Медленно проезжая мимо пацанов, Серж перехватил несколько слов из разговора, чуть ли не целиком состоящего из сцеживаемой сквозь зубы испанской матерной брани. Он вспомнил о книжках, утверждавших чистый формализм, своего рода обрядовый характер испанских оскорблений, в которых «акт» лишь подразумевается, да и то весьма косвенным образом. Но в родственном ему неофициальном мексиканском наречии все совсем иначе, подумал он. Мексиканское ругательство и просто не слишком изысканное выражение вгонит в краску даже свой английский эквивалент. Выходит, испанской брани чиканос дали второе рождение.
Серж решил уже было, что Блэкберн заснул, когда вдруг в десять минут одиннадцатого оператор из Центральной произнес:
– Всем холленбекским бригадам, а также Четыре-А-Сорок три: подозреваемый четыре-восемьдесят-четыре только что покинул Бруклин-авеню, дом двадцать-три-одиннадцать, и бегом направился на восток по Бруклин-авеню, затем на юг по Сото. Его приметы: мужчина, мексиканец; возраст: тридцать пять – сорок; рост: пять футов восемь – пять футов десять дюймов; вес: сто шестьдесят – сто семьдесят фунтов; волосы черные; одет в грязную красную водолазку с коротким рукавом, штаны цвета хаки, при себе имеет гипсовую статуэтку.
Когда поступил сигнал, Серж и Блэкберн как раз приближались к Сент-Луисской. Огибая то место, где было совершено воровство, Серж у входа в магазин увидел дежурную машину. Один полицейский сидел внутри в освещенном салоне, другой беседовал в магазине с владельцем.
Припарковавшись на минутку рядом с дежурным автомобилем, Серж прочел оконную вывеску: «Религиозные товары Luz del Dia» <Свет Господень (исп.)>.
– И что он свистнул? – окликнул он незнакомого полицейского, явно из числа салаг.
– Религиозную статуэтку, сэр, – ответил молодой, вероятно полагая, что они с Блэкберном стоят этого «сэр», если уж вырядились в гражданское. По крайней мере, довольно подумал Серж, мой сонный напарник открыл глаза. А что касается новобранцев, так нет ничего отвратительнее, чем разрушать их иллюзии слишком быстро.
Он выехал на Сото и принялся скользить взглядом в разные стороны. Потом повернул на восток к Первой и севернее на Мэттьюз и тут увидел субъекта в красной водолазке, который направлялся к центру города. Описание свидетельница дала замечательное, только вот позабыла самую малость – сказать, что он вдрызг пьян.
– Идет, – сказал Серж.
– Кто?
– Подозреваемый четыре-восемьдесят-четыре из «религиозного» магазинчика. Он и есть. Погляди.
– Ага, должно быть, он, – сказал Блэкберн, освещая покачивающуюся фигуру фонарем. Пьяница закрыл лицо руками.
Серж притормозил в нескольких футах от него, и оба полицейских вышли из машины.
– Где статуэтка? – спросил Блэкберн.
– У меня ничего нету, сэр, – сказал обрюзгший тип со слезящимися глазами. Сотни пинт выпитого вина превратили красный свитер в лиловый.
– Я этого парня знаю, – сказал Блэкберн. – Ну-ка, ну-ка... Эдди... Эдди – как там тебя?
– Эдуардо Онофре Эскуэр, – ответил человек, рискованно покачнувшись. – Пдипп... припоминаю вас, сэр. Уж столько раз вы вязали меня за пьянки.
– Точно. Испокон веков Эдди был почетным алкоголиком Бруклин-авеню. Где же ты пропадал, Эдди?
– В последний раз загудел в тюй... в тюрьму на целый год. В нашей сидел, в окружной.
– Год? За пьянство?
– Кабы за пьянки!.. Мелкое воровство, сэр. Позаимствовал две пары дамских чулочек, чтобы обменять на бутылек.
– И сейчас промышляешь той же чертовщиной, – сказал Блэкберн с укоризной. – Тебе известно, что даже мелкая кража, совершенная вторично, превращает тебя в рецидивиста. На сей раз пойдешь совсем по другой статье.
– Прошу вас, сэр, – захныкал Эдди. – Не вяжите меня, а лучше отпустите.
– Полезай-ка, Эдди, в машину, – сказал Серж. – Покажешь, где ты ее швырнул.
– Пожалуйста, не вяжите меня, – повторил Эдди, когда Серж завел мотор и направился на восток по Мичиган-стрит.
– Куда держим путь, Эдди? – спросил он.
– Не бросал я ее, сэр. Когда разглядел, что это такое, просто поставил перед Божьей церковью.
Осветив фонариком ступени серого строения на Брид-стрит, Блэкберн выхватил из темноты белую мантию и черный капюшон над черным лицом Блаженного Мартина де Порреса.
– Как увидал, кто он такой есть, сразу же и поставил на ступеньки церкви.
– Никакая она не церковь, – сказал Блэкберн. – Это синагога.
– Да кто б ни была, там вон и поставил, чтоб священник, значит, нашел, – пояснил Эдди. – Прошу вас, сэр, не надо меня вязать. Ей-Богу, сейчас же прямиком пойду в свою каморку, если вы, понятно, дадите мне такую возможность. Подсобите мне, сэр, и я больше никогда не стану воровать.
Клянусь своей мамашей.
– Что скажешь, напарник? – спросил Серж, ухмыляясь.
– Да ну его к дьяволу. Наше дело – подростки, верно? – спросил Блэкберн. – А Эдди что-то не очень похож на подростка.
– Отправляйся домой, Эдди, – сказал Серж, потянувшись через сиденье и отперев заднюю дверцу.
– Премного благодарен, сэр, – сказал Эдди. – Спасибо вам. Я пошел.
Он споткнулся о бордюр, но удержался на ногах, выпрямился и пошел, шатаясь, по тротуару. Серж подобрал со ступенек синагоги статуэтку.
– Благодарю вас, сэр, – крикнул Эдди через плечо. – Я и знать не знал, что беру. Как перед Богом клянусь, святого бы красть не стал.
– Перекусить не желаешь? – спросил Блэкберн после того, как они вернули черного Мартина в магазин, объяснив владельцу, что нашли его в целости и сохранности на тротуаре в двух кварталах отсюда и что, возможно, вор попался совестливый, потому толком и не сумел украсть Мартина де Порреса.
Хозяин сказал:
– Quizds, quizas. Quie'n sabe? <Может быть, может быть. Кто знает?
(исп.)> Мы любим думать, что и у вора есть душа.
Блэкберн предложил старику сигарету и сказал:
– Верить, что и среди них есть приличные ребята, – это наш долг, правильно я понимаю, сеньор? Юнцам вроде моих здешних companeros <приятели (исп.)> – тем ничего не нужно, плевать на все. Но когда они немного повзрослеют, ну вот как мы с вами, тут-то им и нужна хоть какая вера, совсем немного, а?
Старик кивнул, сделал затяжку и произнес:
– Истинная правда, сеньор.
– Ты как, созрел для жратвы? – спросил Серж у Блэкберна.
Минуту тот молчал, потом сказал:
– Серж, подбросишь меня до участка?
– Чего ради?
– Хочу позвонить. А ты, как поешь, заедешь за мной.
Какого хрена теперь делать? – размышлял Серж. У этого парня столько личных проблем, сколько не набиралось ни у одного напарника из тех, с кем он прежде работал.
– Думаю позвонить своей жене, – сказал Блэкберн.
– Разве вы не в разводе? – спросил Серж и тут же пожалел об этом: с таких вот невинных на первый взгляд вопросов и начинаются мрачные исповеди о супружеских тайнах.
– Так-то оно так, только я хочу разузнать, нельзя ли мне вернуться домой. Ну какой смысл мне жить в холостяцкой конуре? Мне уж сорок два.
Скажу ей, что мы сдюжим, была бы только вера.
Ага, цветочки уже распустились, подумал Серж, жди теперь ягодок. Черный Мартин испробовал свои чары на старом рогоносце.
Он высадил Блэкберна перед участком и покатил обратно к Бруклину, решив угостить себя настоящей мексиканской кухней. Carnitas <мексиканское мясное блюдо> – вот это будет в самый раз, на Бруклине можно было найти пару местечек, где настоящие «carnitas по-мичоакански» отпускались полицейским за полцены.
Тут он вспомнил о ресторанчике мистера Розалеса. Он не заглядывал туда уже несколько месяцев, а ведь там была Мариана, раз от разу все хорошевшая. Как-нибудь, пожалуй, можно будет пригласить ее в кино. Он понял вдруг, что не назначал свидания мексиканкам со школьных времен.
Войдя в ресторан, он не сразу увидал Мариану. Обычно он захаживал сюда один-два раза в месяц, но в последнее время все никак не удавалось: то тридцатидневный отпуск, то упорные попытки Блэкберна соблазнить какую-то официантку в заведении для автомобилистов в деловой части города (которая в свой черед проявляла необъяснимый интерес к старине Стэну и потчевала их горячими сосисками, гамбургерами, а иногда и копченой говядиной – все это благодаря любезности ничего не подозревавшего хозяина).
– А-а, сеньор Дуран, – сказал мистер Розалес, подавая Сержу знак рукой проследовать в кабинку. – Давненько не виделись. Как поживаете? Неужели болели?
– Отпуск, мистер Розалес, – ответил Серж. – Не слишком я припозднился с обедом?
– Что вы, нет, конечно. Carnitas? У меня теперь новая кухарка из Гванахуато. Вкуснейшие готовит barbacoa <жаркое (на вертеле) (исп.)>.
– Может, заказать что попроще? Ну, например, такос. И, пожалуйста, кофе, мистер Розалес.
– Стало быть, такос?
– Да, перцу побольше.
– Сию минуту, сеньор Дуран, – сказал мистер Розалес и направился в кухню.
Серж подождал немного, но вместо Марианы кофе поднесла другая девушка, постарше той да покостлявей. Официанткой она была совсем неопытной и, наполняя чашку, пролила жидкость на стол.
