"Э, нет! – подумал Лев. – Обе версии никуда не годятся, хоть некоторые детали, что в той, что в другой, весьма любопытны и заслуживают дальнейшей разработки. Но до чего же мне не повезло! Какая глупость, бог ты мой, какая нелепость! Я же почти взял его и сейчас не гадал бы на кофейной гуще, а раскручивал этого типа по полной программе. Вот тогда бы появились реальные шансы раскрутить и Екатерину Федоровну! И роль, которую играет в этом деле Аслан Саидович Резоев, стала бы куда яснее! А самый главный недостаток двух этих версий в том, что в них никак не укладывается смерть солдатика из ОБХЗ, не укладывается исчезновение со склада батальона баллонов с боевыми отравляющими газами. Не укладываются два листочка, случайно обнаруженные мной в диссертационной работе Давиденко. Между «Палестрой» и ОБХЗ должна существовать какая-то связь, и надежда у меня только на Димочку Лисицына с его хитрой программой".
Догадка номер три: головка администрации «Палестры» оказалась как-то замешана в криминальные разборки. Возможно, что и Екатерина Федоровна была частично посвящена в эти опасные дела. Бизнес, которым занимался Алексей Борисович Давиденко – а специнтернат оказался весьма выгодным бизнесом! – не мог не привлечь к себе внимания преступного мира. И если две, а то и поболее группировок пытались взять «Палестру» под контроль, а Давиденко, допустим, активно этому противодействовал… Есть же еще и фонд «Инициатива», в дела которого Алексей Борисович, конечно же, был посвящен! А это лакомый кусок для любой преступной группировки. Тогда попытка одной из них взять фонд под свой контроль, обеспечить «крышу», могла встретить жесткое противодействие конкурентов. И если Алексей Давиденко и Анджей Сарецкий как-то оказались меж этих жерновов…
Комментарий: сейчас такое маловероятно. В наше время криминальная война за сферы влияния, бушевавшая в России в начале и середине девяностых годов прошлого века, в основном закончена. Так, случаются иногда отдельные вспышки, особенно в провинции, но погоду они не делают. Существуют в преступном мире, однако, и другие формы конкуренции, без применения оружия, кровопускания и прочих безобразных эксцессов. В основе же лежит одно: не отдавай своего! Любая сдача позиций обязательно натолкнет конкурентов на опасные идеи, может перейти в губительную привычку.
Вообще говоря, такое отношение к делу характерно не только для криминала, а для любого бизнеса. Тем более что в российских условиях трудно зачастую четко различить, где кончается предпринимательская деятельность и начинается деятельность преступная. И у Гурова имелись серьезные подозрения, что созданная Давиденко «Палестра» была каким-то образом завязана на криминал, что не только педагогикой Алексей Борисович занимался… Но! Даже если это так, его вряд ли бы стали убивать, даже в случае серьезного конфликта: предпочли бы договориться.
Вот так, размышляя на ходу, строя предварительные версии и тут же находя в них слабые места, Гуров прошагал уже полчаса, так никого и не встретив. Не пора ли сворачивать? Где она, пресловутая «Палестра»? От основной асфальтированной дороги, по обочине которой шел Лев, отшнуровывались боковые дорожки и тропинки, ведущие в глубину дачного поселка. Но какая из них ведет к корпусу специнтерната?
Здесь Гурову повезло: на одном из участков он заметил копающего картошку дачника с характерной внешностью отставного военного.
– Уважаемый, – обратился к нему Лев, – подскажите, где здесь поблизости расположен интернат «Палестра»? И еще где-то рядом должна располагаться их водно-спортивная база…
За какие-то пять минут словоохотливый дачник подробно объяснил Гурову, как добраться и до базы, и до главного корпуса интерната.
– А что, – спросил Лев дачника, – соседство с интернатом вас не беспокоит, не напрягает? Он ведь «спец», и контингент там непростой, трудные подростки, то да се… Никаких эксцессов не возникало? Ну, с машины что-нибудь снять не пытались или в дачу забраться, по огороду пошарить, или что-то еще в таком вот духе?
– Нет, – решительно ответил тот, – никаких эксцессов. Вполне приличные ребята, вежливые, обходительные, грех жаловаться. И у моих соседей, насколько мне известно, никаких претензий к ним нет. Хотя, конечно, когда все только начиналось, когда мы узнали, кто тут у нас под боком поселится, некоторые опасения возникали. Была настороженность, да. Но сейчас все успокоились и, слава богу, никаких проблем с «Палестрой» нет.
"Рад я за вас, – подумал Гуров, – но это еще ни о чем не говорит. Лиса тоже вблизи своей норы по курятниками шастать не станет!"
– У них, в "Палестре", – продолжал меж тем словоохотливый дачник, которому явно хотелось с кем-нибудь для отдыха от огородных работ посудачить, – директор – крепкий мужик, держит своих парней в строгости, при таком особо не похулиганишь. Команду хорошую подобрал – преподаватели, воспитатели… Я со многими знаком, очень толковые люди! А вы туда на работу устраиваться собираетесь или из родственников тамошних парней?
– Ни то, ни другое, у меня несколько иная специальность, – коротко ответил Гуров. – Значит, с Алексеем Борисовичем вы тоже были знакомы? А с Анджеем Марковичем Сарецким, его заместителем?
– А как же, – с гордостью ответил отставник, которому, конечно же, было приятно, что он на дружеской ноге с такими интересными, интеллигентными людьми. – Даже выпивали вместе пару раз, бывали тут, знаете, пикнички нехилые. Был бы я помоложе, так устроился бы к ним в «Палестру» военное дело преподавать. Там не то что в обычных школах, там оч-чень неплохо платят. А я с молодежью всю жизнь работал, в армии, замполитом полка, пока в отставку не вышел. Сарецкий меня, кстати, приглашал! Анджей ведь до того, как в свою науку уйти, в педагогику, тоже офицером был. А самые лучшие воспитатели и педагоги как раз из бывших военных получаются, это уж вы мне поверьте, – убежденно закончил он. – Я отказался: силы уже не те, а пенсии хватает. А сейчас думаю: может, зря? Я бы с Алексеем Борисовичем сработался, он из породы настоящих командиров. А уж пареньки эти специнтернатовские у меня вообще по струночке бы ходили!
"Ясно, что этот симпатичный дядька еще ничего не знает о смерти двух своих знакомых, – подумал Гуров. – Сарецкий служил офицером? Вот уж никогда бы не подумал! Сейчас мы уточним один момент… Но когда такой вот отставной вояка шестидесяти лет с несомненным уважением отзывается о тридцатилетнем педагоге-интеллигенте Алексее Борисовиче Давиденко и чуть ли не готов идти под его начало, это о многом говорит. Сильной личностью был покойный директор «Палестры», хоть я в этом и раньше не сомневался".
– И в каких войсках служил Анджей Маркович? – поинтересовался Гуров нейтральным тоном, вроде как лишь для того, чтобы беседу поддержать.
– Не знаю, – пожал плечами отставник. – По-моему, что-то связанное с химией, с радиацией… Ну да, конечно! Он как-то раз, помнится, обмолвился, что был на ликвидации в Чернобыле. Точно, и после этого ушел в запас и занялся педагогикой.
"Надо же, как интересно, – подумал Гуров. – Выходит, что военная специальность Сарецкого была связана с химией. А убили, заметим, солдатика из батальона химической защиты… Еще одно, ничего особенного не значащее совпадение? Ой ли?.."
– А супругу Алексея Борисовича, Екатерину, вы тоже знаете, знакомы с ней? – спросил он огородника. – Вы не подумайте, что я вас из праздного любопытства расспрашиваю. Я из милиции, вот мое служебное удостоверение. Полковник Лев Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Так что извините, если я вам кажусь излишне назойливым, – служба! Не мне вам объяснять, вы же сами всю сознательную жизнь погоны носили.
– Нехорошее что-нибудь случилось? – мрачно поинтересовался дачник, возвращая удостоверение Льву. – Чего ж вы про огороды спрашивали да про то, не забирался ли кто из парней на дачу? Полковники Главного управления огородными и дачными кражами не занимаются! У вашего брата дела именно что особо важные.
– Случилось, – кивнул Гуров. – Убили двух ваших знакомых, Алексея Давиденко и Анджея Сарецкого. В подробности вдаваться не стану, потому что права на это не имею, а еще потому, что нам самим пока ничего не ясно. Так что относительно Екатерины Федоровны? Вы человек опытный, повидали жизнь, людей… Что вы о ней думаете, если, конечно, знакомы с этой женщиной?
Вид у отставного замполита после услышанной от Льва Гурова трагической новости стал такой, точно его только что ошарашили по затылку черенком его собственной лопаты. С минуту он не мог произнести ни слова, только судорожно вздыхал. Да, не каждый день получаешь известие о насильственной смерти своих знакомых, да еще от человека, которого впервые в жизни видишь! Но вот он собрался, пришел в себя.
– Ну и ну, – сказал дачник совершенно убитым голосом. – Это что же творится? Такие люди приятные… Екатерина теперь, получается, вдова? Хм-м… Не думаю, что это сильно ее расстроит. Нет, сколько-нибудь близко я ее не знал, разный у нас круг общения, но разговоры по нашему поселку о Катюше шли, как бы это сказать, всякие. И не самые хорошие. Знаете, людям рты не позатыкаешь, а сплетников и сплетниц в таких вот поселках всегда хватает. Всякие слухи ходили. В смысле, что погуливала Катерина от мужа. Я, конечно, свечку не держал, за стопроцентную достоверность этих слухов не поручусь, но ведь и дыма без огня не бывает, правда? Нет, Алексей Борисович мне ни о чем таком не говорил. А вот отец ее, Федор Андреевич Загребельный, тот мне как-то раз на дочку жаловался, еще до того, как она за Алексея замуж вышла. Я ведь с ним знаком неплохо и довольно давно, на рыбалку несколько раз вместе ходили. Вот это крепкий мужик, крутой, как это нынче принято выражаться, но вот с дочкой справиться не мог.
