– В Кируне нет свободных квартир, – ответил Симон. – Хотя, как я слышал, там затевается большая стройка…
– Что? Ты что, ни разу не был в Кируне?
– Как-то не довелось. Автобус забирает нас к началу смены, а потом отвозит обратно. И потом, свое жилье стоит денег, а сейчас это недешевое удовольствие. А мне еще оплачивать развлечения двух наших спиногрызов… У меня должны быть средства навещать их в Толлярпе через выходные, и остановиться я могу только в отеле. Вот так.
– Чем ты занимаешься в шахте?
– Вожу гранит.
Стольнаке понял, что надо срочно переходить к делу, иначе Симон расплачется и ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Такое не раз бывало со Свеном-Эриком. Мужчина, ударившийся в слезы, либо несет то, что ему вздумается, либо умолкает навсегда. Потому что проявил слабость, вынести которую ему самому не под силу.
Фотографии мертвых женщин лежали у него в кармане, но Стольнаке решил подождать.
– Ты, наверное, видел в новостях сюжет про двух мертвых проституток, – начал он. – Анна Йозефссон сказала, что ты знал их.
– Она обещала, что меня не будут впутывать в это расследование.
– Я больше не полицейский, – успокоил Симона Свен-Эрик. – Просто заинтересован в том, чтобы навести в этом деле ясность…
Конец фразы повис в воздухе. Свен-Эрик как будто собирался продолжить разъяснения, но в результате только качнул головой.
– Ну хорошо… – Симон вздохнул. – Я бывал у Анны несколько раз. Она нравится мне больше всех, но аренда автомобиля, дорога – это дорого. И вот мы, несколько парней, время от времени вызывали проституток вскладчину. Девушки приезжали на своем транспорте. Автодом – он стоял здесь, на парковке.
– Как это было? Чисто практически, я имею в виду…
– У них в автодоме две койки. Две девушки одновременно принимали клиентов прямо там. Одна сидела в кабине водителя… Ну на случай, если кому-то койка необязательна.
– И кто водитель?
– Они русские, я так думаю. Оплату и прочее обсуждали по-английски. Два парня водят фургон, они же распоряжаются деньгами. Лучше в долларах или евро…
– А девушки?
– В последние месяцы их было три… Тоже Восточная Европа; русские, наверное.
«Три, – повторил про себя Свен-Эрик. – Но убиты только две. Куда подевалась третья?»
– Можешь их описать?
– Две блондинки. Груди силиконовые… я предпочел бы натуральные. Третью я почти не видел.
– Имена?
– Та, с которой я был последний раз, назвалась Марией. Virgin Mary, easy to remember [33]… Честно говоря, не думаю, что они называли нам свои настоящие имена. И не стоит особенно верить тому, что они там про себя рассказывают. Про то, как пашут не покладая рук, и про детей дома, которых надо кормить. Клиенту приятно осознавать, что он кому-то помогает, что его деньги идут на детей, а не наркотики и тому подобную гадость. Поэтому некоторые и слушают проституток развесив уши. Но я не настолько легковерен, и за это они меня уважают. Вообще, я у них любимый клиент… молодой, не какой-нибудь там дряхлый пень…
Свен-Эрик кашлянул, как будто Симон на что-то намекал. Вслух же спросил:
– Когда они приезжали сюда последний раз?
Симон пожал плечами.
– С месяц тому назад, думаю. Это было в первый четверг апреля, но они приехали, потому что…
Свен-Эрик открыл календарь в телефоне. Первый четверг апреля – получается, седьмое число.
– Ты сказал, что вы им звонили. Номер сохранился?
– Ответ «нет». Ко мне постучали, сказали, что девушки собираются приехать. Спросили, не нужно ли чего… ну там секс, наркотики… Их водители принимают и такие заказы… Вот как это обычно работает.
– И кто тебе об этом сообщает?
– Этого я вам не скажу. Могут возникнуть большие проблемы, если вы меня понимаете.
– Понимаю, – кивнул Свен-Эрик и достал из кармана фотографии.
Симон взглянул и тут же отвернулся.
– Что за черт…
– Это они?
– Да, похоже… Там же ничего не видно… Лицо…
– Думаю, никто из вас, кто покупал их услуги здесь, не желал девушкам ничего плохого. – Свен-Эрик сунул фотографии обратно в карман. – Поэтому, если вдруг вспомнишь что-нибудь, что может помочь полиции… ну кто они такие или откуда… или разузнаешь что-нибудь о тех русских…
Свен-Эрик протянул Симону бумажку с написанным от руки своим именем и телефонным номером.
– Позвони, и я покажу тебе Кируну. Должен же ты увидеть этот город, прежде чем он провалится сквозь землю.
* * *
Пастором оказалась женщина с короткой стрижкой, татуировками на предплечьях и колечком в брови. Рагнхильд и Бёрье потребовалось время осознать, что перед ними пастор, а не конфирмант.
– Я привыкла, – рассмеялась женщина. – Выгляжу как двенадцатилетний подросток в бегах. Гены. Маме до сих пор не дают больше двадцати пяти.
Она завела гостей за угол, где с торца церкви был вход в помещение воскресной школы. Интерьер – несколько стульев вокруг стола с детской Библией и свечой. Пастор зажгла свечу и пригласила садиться.
– Так будет уютнее… Вы можете начинать рассказывать о тех, кого собираетесь похоронить.
О Раймо Коскеле, пропавшем и найденном пятьдесят четыре года спустя, пастор, конечно, уже знала из выпусков новостей. Тем не менее внимательно выслушала историю Бёрье.
– Вы были близки? – спросила она.
– Смотря как это понимать, – ответил тот. – Я не так часто с ним виделся. Рос при матери. Но это папа первый научил меня боксировать, и я продолжил этим заниматься, после того как его не стало. Татуировки у меня в точности как были у него… какими я их запомнил, по крайней мере.
Бёрье закатал рукава и показал. Якорь на одной руке, роза ветров на другой.
– Вижу, он много для вас значит. – Кивнув, пастор тоже закатала рукава, чтобы ее татуировки было лучше видно: на одной руке крест, на другой – стих из Библии.
– Почти как ваши. – Она улыбнулась. – Якорь – это ведь тоже закамуфлированный крест. Отсюда его поперечная перекладина.
– А роза ветров – это о том, что нужно отыскать дорогу домой, – добавил
