Она молча отпила кофе из чашки, вытащила из пачки сигарету, не спеша достала зажигалку, закурила. Потом зажмурилась крепко-крепко, а когда открыла глаза, то Коротков снова увидел прежнюю Настю, собранную, ровную, спокойную.
– Ты прав, Юрик, я непозволительно распустилась со своими переживаниями. Со мной стало неприятно иметь дело, да?
– Я этого не сказал, – осторожно возразил он, хотя сказала Настя чистую правду.
– Но подумал, – она усмехнулась. – Все, Коротков, я готова к нормальной работе.
Не успели они допить кофе, как явился Александр Юлов из Западного округа. История исчезновения и поисков девятиклассницы Тани Григорьевой была самой обыкновенной, банальной до оскомины. В один прекрасный день, вернее вечер, Таня не вернулась домой из школы. Родители забили тревогу не сразу, поскольку Таня была девушкой не только красивой, но и своенравной и даже вольнолюбивой, могла уехать пожить на дачу к подружке, не испрашивая разрешения взрослых и даже не всегда своевременно информируя их о принятом решении. Мать с отцом периодически пытались принимать к неуправляемой девочке какие-то вялые воспитательные меры, но пользы от этого не было совсем, даже наоборот, Татьяна только все больше и больше отбивалась от рук. При этом ни алкоголем, ни сигаретами от нее никогда не пахло, и родители искренне недоумевали, зачем девочке такая неограниченная свобода, если она не использует ее для того, чтобы пить и курить. Что касается взаимоотношений с юношами и мужчинами, то тут родители были, что называется, не в курсе, поскольку внешних признаков в этом деликатном деле почти никогда не бывает, кроме, разумеется, беременности, но до этого, слава богу, дело не дошло.
Поэтому, когда в конце октября Таня не пришла домой ночевать, родители только горестно повздыхали, но в милицию, естественно, не обратились, решив, что девочка просто выкинула очередной фортель. Однако через три дня, когда выяснилось, что она не посещает школу и ни одна из ее подружек не знает, где она, папа с мамой забеспокоились, но тоже пока не сильно, поскольку вполне предполагали за Таней способность укатить куда-нибудь с малознакомым мужчиной. Погуляет и вернется, утешали они себя. Через неделю Таню начала искать милиция.
Выяснилось, что в тот день, когда она не пришла домой ночевать, она после седьмого урока осталась в школе на факультативные занятия по литературе. Факультатив вел учитель русского языка и литературы Андрей Георгиевич Турин. Он занимался с теми ребятами, которые собирались поступать в гуманитарные вузы, а таких по нынешним временам было немного, сейчас ведь все больше банковским делом да финансами увлекаются. Посему на факультатив к Турину ходили всего около десятка человек из девятого, десятого и одиннадцатого классов. Основная масса была, конечно, из одиннадцатого, а из девятого – всего двое, сама Таня Григорьева и мальчик из параллельного класса.
После окончания занятий ребята стали расходиться по домам. Девятиклассник из параллельного класса видел, как Таня шла к метро вместе с учеником из одиннадцатого класса Геной Варчуком. Сам же Варчук сказал, что спустился вместе с Таней на эскалаторе на платформу и там они попрощались. Варчук поехал домой в сторону центра, а Татьяна – в противоположную.
Некоторый свет на ситуацию пролил сам руководитель факультатива Андрей Георгиевич Турин. Он пояснил, что Таня Григорьева была уже давно влюблена в Гену Варчука и об этом все знали. Собственно, и на факультатив по литературе она ходила только из-за Гены, потому что у самой не было ни малейших способностей к филологии. Каждый раз после занятий она делала вид, что ей нужно куда-то ехать, и провожала Гену до метро. Все об этом знали, но никто Таню не дразнил, потому что всем хорошо был известен ее независимый и свободолюбивый нрав. Она бы все равно не обиделась, а вот отомстить за глупую выходку вполне могла.
Тогда, уже в начале ноября, перетрясли всех учеников старших классов, всех Таниных знакомых, но не удалось найти ни малейшей зацепки. Девочка как в воду канула.
– У вас есть список адресов всех старшеклассников и знакомых девочки? – спросила Настя.
– Есть, а как же.
Юлов с готовностью раскрыл папку и вытащил оттуда скрепленные вместе листы с фамилиями и адресами.
– Давайте смотреть, не живет ли кто-нибудь из них в доме на Котельнической набережной.
– Я уже посмотрел, пока сюда к вам ехал.
– И что?
– В этом доме никто не живет.
– А близко, например, в соседнем доме?
– Понимаете, я очень серьезно занимался поисками Тани, – смутившись, пояснил Саша Юлов. – И на всякий случай собрал адреса не только самих ребят, но и их родственников. Понимаете, я исходил из того, что если девочку куда-то заманили, чтобы изнасиловать, то ее скорее всего приглашали на пустую квартиру. Это очень часто бывает квартира старшего брата, дяди с теткой или деда с бабкой.
– И в доме на Котельнической… – подсказала Настя.
– … живет дедушка Гены Варчука.
– Прямо в том самом доме или хотя бы рядом?
– В том самом.
– Ясно. Найдите-ка этого учителя, Турина Андрея Георгиевича. Варчук, как я понимаю, преспокойно ходит в школу, никуда бежать не собирается?
– Так точно, Анастасия Павловна, исправно получает свои пятерки и прекрасно себя чувствует.
– Ну и славно. Сначала мы побеседуем с Андреем Георгиевичем. Когда с момента преступления прошло два месяца, а со следами напряженка, нужно сделать все, чтобы преступник раскололся. Иначе мы фиг что докажем. А нам нужно узнать как можно больше об этом Геннадии Варчуке.
Владимир Петрович Пригарин смотрел на Настю Каменскую с неподдельным изумлением.
– Неужели вы думаете, что я могу вспомнить обстоятельства почти тридцатилетней давности?
– Ну, не с ходу, конечно, – улыбнулась Настя. – Я вам покажу карту роженицы, может быть, вы посмотрите свои записи, и в памяти что-нибудь всплывет. И потом, я слышала, у вас феноменальная зрительная память на лица. Я вам даже принесла фотографию этой женщины, правда, не того периода, когда она рожала, на снимке она чуть постарше, но изменилась мало.
– А почему такой интерес к этой роженице?
– Скорее не к ней, а к ее ребенку. Мы сейчас собираем материалы для судебно-психиатрической экспертизы ее сына, поэтому нам важно знать кое-какие подробности о состоянии здоровья матери и о течении родов. Вам, как опытному врачу, это должно быть понятно.
– Конечно, конечно, – закивал Пригарин. – А позвольте спросить, откуда вам известно про мою зрительную память? Неужели в роддоме сказали?
– Слухами земля полнится, Владимир Петрович, – уклонилась от ответа Настя.
Ей почему-то не захотелось упоминать Стасова. Они не смогли поехать к Пригарину вместе, как собирались, у Стасова возникли какие-то проблемы на работе, и Насте пришлось отправиться одной. Если бы они приехали сюда вдвоем, Владимир Петрович и сам догадался бы, откуда Настя знает о его замечательной зрительной памяти. Но она приехала одна и вот теперь, повинуясь совершенно необъяснимому мотиву, не стала отвечать на такой простой и безобидный вопрос. «Вот и я начинаю принимать немотивированные решения, – усмехнулась она про себя. – Неужели у меня появилась профессиональная интуиция? Да нет, скорее всего дурака валяю».
– Что ж, давайте посмотрим карту, – сказал Пригарин.
Настя протянула ему карту, Владимир Петрович взглянул на фамилию, и что-то в его лице резко изменилось.
– Нет, я совершенно не помню эту роженицу.
– Прочтите, пожалуйста, ваши записи. Я, к сожалению, плохо разбираю ваш почерк. Почему понадобилось делать чревосечение?
Он внимательно прочел все записи, начиная с самой первой строчки. Насте стало казаться, что он вчитывается в текст с преувеличенным вниманием, и это ей почему-то не понравилось.
– У этой роженицы была сильно выражена астматическая компонента, – наконец сказал Пригарин. – Она никогда не занималась спортом, никогда не дышала с такой частотой, как это приходится делать при родах, и при наличии астматической компоненты она могла просто задохнуться.
– Понятно. А на здоровье ребенка эта компонента могла сказаться?
– Безусловно. Хотя и утверждать категорически я бы не взялся. Видите ли, любые проблемы с нормальным дыханием – это проблемы с поступлением кислорода в организм. Нарушение кислородного обмена у беременной вполне может вызвать самые разнообразные нарушения у плода.
Настя вдруг бросила взгляд на его руки, держащие карту, и увидела, что они сильно дрожат. Испугался, что ли? Интересно, чего? Или просто разнервничался? Тоже любопытно.
Они проговорили еще около получаса, Настя подробно выспрашивала Пригарина о том, может ли нарушение кислородного обмена привести к нарушениям в психике ребенка. Но саму роженицу Владимир Петрович так и не вспомнил – ни по фамилии, ни по фотографии. Что ж удивляться, подумала Настя, столько лет прошло.
