выйдут на улицы, как в девяносто первом? Если будут бросаться под танки, тогда прольётся кровь.
— Танков у нас нет, и крови не будет! Всё, как в Крыму — только вежливые люди. Я уверен, что население нас поддержит.
Затем снова слышу голос Бенедиктова:
— Это было интервью с одним из участников нынешних событий. А теперь комментарий политолога. Максим Анатольевич, вам слово. Вы как считаете — всё затеяли коммунисты?
— Не думаю, что это так. Перемены давно назрели, и вот нашлись люди, которым просто надоело ждать.
— Что вы имеете в виду?
— Ну вот смотрите. У нас руководителям госкорпораций и топ-менеджерам начисляют гигантские зарплаты, не считая бонусов по итогам каждого квартала. Я уж не говорю о частных компаниях, там и вовсе деньги лопатами гребут. А пенсионеры еле сводят концы с концами и не могут получить квалифицированную медицинскую помощь.
— Но вот ведь власти утверждают, что ремонтируют поликлиники, устанавливают современное оборудование.
— Беда в том, что хорошего врача днём с огнём не сыщешь. А вы посмотрите, что сделали с собесами!
— И что?
— Да нет, их, ликвидировали! Теперь пенсионеру предлагают обращаться на mos.ru, а если он не в ладах с компьютером? Всем на его проблемы наплевать!
— Ну, это частности. Должны же быть глобальные причины для госпереворота.
— Пожалуйста! «Газпром» тратит сотни миллионов евро на свою любимую команду, скупая лучших игроков в России и за рубежом? Разве это справедливо7
— Ваши претензии понятны. Александр Николаевич, есть и вас догадки по поводу того, что происходит?
— Ну что ж, всё кажется вполне закономерным, власть надо время от времени обновлять. Но я не думаю, что это надолго.
— Почему?
— Да потому, что у каждого свои претензии. Вот Максим недоволен неравноправием в футболе, кому-то не нравится российское кино и литература. К примеру, я давно уже не читаю книг, кроме тех, что необходимы для работы. Так что всем не угодишь, всегда найдутся недовольные, и опять в чью-то голову придёт идея ввести в Москву войска.
— И что вы предлагаете?
— Надо менять человеческую породу, но боюсь, что на это уйдут не годы, а столетия.
— А с чего бы вы начали, будь у вас такая редкая возможность?
— Я бы начал с телевидения. Вот говорят, что интернет — это клоака. Отчасти так оно и есть, но там можно найти много полезной информации. А что телевидение нам даёт? Навязчивая реклама, убогие сериалы вперемежку с агитпропом, да семейные разборки при всём честном народе. Всё это рассчитано на закоренелых идиотов…
Снова музыка, на этот раз Фрэнк Синатра. «Нью-Йорк, Нью-Йорк…» А у меня в голове единственная мысль: как там Катя? Помочь ничем ей не смогу, и это сознавать невыносимо… И тут вспомнил: Гриша! Набрал его номер на мобильнике, но вместо ответа слышу рёв мотора, как будто микрофон поднесли прямо к выхлопной трубе, и сквозь этот рёв еле пробивается голос Гриши:
— Кто ещё там?
— Это я, Егор!
— Извини, мне сейчас не до тебя… Ну ладно, только если очень коротко.
— Что будет с Катей?
— Не беспокойся! Сегодня же переправлю её на твою квартиру. Под конвоем!
Он вроде бы смеётся, а у меня кошки на душе скребут.
— Я на тебя надеюсь.
— Ладно, на днях перезвоню.
Уже смеркалось, когда возвратилась со Старой площади Катя, точнее её привезли на армейском «Тигре». Если сказать, что убита горем, это было бы уж слишком, однако настроение скверное донельзя. Оказалось, что беспокоится за своего отца:
— Гриша обещал, что его не тронут. А вдруг резиденцию в Ново-Огарёво будут штурмом брать? В таких случаях спецназ стреляет по любой движущейся цели, без разбора.
Я попытался успокоить, но это тут случай, когда словами делу не поможешь. Да что слова, она даже не смотрит на меня, как будто я этот мятеж затеял, ну или хотя бы спровоцировал конфликт своими книгами. Не хватает ещё, чтобы записали в заговорщики!
Когда пришла в себя, Катя рассказала о том, что видела, пока её везли ко мне:
— На улицах пусто, никто не митингует, даже на Калужской площади у памятника Ленину только одна старушка с красным флагом.
— Тут ненадолго прорезалось «Эхо столицы»…
— Я этого Бенедиктова на дух не выношу! И что сказали?
— Было интервью с одним руководителей мятежа, но толком он ничего не объяснил, лишь обещал, что не будет крови. В общем, думай, что хочешь, а тем временем кто-то прибирает власть к рукам, тихо и без выстрелов. Вот что странно!
— Мне кажется, причина в том, что люди не знают, кто совершил переворот — то ли коммунисты, то ли либералы, то ли сам Платов решил установить диктатуру в стране.
— Да, хитро задумано.
Постепенно жизнь налаживалась, открылись магазины, однако нельзя сказать, что всё стало по-прежнему. К примеру, интернет не работает, по телевизору показывают только фильмы — что радует, так это полное отсутствие рекламы. Многие уже не надеялись от неё избавиться, а новая власть за пару дней решила наболевшую проблему. Жаль, в новостях сообщают лишь о том, что творится за границей. Как будто у нас ничего не происходит! Впрочем, успокоили — пострадал только Ведьминский, выпрыгнувший из окна пятого этажа с криком: «русские не сдаются!» А в остальном обошлось без жертв. Может быть и так — скорее всего, идут переговоры. Что ж, подождём. Вот только Катя не находит себе места — от отца всё нет известий, а в здании Администрации двери заперты, словно бы персонал отправили в бессрочный отпуск.
Наконец, объявился Гриша, в цивильной одежде, без погон. Усталый, но довольный, сразу с порога заявляет:
— Ещё немного потерпите, всё скоро образуется, — а потом обратился уже к Кате: — Не беспокойся об отце, с ним всё в порядке, но в передвижениях он пока что ограничен.
— Сидит в тюрьме?
— Нет, на карантине там же, в Ново-Огарёво.
— А Платов?
— Это вопрос не ко мне. Думаю, что через пару дней появится на телеэкранах.
Уже потом, когда выпили за то, чтобы эта заварушка благополучно завершилась, я задал Грише вопрос, который то и дело задавал себе, но ответа так и не нашёл:
— А зачем ты прислал мне те аудиофайлы?
— Как догадался? — Гриша и впрямь немного удивлён. — Ну ладно, расчёт был у нас такой. ФСБ бросит все силы на то, чтобы выяснить, откуда протекло, а нам это и было нужно.
— Зачем?
Гриша усмехнулся и покачал головой, как бы демонстрируя своё интеллектуальное превосходство:
— Ты не понимаешь специфики работы спецслужб. На
