— Это — по-вашему! — попытался защищаться Голышев.
— Нет, так было в действительности, — спокойно возразил Турецкий.
В кабинете стало тихо.
— Безумие! — нарушил тишину Голышев. — Я вам все расскажу! Я найду дома адрес женщины, и она подтвердит. Я ей звонил дважды — сначала назначил свидание, потом отменил, потому что понял, что не успею заехать к ней после смены. Не было смысла: муж у нее работает в ночную смену и возвращается около шести утра. Она подтвердит, — повторил он. — Что касается заработков, я не хотел говорить, но я подрабатываю на машине — вожу пассажиров в Шереметьево-2 и в Москву.
— Чужих там не любят, — заметил Яковлев.
— Ко мне не пристают, — ответил Голышев. — Выручает милицейское удостоверение. — Для убедительности он даже показал красную книжку.
— И сколько же вы там зарабатываете? — спросил Косенков.
— Иногда сотню, реже — две.
— Тысяч?
Несмотря на напряженность ситуации, Голышев усмехнулся:
— Долларов. На это я и живу. Я сказал чистую правду, можете проверить.
Турецкий обернулся к Косенкову и Яковлеву:
— Ну что? Сажаем? Или все же дадим ему шанс?
— А сами вы как считаете? — спросил Косенков.
— Посадить всегда успеем… Вот что, Голышев. Сейчас мы оформим протокол допроса вас в качестве подозреваемого и возьмем подписку о невыезде. Но завтра утром вы должны быть с этой своей дамой в Генеральной прокуратуре, в моем кабинете. А потом вместе со следователем Косенковым поедете в Шереметьево-2 и покажете ему людей, которые подтвердят, что вы там постоянно подхалтуриваете. Согласны?
— Конечно, согласен! Завтра в девять утра я буду в вас!
Когда все формальности были завершены, Голышев спросил:
— Могу я теперь уйти?
— Можете, — разрешил Турецкий.
— На работу можете не возвращаться, — добавил Косенков. — Я предупредил, что вы задержитесь у нас до конца смены.
Голышева словно бы выдуло из кабинета.
Едва за ним закрылась дверь, Яковлев снял трубку внутреннего телефона, коротко бросил:
— Вышел. Действуй! — И положил трубку.
— Кому вы звонили? — спросил Косенков.
— Капитану Софронову. Наш опер. Он будет вести «пятерку» Голышева. Ну что, вроде бы все грамотно получилось. Будем ждать информацию от Софронова.
Капитан Софронов появился через сорок минут. Пока включал магнитофон и вставлял кассету, рассказал:
— Он сразу рванул на Садовое и на старую Рязанку. Перед ярмаркой на Рязанке, там в это время пусто, остановился и вышел на связь. Дозвонился не сразу, поэтому частоту его радиотелефона мы засекли быстро. А теперь слушайте.
Он включил магнитофон. Сквозь шорохи и трески помех донеслось:
«— Мне Гарика, очень срочно.
Пауза.
— Слушаю. Кто это?
— Ну, кому ты днем звонил.
— Понял. Давай.
— Они вышли на нас.
— Что значит — на нас?
— На меня. Просекли, что это я передал информацию о лаборантке.
— Как?
— В нашу операторскую послали мента. Под видом стажера. Точно ничего не знают, но догадываются, больше догадываются, поэтому и отпустили.
— Хвоста не заметил?
— Нет. Проверялся. Точно нет.
— Что они знают? Только — точно, а не твои догадки.
— Что информация просочилась из службы «02».
— И подозревают тебя?
— Да. Но доказательств у них никаких. Только косвенные: живу не по средствам, и все такое.
— Все?
— Нет. Показывали фоторобот какого-то парня. В белой кожаной куртке, рыжеватый. Знают, что ездит на белой «БМВ». Фоторобот составлен по словам какой-то кадры из НИИ, где работал Осмоловский. Он заходил к ней и узнал адрес и телефон лаборантки.
— Что еще они о нем спрашивали?
— Не знаю ли я его. Я сказал: нет. И я действительно его не знаю.
— Вспоминай все! Почему они им заинтересовались?
— Говорят, он один из тех, кто замочил Осмоловского и лаборантку.
— С чего взяли?
— Но он же расспрашивал в кадрах о лаборантке. Завтра, сказали, фоторобот будет у всех ментов Москвы.
— Где ты сейчас?
— На старой Рязанке.
— Дуй в Ново-Косино, сверни к Николо-Архангельскому и жди меня. У главного входа. Сейчас буду».
Неожиданно для всех Яковлев остановил запись и схватил трубку прямой связи с дежурным по городу.
— Говорит начальник второго отдела МУРа подполковник Яковлев. Передать всем патрульным группам в районе Рязанки и Косино. Немедленно — к Николо-Архангельскому кладбищу. Задержать «Жигули» пятой модели номер… — он продиктовал номер, подсказанный Косенковым. — Водителя и пассажиров, если будут, арестовать. И доставить ко мне. Сверхсрочно!
Он повесил трубку и включил магнитофон.
Голос Голышева продолжал:
«— Расспрашивали, кто меня рекомендовал в милицию. Довольно настойчиво.
— Что ты им сказал?
— Сказал: случайно, через знакомых».
— Соврал, — прокомментировал Турецкий. — Значит, побоялся сказать правду.
«— Они поверили? — настойчиво продолжал тот, кого Голышев в начале разговора назвал Гариком.
— Не знаю. Сказали, что в ГУВД без солидной рекомендации не берут. И что они найдут этого человека.
— Все, — подвел итог разговора Гарик. — Дуй, куда сказано. Жду. Конец связи».
Запись кончилась.
— Абонента не вычислить? — с надеждой поинтересовался Косенков.
— Исключено. Единственное, что можно сказать, — он где-то в радиусе километров тридцати, — пояснил Софронов. — Судя по качеству связи и разным там помехам.
— Ну, теперь только один вопрос, — помолчав, проговорил Турецкий. — Кто успеет быстрее: наши или они?
Ответ они получили через полчаса. Доложил водитель патрульной машины:
— В районе Николо-Архангельского кладбища обнаружены «Жигули» с указанными вами номерами. Водитель убит ударом ножа в спину. Никаких документов не обнаружено. Судя по всему, из машины вырваны приемник или радиотелефон. Ничего из похищенного не обнаружено. Продолжаем осмотр места происшествия.
— Вот этого я и боялся, — признался Яковлев.
— А что, одним гадом меньше, — меланхолически прокомментировал Косенков.
— Ниточка оборвалась — вот в чем беда.
— А это и не было ниточкой, — возразил Косенков. — Все равно они бы его убрали. Или приказали бы лечь на дно. А так мы, по крайней мере, одно знаем совершенно точно: откуда шла утечка. А то гадали бы, сомневались.
— Что же мы имеем? — попытался подвести итоги Турецкий. — Голышев убит. Организация, судя по всему, очень мощная, с разветвленной системой, с прекрасной схемой связи. И конечно, очень богатая. Учить два года человека, чтобы внедрить его в ГУВД, — не каждый может себе это позволить.
— Мне не совсем понятно зачем, — признался Косенков. — Такой случай, как с лаборанткой Осмоловского, — уникален. Неужели они держали его там именно для такой ситуации?
— Нет, — возразил Яковлев. — Всякая информация из милиции может быть полезной: кто-то что-то сказал, кто-то проговорился про планы. Это даже важней. А с лаборанткой — им просто повезло.
— А нам — нет, — сказал Турецкий.
— Не гневи Бога, Саша, — возразил Яковлев. — Материала у нас — бездна. А еще два дня назад не было ничего. Установили, откуда пошла утечка, имеем фоторобот убийцы, описание второго. Это, по-твоему, мало?
— Не очень-то я уверен, что твой оптимизм разделит Меркулов, — ответил Турецкий. — Ну что, Аркадий, пошли докладывать о своих успехах.
— Половина одиннадцатого, — напомнил Косенков. — Меркулов, наверное, уже давно дома.
— Если он возвращается домой раньше двенадцати — это для него почти праздник. Ждет нас. Приказал сразу же доложить. И вообще держать его в курсе всех подробностей. Это же дело у него на контроле. И генеральный все время интересуется.
Они попрощались с Яковлевым и Софроновым и вернулись в Генеральную прокуратуру. Перед тем как войти в приемную Меркулова, Турецкий предупредил:
— Если в кабинете Константина Дмитриевича включена настольная лампа — о деле Осмоловского ни слова. Понял?
— Почему? — удивился Косенков.
— Потому что в лампе «жучок».
— В кабинете заместителя генерального прокурора — «жучок»? — поразился Косенков. — Да это же… Точно?
— Точно.
— Это же черт знает что!
— Это не черт знает что, а грустная реальность наших мутных времен, — ответил Турецкий.
Меркулов внимательно выслушал сообщение Турецкого, прокрутил пленку с записью разговора Голышева и Гарика.
— По-моему, все грамотно, — проговорил он. — Мне только одно неясно. — Он кивнул на фоторобот предполагаемого убийцы. — Зачем сказали Голышеву про этого?
— Чтобы они всполошились, — объяснил Турецкий. — Если это не их человек, значит, не их. Но наверняка их. Его же видела кадровичка. А кому еще нужна была лаборантка Осмоловского? А раз всполошатся, могут наделать ошибок. Что нам и требуется.
