впрочем, и остальные гости Синей гостиной. Наконец молчание нарушил Пизон:
– Габриэль, мы проверим твои выводы, но как ты догадался, что за Клубом кобальта стоит господин посол?
– Последним штрихом к
