— Понимаете ли вы, что если есть какое-нибудь объяснение, значит она в опасности, что она, может быть, даже…
— Тогда бы мы нашли ее тело.
— Мы и живого человека пока не нашли, — ответил Матер. — Попросите, пожалуйста, Сондерса поехать со мной. Какой адрес? — он записал его аккуратно, он всегда записывал факты, он не доверял своей памяти в большем, нежели теории и догадки.
Путь к жилому массиву оказался долгим. У него было время обдумать различные возможности. Она могла проспать остановку и проехать до следующей станции. Она могла вообще не сесть в поезд… и в маленьком доме он не нашел ничего, что бы противоречило этому. Он обнаружил сотрудника в штатском в комнате, которая со временем станет гостиной.
— Ничего здесь нет, — сказал детектив. — Ровным счетом ничего. Конечно, понятно, что здесь кто-то был. По пыли видно. Но пыли недостаточно, чтобы отпечатались следы. Нет, тут мы ничего не найдем.
— Всегда что-нибудь можно найти, — сказал Матер. — Где вы нашли следы? Во всех комнатах?
— Нет, не во всех. Но это еще ничего не доказывает. Вот в этой, например, комнате ничего нет. Но пыли здесь было немного. Может быть, строители ее получше подмели. Нельзя сказать с уверенностью, что сюда никто не заходил.
— Как она проникла в дом?
— Замок на задней двери сорван.
— Смогла бы это сделать девушка?
— Кошка смогла бы. Кошка, знающая, что ей нужно.
— Грин говорит: он вошел с парадного. Открыл дверь в эту комнату, а затем провел клиента прямо наверх, в большую спальню. Девушка подошла к ним как раз тогда, когда они собрались осмотреть другие комнаты. Потом они вместе спустились вниз и вышли из дома. Только девушка зашла в кухню и взяла свои чемоданы. Передняя дверь была открыта, и он думал, что она прошла в дом следом за ними.
— Она была на кухне. И в ванной.
— Где это?
— Наверху налево.
Оба мужчины были велики ростом и полностью заполнили собой маленькую ванную.
— Похоже, что она услышала шаги, — сказал детектив, — и спряталась здесь.
— Что привело ее сюда? Если она была в кухне, ей ничего не стоило выскользнуть через заднюю дверь.
Матер стоял в маленькой комнате между ванной и унитазом и думал: «Она была здесь вчера. Это невероятно!» Это не вязалось ни с чем, что он о ней знал. Они помолвлены уже шесть месяцев, она не смогла бы так притворяться. И в автобусе в тот вечер, мурлыча песенку о снежинках. В тот вечер они просидели два сеанса в кино, потому что он уже истратил свое недельное жалованье и не смог поужинать с ней. Она была прямой, честной, верной, он мог поклясться в этом. Но если так, он просто не смел представить себе всю опасность. Рэвен — человек отчаявшийся… И он услышал, как сам говорит с твердым убеждением:
— Рэвен был здесь. Он привел ее под дулом пистолета. Он собирался запереть ее здесь и, может быть, застрелить. Тут он услышал голоса. Он дал ей деньги и велел отделаться от этих людей. Если бы она что-нибудь задумала, он бы застрелил ее. Черт возьми, разве не ясно?
Но детектив только повторил возражение суперинтенданта:
— Она вышла вместе с Грином. И ничто не мешало бы ей пойти в полицию.
— Может быть, он следил за ней на расстоянии?
— Мне кажется, что вы придерживаетесь самой невероятной версии.
Матер мог понять по его тону, что тот удивлен позицией человека из Ярда: эти лондонцы слишком большие фантазеры, а он верил в добрый, мидлэндский здравый смысл. Это задевало профессиональную гордость Матера, он даже почувствовал слабый холодок неприязни к Энн за то, что чувства влияли на его суждения.
— У нас нет доказательств, что она не пыталась обратиться в полицию, — сказал он и подумал: «Хочу ли я, чтобы она была мертва, но невиновна, или жива, но виновна?» Он принялся тщательно обследовать ванную. Он даже провел пальцем по трубам. Потом выпрямился и сказал раздраженно: «Здесь нет ничего». Он вспомнил, что ей предстояла репетиция.
— Я хочу позвонить по телефону, — сказал он.
— Дальше по улице, в конторе агента.
Матер позвонил в театр. Там никого не было, кроме сторожихи. Она сказала ему, что никто не пропустил репетицию: режиссер мистер Колльер всегда вывешивает имена прогульщиков у двери на сцену, он очень заботится о дисциплине, мистер Колльер. Она помнит, что была одна новенькая, она заметила, когда пришла убирать театр, как та выходила с каким-то мужчиной после репетиции. Мужчину она не знает. Может быть, это один из тех, кто финансирует представление.
— Одну минутку, одну минутку, — сказал Матер.
Ему надо было решить, что делать дальше, она была девушкой, которая дала агенту краденые деньги, ему надо было забыть, что она — та самая Энн, на которой он так надеялся жениться к рождеству, которая так ненавидела неразборчивость своей профессии, которая обещала ему в тот вечер, в автобусе, что ни за что не будет иметь ничего общего ни с богачами, которые финансируют постановки, ни с теми, кто крутится у дверей на сцену.
— А где я могу найти мистера Колльера? — спросил он.
— Он будет вечером в театре. В восемь репетиция.
— Мне он нужен сейчас.
— Ничего не получится. Он уехал в Йорк.
— Где я могу найти кого-нибудь из девушек, которые были на репетиции?
— Я не знаю. У меня нет адресов. Они живут по всему городу.
— Должен же быть кто-нибудь, кто прошлым вечером…
— Но вы, разумеется, можете найти мисс Мэйдью.
— Где?
— Я не знаю, где она остановилась. Вам достаточно взглянуть на объявления о базаре.
— О базаре? Что вы имеете в виду?
— Она открывает благотворительный базар в два часа.
Сквозь окно конторы Матер увидел Сондерса. Он повесил трубку и подошел к нему.
— Есть новости?
— Да, — сказал Сондерс.
Суперинтендант рассказал ему обо всем, и он был глубоко огорчен. Он любил Матера, который помог ему подняться по лесенке чинов в полиции и убедил начальство, что заика может быть таким же хорошим полисменом, как и победитель конкурса чтецов. Но он любил бы его и без этого, за душевные качества.
— Ну, выкладывайте.
— Это о вашей д-девушке. Она исчезла, — он выложил новости сразу, на одном дыхании. — Ее хозяйка позвонила в участок и сказала, что ее н-не было всю ночь и что она не вернулась утром.
— Сбежала, — сказал Матер.
— И не думайте, — сказал Сондерс. — Вы сами в-велели ей сесть на н-ночной поезд.
— Вы правы, — сказал Матер, — я об этом забыл. Значит, она его встретила случайно, Сондерс. Возможно, она уже мертва.
— З-зачем ему это? Мы его ловим только за кражу. Что вы сс-собираетесь делать дальше?
— Вернуться на станцию. А затем к двум часам, — улыбнулся он жалко, — на благотворительный базар.
3Викарий был взволнован. Он не слышал Матера. У него своих забот хватало.
Сухая бойкая женщина с брошкой-камеей в волосах просунула голову в дверь.
— Генри, — сказала она, — комиссия чистит наши киоски. Неужели ты ничего не можешь поделать? Так к началу базара ничего не останется.
— Где Мандер? Это его дело, — ответил викарий.
— Мистер Мандер, разумеется, уехал за мисс Мэйдью, — бойкая женщина шмыгнула носом и с криком: «Констанция! Констанция!» — исчезла.
— С этим ничего не поделаешь, — сказал викарий. — Так каждый год. Эти добрые женщины добровольно жертвуют своим временем. Обществу Алтаря без них было бы плохо. И они надеются, что им будет предоставлена возможность первыми выбрать из того, что прислано на базар. Правда, главная трудность в том, что они назначают цены.
— Генри, — сказала бойкая женщина, снова появляясь в дверях, — ты должен вмешаться. Миссис Пении оценила шляпку, которую прислала леди Кандифер, в восемнадцать пенсов и сама ее купила.
— Дорогая, как я могу что-нибудь сказать? Они никогда больше не вызовутся помогать добровольно. Ты должна запомнить, что они отдают свое время и труд… — но он обращался уже к закрытой двери.
— Меня беспокоит, — сказал он Матеру, — что эта юная леди надеется на овации и не поймет, что всех интересует сам базар. В Лондоне все совсем по-другому.
— Она опаздывает, — заметил Матер.
— Они могут взять двери приступом, — сказал викарий, нервно взглянув через окно на растущую очередь. — Я должен сознаться в маленькой военной хитрости. В конце концов она наша гостья. Она жертвует временем и трудом.
Время и труд были дарами, к которым викарий был наиболее чувствителен. Ими жертвовали охотнее, чем медяками. Он продолжал:
— Вы не видите снаружи мальчиков?
— Только женщин, — ответил Матер.
— О ужас! Я же предупредил начальника отряда Лэнса. Понимаете, я думал, если один или два бойскаута, не в форме разумеется, принесут свои альбомы для автографов, это понравится мисс Мэйдью, она поймет, что мы ценим время и труд… — И добавил скорбно: — Но отряд святого Люка всегда был самым ненадежным…
