сторону, показал рукой, что она может идти.
Ребекка забрала с собой Снурриса и вышла.
Вот так это было. Они даже не поругались.
Кристер уехал в горы с собаками. Пять суток в зимней палатке, на оленьей шкуре. Каждый день он поднимался на вершину, где была связь, – но так и не дождался от Ребекки ни звонка, ни сообщения.
Кристер поднял глаза на сестру:
– Марит – лучшее, что случилось со мной в жизни.
– Да. – Линда кивнула.
Всем своим видом она выражала желание забрать обратно каждое сказанное о Марит слово. Но это было невозможно. Слова повисли в воздухе и медленно раскачивались, как церковный колокол.
Кристер поблагодарил за обед, собрался и ушел.
* * *
Анна-Мария Мелла услышала голос Свена-Эрика сразу, как только переступила порог комнаты отдыха в отделении полиции.
Пахло едой из микроволновки. Ребекка Мартинссон и Свен-Эрик Стольнаке заказали что-то из тайской кухни. Магда Видарсдоттер и Карзан Тигрис сидели над пластмассовыми контейнерами. Фред Ульссон выложил на тарелку вегетарианский карри и использовал туалетную бумагу в качестве салфетки. Свен-Эрик что-то рассказывал. Все смеялись; Магда – так сильно, что у нее изо рта что-то выпало.
Анна-Мария чуть не задохнулась. Свен-Эрик Стольнаке, как она по нему скучала… Даже если она была его шефом, Свен-Эрик до конца оставался ее опорой. Столько лет бок о бок, в одной упряжке… Он – один из тех, с кем Анна-Мария могла обсуждать свои проблемы, и не только по работе. Но, очевидно, эти чувства не были взаимны. Он сидел здесь, здоровый и веселый, и как ни в чем не бывало травил анекдоты с коллегами. А к ней не удосужился даже заглянуть. Зачем, в самом деле? Теперь у него Ребекка. И никто из них не позвонил ей, не прислал эсэмэску, что все обедают…
Еще совсем недавно Анна-Мария собиралась предложить Ребекке пообедать с ней и новенькими. Теперь эта идея не казалась Мелле удачной. Она снова почувствовала обиду на Ребекку – как навязчивую липучку в волосах.
– Привет, Анна-Мария! – закричал Свен-Эрик. – Присоединяйся.
– Не хочу вам мешать, – ответила она.
– Что! Что это ты такое несешь? Ты никогда нам не помешаешь. Иди сюда!
Даваясь от смеха, Стольнаке выдвинул стул, и Анна-Мария бочком пробралась на свое место. Она улыбалась. Карзан вкратце пересказал, о чем только что говорил Свен-Эрик. Беседа снова набрала обороты, и на какое-то время Мелла перестала быть в центре внимания.
На столе лежали утренние газеты. На первых полосах – труп из морозильника и мертвые женщины в снегу. Теперь они поднимут тему убийства Хенри Пеккари.
– Ты собираешься объявить им, что мы нашли кровь и волокна одежды мертвых женщин на снегоходе Хенри Пеккари? – спросила Анна-Мария Ребекку.
– Нет пока, – ответила та. – Пресс-конференция в пять. Хорошо, если ты тоже там будешь.
– Знала бы, приняла бы душ утром, – вздохнула Мелла. – И причесалась бы получше. – Она огляделась. – Где Томми?
– Ушел домой, – ответила Магда Видарсдоттер. – Он неважно себя чувствует.
Анна-Мария решила про себя, что надо бы отправить Томми на больничный. И позвонить ему, пока будет сидеть дома. Есть разговор.
– Думаешь, что надеть на девичник у Ребекки? – спросил Свен-Эрик.
– Что? Нет… я не…
– Собственно, это не совсем девичник. Бывшая коллега из Стокгольма приезжает с коллегами, – несколько смущенно объяснила Ребекка и тут же добавила: – Приходи, правда! Они замечательные.
– Хм… Спасибо.
Ее взяли в клещи. Анна-Мария видела, что Ребекка была вынуждена пригласить ее. Чертов Свен-Эрик! Что дает ему право решать за других? «Никуда я не пойду, – мысленно ответила Ребекке Мелла. – Не нужны мне твои коллеги из адвокатского бюро в Стокгольме».
Телефон Свена-Эрика зазвонил. Тот поднялся, со значением посмотрел на Ребекку и вышел в коридор. Спустя некоторое время вернулся обратно.
– Похоже, она нашла клиента, который знает, кто эти женщины.
– Кто нашел? – не поняла Анна-Мария, но ей не ответили.
– Тебе нужна компания? – спросила Ребекка. – Может, Карзан…
Свен-Эрик махнул рукой.
– Он не станет говорить с полицейским – разве что с тем, кто на пенсии. И я дал слово сохранить его имя в тайне. Никаких допросов, никаких свидетелей – вот его условие. Я выезжаю немедленно.
– Здорово, если получится их идентифицировать, – заметила Ребекка. – Но, черт возьми… – Она посмотрела на часы. – Через пятнадцать минут мне надо быть в тинге. Негодяи должны быть осуждены.
– Не все, похоже, – громко заметила Мелла, когда Ребекка уже вышла в коридор.
* * *
Бёрье Стрём спустился в подвальный ресторан отеля «Феррум» и взял на обед треску под яичным соусом. Местный охранник составил ему компанию. Хороший парень, он родился в Мерасярви и оказался дальним родственником Бёрье. Они нашли общие корни где-то в середине XIX века. Потом, конечно, поговорили о боксе. Бёрье вспомнил отца.
– Что за чертовщина с ним случилась? – Охранник сочувственно покачал головой.
Бёрье сказал, что ему нужно в похоронное бюро и в церковь. Чуть было не упомянул о Рагнхильд, но в последний момент спохватился.
– Всё спокойнее, когда отец в земле. – Охранник кивнул.
– Конечно, – согласился Бёрье. – Мне бы какую-нибудь рубашку…
Он потянул выцветшую футболку на груди. Вспомнил Рагнхильд – что она сказала бы на это?
– Как надел в Эльвбю, так и ношу. Сел в машину и поехал. Не уверен, что запер входную дверь. Надо бы приодеться.
– Посмотри в кладовке, – посоветовал охранник. – Люди часто забывают у нас вещи, а потом не спрашивают.
– Там может быть что-нибудь подходящего размера? – Бёрье улыбнулся. Он был на голову выше охранника, тоже довольно крупного парня.
Отыскалась подходящая фиолетовая рубашка из дешевой хлопковой ткани.
– Бери, – великодушно разрешил охранник. – Она давно здесь висит. Все равно скоро выбросим.
Бёрье застегнул манжеты. Протянул руку, как маленький, чтобы охранник помог с правым. Вспомнил, как когда-то Сису-Сикке и Ниркин-Юсси так же завязывали ремешки боксерских перчаток на его запястьях…
1962–1966 годы
– Боксер просто-напросто упадет, если у него не хватит сил выдержать все раунды, – говорил Ниркин-Юссе на тренировках тем, кто пролезал
