что Хенри Пеккари ему не звонил. А когда прижали к стенке, вспомнил вдруг, что звонил по пьяни время от времени. Но в списке этот звонок на его номер единственный за два месяца.
– Тут определенно что-то есть, – согласился Свен-Эрик.
– Я хочу иметь список звонков с номера Улле Пеккари, – сказала Ребекка и стала набирать эсэмэску Фреду Ульссону. – Мне нужно знать, кому Улле позвонил сразу после того, как поговорил с Хенри. И еще… – Она сделала скриншот с часов на телефоне. – Крайне интересно, кому он звонит сейчас.
– Ммм… – промычал Свен-Эрик. – Хорошо хоть, не заставили надевать сетки на волосы. Хотя с Астрид Пеккари, похоже, всё в порядке.
Ребекка рассмеялась.
– Боже мой, я заново влюбилась в свое захламленное жилище.
– А меня, – подхватил Свен-Эрик, – так потянуло к перевернутому кошачьему лотку в ванной!..
– А собаки! Их липкая слюна на подушках!
– Что ж, это не так плохо, – заметил Свен-Эрик. – Подушка в собачьей слюне. Вот так и учишься ценить то, что имеешь.
* * *
Кристер Эрикссон пил ройбуш на кухне у сестры Линды.
Они с Марит собрались в Стокгольм. Переночевать договорились в японском спа-салоне. Плата – пять рекламных фотографий, которые Марит обещала выставить в «Инстаграме». Линду подрядили присмотреть за собаками.
Рой не спускал глаз с кладовки. Линда рассмеялась:
– Знает, где я храню жвачку и прочие вкусности… Или как, старина? Ты знаешь, что у меня всегда есть чем тебя побаловать?
Она поднялась и достала из кладовки резиновую утку с пищалкой, на которую Рой тут же набросился.
Тинтин не интересовалась утками. Она лежала в прихожей, вздыхала и жалостливо поглядывала то на дверь, то на Кристера.
– Откуда она может знать, что ты собираешься ее здесь оставить? – спросила Линда.
– Она все знает.
– Тинтин, – обратилась Линда к собаке, – тебе будет хорошо у меня, вот увидишь. А папе нужно некоторое время от вас отдохнуть.
Должно быть, Кристер скорчил какую-то гримасу, потому что следующий вопрос Линда задала ему:
– Разве не здорово на какое-то время уехать отсюда?
– Здорово, – согласился он.
И, прежде чем Линда успела задать следующий вопрос, поинтересовался у нее, как дела на работе. Линда рассказала о новом школьном здании и архитекторе, который почему-то решил прорубить окна в стене между классной комнатой и коридором.
– Как будто моим ученикам и без того не на что отвлекаться, – добавила она.
И чтобы уж совсем было весело, администрация заказала стулья на колесиках. И столы, собрать которые под силу разве дипломированному инженеру. Спрашивается, для чего проводились все эти встречи с архитектором, если мнением учителей все равно никто не интересуется?
На последней фразе Линда заметила, что брат ее не слушает.
– Эй! – Она накрыла его ладонь своей. – Ты где?
– Все хорошо, – успокоил сестру Кристер. – И добавил спустя некоторое время: – Что ты думаешь о Марит?
Линда убрала руку.
– Главное, что о ней думаешь ты, – уклончиво ответила она.
Но Кристер молчал, поэтому Линда была вынуждена сказать правду:
– Мне кажется, что Марит… очень хороший человек. Она вся на виду и приветлива с людьми. Вся такая… – Линда хотела поймать взгляд брата, но Кристер опустил глаза в стол. – …Радостная, – закончила она.
– Но ты не ответила на мой вопрос, – в голосе Кристера слышались нотки раздражения. – Что ты о ней думаешь?
Линда достала табакерку, положила в нее нюхательный табак. Предложила Кристеру, но тот замотал головой. Он распрощался с этой вредной привычкой ради Ребекки.
– Почему это для тебя так важно? – удивилась Линда. – Тебе с ней жить.
Лицо Кристера превратилось в непроницаемую маску. Он оттолкнул ногой Роя, когда тот попытался положить слюнявую резиновую игрушку на колени хозяину.
– Ну хорошо… – Линда замолчала. – Я действительно не думаю о ней ничего плохого. Разве что считаю ее несколько… мелковатой, что ли. Меня нервирует, когда она приходит ко мне в гости, а потом я вижу свою кухню где-нибудь в «Инстаграме». И думаю при этом, что надо бы чище убираться и лучше ухаживать за собой… Этот «Инстаграм» ведь такая штука… там все переводится в лайки. Иногда я задаюсь вопросом, насколько то, что я делаю, ценно само по себе. Так ли уж обязательно ей было выставлять в «Инстаграме» фотографии стола, который я накрыла в честь ее дня рождения? Да еще и подписала: «Лучшая золовка»… Я думала, это наше, семейное – мое, твое и ее. Но Марит всю свою жизнь переводит в лайки.
Линда остановилась отдышаться.
– Наверное, я несправедлива. Можно я возьму свои слова обратно?
Губы Кристера дрогнули.
– А что ты думаешь о Ребекке? – спросил он.
– Ты знаешь, что мне нравится Ребекка. Но она как американские горки. Я видела, как тяжело тебе с ней. Никому не позволено причинять боль моему старшему брату. Поэтому, когда ты был с Ребеккой, иногда мне хотелось видеть на ее месте кого-нибудь вроде Марит.
– Видишь ли, – начал Кристер, и это прозвучало жестче, чем ему хотелось, – когда я жил с Ребеккой, она не оставляла даже свою зубную щетку у меня в ванной. Приезжала на одну ночь, и так каждый раз. Как будто была готова сорваться с места в любую секунду. Зато потом ей не пришлось возвращаться даже за ночной сорочкой… Или той же зубной щеткой.
– Понимаю.
– Она могла запросто уехать в Стокгольм к своему Монсу.
В прихожей поднялась Тинтин.
– Лежать, – скомандовал Кристер.
Он помнил, как все тогда было. Ребекка прямо из аэропорта приехала к нему. Сумку с вещами для ночевки оставила в машине. Кристер сразу обо всем догадался. Ребекка осталась стоять в прихожей, даже обувь не сняла. Собаки так и прыгали вокруг, но ее не тронуло даже это. Кристер почувствовал что-то похожее на ужас.
– Я должна это сказать, – начала она. – Я спала с Монсом. Мы не пара, я к нему не вернусь.
– А мы с тобой пара? – спросил Кристер.
Но ответа на этот вопрос она, похоже, не знала.
Кристер вышел в прихожую, молча открыл входную дверь. Отошел в
