— Он очень хороший организатор, спокойный, ни на кого не давит. И вообще это больше похоже на клинику, чем на клуб, — докладывала Хилари Рид. — У них есть два распылителя «Амо» для борьбы с насекомыми и для внесения удобрений в оранжереях, но никакой кислоты, — в голосе ее слышалось разочарование. — Мне кажется, пока я работаю впустую.
— А как насчет членов клуба, бывших и настоящих?
— Этот австралиец, Уайнрайт, был когда-то в клубе. И Дэвидсон тоже, но я уже сообщала об этом в письменном донесении.
— Да, помню. Вы не узнали, посещал ли Элберт Янг когда-нибудь своего сводного брата?
— Еще нет, сэр. Я хочу сказать, я пока не выяснила. И вот еще что…
— Да?
— В следующий понедельник здесь будет большой вечер встречи всех прежних и теперешних членов клуба, — сказала девушка. — В лекционном зале, когда уберут стулья, будет достаточно места, чтобы собрать более двух тысяч человек, устроить танцы. Нужно прийти в маскарадном костюме. Полагаю, это может быть… — она замолчала.
— Оргия? — предположил Роджер.
— На основании того, что мне теперь известно, такое себе трудно представить.
— Все возможно. Будьте осторожны, — предупредил Роджер.
И подумал, что было бы ужасно даже представить ее милое личико, сожженное кислотой. Однако она, видимо, не испытывала ни малейшей тревоги, и Роджеру даже в голову не пришло, что она может пойти на ненужный риск.
— Сэр, вас хочет видеть мистер Пенгелли из «Ивнинг Глоб».
— Видеть? Он что, здесь?
— В центральном вестибюле, сэр.
— Тогда попросите его пройти, дорогу он знает, — сказал Роджер.
Это было в субботу утром, через десять дней после «ночи террора». За это время почти ничего не произошло, и даже «Глоб» перестала помещать на своих страницах объявление о вознаграждении. За окном хлестал дождь, барабанил по стеклу, был по огромным листьям платана, разбрызгивался, ударяясь о ровную гладкую поверхность дороги. Было так темно и пасмурно, что горели уличные фонари, а машины и автобусы двигались с зажженными фарами.
Роджер отодвинул последние данные, полученные из анкет. Сравнительные цифры за несколько месяцев, которые были теперь в его распоряжении, говорили о том, что никаких особых изменений не произошло. Эта информация не высветила ничего особо интересного.
Раздался стук в дверь.
— Войдите, — Роджер поднялся, когда вошел Пенгелли. — Чему обязан…
Он сразу замолчал, потому что Пенгелли явно принес какие-то новости. Вид у него был залихватский, глаза горели.
— Здорово, Красавчик! Ни за что не угадаешь!
— Ну, чего ты там принес? — Роджер почти не дышал.
— Удачу, которую мы так долго ждали! — провозгласил Пенгелли. — Три письма, Красавчик! Три претендента на вознаграждение.
— Кто они? — поспешно спросил Роджер, готовясь записывать.
— Анонимные информанты, которые обещают, что назовут себя, когда придут получать деньги.
— Ну что ж, и то хорошо. И каковы же их новости?
— А таковы, что на понедельник намечена грандиозная ночь!
Роджер мгновенно вспомнил о другой «грандиозной ночи», тоже назначенной на понедельник в Понт-клубе.
— Все три информанта говорят одно и то же, — продолжал Пенгели. — В этот вечер произойдет более масштабное, чем прежде, объединенное нападение, сразу в нескольких местах.
— Так-так! — выдохнул Роджер. — Значит, объявление может сработать.
— Оно уже сработало!
— Нет еще, — осторожно проговорил Роджер. — Мы можем ошибиться, вдруг они нас дурят. Какие у тебя есть подробности?
Пенгелли выложил на стол три аккуратно отпечатанных письма, и Роджер быстро прочитал их одно за другим. Они были написаны по-разному, но сообщали в точности одно и то же: в следующий понедельник планируется самое грандиозное и наиболее масштабное нападение из всех, что были организованы на молодые парочки в Лондоне и его окрестностях. Все три сообщения поступили по телефону, были переданы Пенгелли, который и отпечатал их на машинке.
— Еще горяченькие, Роджер!
Но возбуждение Пенгелли не шло ни в какое сравнение с тем, что испытал Мориарти, узнав новость. Его пыл чуть остыл только после того, как журналист ушел и они с Роджером остались одни.
— Следовало ожидать, сэр, что они вскоре повторят попытку!
— А что вы думаете о костюмированном бале в Понт-клубе в понедельник? — поинтересовался Роджер.
— Может, просто совпадение, но я не думаю, чтобы это имело какое-то значение. Нам нужно установить наблюдение за клубом и сосредоточить все силы столичной полиции в парках, — Мориарти вдруг нахмурился, замечая, что в манерах Роджера есть какая-то неопределенность. — Вы не можете сомневаться в этой информации, сэр.
— Сомневаться? Да от нее за версту несет, — напрямик высказался Роджер.
— Чем?
— Не говорите об этом Пенгелли, — предупредил Роджер, — но три сообщения, все анонимные, все обещают подтвердиться позднее, все в течение одного часа поступившие и абсолютно совпадающие друг с другом. Этому нельзя верить, несомненно.
— Но они должны были поступить сегодня! — вскричал Мориарти. — Нельзя дать информацию, если ты ее еще не знаешь.
— Но три, — повторил Роджер. — И все — ради вознаграждения в тысячу фунтов. Они отправлены из одной шайки.
— Я просто теряюсь в догадках, — Мориарти заговорил более спокойно, однако взгляд его был сердитым. — На что вы намекаете, сэр?
— На то, что нам подсовывают утку, — ответил Роджер. — Нам все время пытаются подкинуть ложную информацию. Послушайте, инспектор, эти люди либо святоши, либо закоренелые и жестокие преступники. Если первое, то они действуют на основании своих убеждений, и тогда уж совсем невероятно найти среди них сразу трех Иуд. Если же это преступники, причем закоренелые и хорошо организованные, тогда награбленного у них столько, что тысячи фунтов вряд ли достаточно, чтобы троих из них сделать стукачами, да еще когда им угрожают серной кислотой. На мой взгляд, это подстроенная и спланированная «утечка» информации для того, чтобы обмануть нас.
— Зачем им нас так обманывать? — недоуменно воскликнул Мориарти.
— Чтобы вынудить нас в понедельник вечером сосредоточить внимание на парках и скверах, — коротко ответил Роджер.
— Вы хотите сказать, что не станете этого делать?! — голос Мориарти поднялся почти до крика.
— Мы не станем посылать на это всех наших людей. Послушайте, — резко повторил Роджер. — Во-первых, нас заставляют следить за Понт-клубом, подкидывая, я бы даже сказал, рассеивая везде эти спичечные коробки. Во-вторых, нас принуждают обратить внимание на Элберта Янга, правда, мы вышли на него позднее, чем должны были. В-третьих, Клайв Дэвидсон значился у нас среди жертв, но он оказался единственным, кто пережил нападение и не был при этом сколько-нибудь серьезно поражен кислотой. Это было явное предупреждение, и оно его здорово напугало. Каждый шаг наших противников до сих пор имел определенную цель — отвлечь наше внимание, заставить смотреть не в ту сторону. Может, даже «Уэбб, Сан и Кинг» — ложный след.
— Ну, а где же действительный? — вопрошая, устремил на него взор Мориарти.
— Если бы я это знал, я бы с ними уже покончил, — сказал Роджер. — Ясно лишь то, что след есть. И почти столь же ясно, что действуют тут вовсе не святоши. Можно как-то собрать воедино группу ярых фанатиков и провести митинг на тему «божественного возмездия», но вряд ли удастся организовать их на ночные вылазки и на обливание кислотой. Это большая преступная организация, и не следует заблуждаться на сей счет.
— Вы почти убедили меня, сэр, — сказал Мориарти.
Роджер внимательно посмотрел на него, но не произнес ни слова.
«Да он просто сумасшедший, — подумал Мориарти, — совершенно рехнулся!»
— Хорошо, — сдался Коппелл, когда Роджер рассказал ему обо всем, — вероятно, вы правы, и вам лучше разрабатывать эту версию. Но что вы собираетесь делать?
— Одну треть наших сил в понедельник направить в парки и скверы, другую треть оставить в обычных районах патрулирования… — Роджер внезапно замолчал. — Нет, сэр, — поправился он, — одну треть в парки, одну в резерве в своих районах, и одну треть оставить на случай крайней необходимости. И — береженого Бог бережет — хороший отряд нужно оставить для Понт-клуба.
— Как я понимаю, вы имеете в виду оперативные силы, — уточнил Коппелл.
— Нет, сэр. Не только оперативные. Речь идет о всей столичной полиции, всех ста процентах. Я думаю, на понедельник нужно отменить все выходные и увольнения. Каждый человек, все, сколько мы имеем, должны быть на службе.
— Но нам ведь придется заплатить целое состояние за внеурочную службу!
— Если мы этого не сделаем, последствия могут стоить еще дороже, — возразил Роджер.
— Посмотрим, что здесь можно сделать, — Коппелл выглядел недовольным, но готов был сдаться. — Я первым делом поговорю с заместителем комиссара в понедельник утром. Сейчас он уехал на уик-энд.
