прочитав мои мысли. Горло невольно сомкнулось на очередном глотке, и я едва не выпустил кофе в обратном направлении, успев в последний момент придержать губы ладонью. Казалось, сообщи она, что мир находится на грани ядерной войны и нам осталось жить пятнадцать минут, я бы воспринял это спокойнее.
— Это что, шутка? Если нет, у меня два вопроса: почему ты решила потратить наши средства на этих болтунов и почему — нам?
— Я просто надеюсь, он сможет помочь.
— Помочь в чем? Мне казалось, у нас если не все уж так прекрасно, как в твоих идеализированных фильмах, то вполне в пределах допустимого.
Вместо слов Фелиция лишь опустила подбородок на поставленную вертикально руку, и под натиском ее таинственного взгляда я вдруг почувствовал себя так, будто произнес абсурднейшую глупость. Затем она пролистала к последним страницам книги, разгладила корешок и, приблизившись ко мне вплотную, прижалась плечом. «Напряженные семейные отношения», — таков был заголовок вверху страницы. Она предложила, чтобы некий психологический тест рассудил нас. И в надежде на то, что положительный результат будет аргументом против похода к этим шарлатанам, равно как и продолжения разговора в целом, я согласился. Однако тотчас же пожалел, увидев порядка пятидесяти вопросов, из которых уже на шестом я раздраженно затряс ногой, предвкушая бесполезнейшую трату пятнадцати минут жизни.
Встречались и короткие вопросы, и втрое объемнее их, которые порой приходилось перечитывать не дважды и не трижды. В первых было не менее тяжело определиться с ответом: к примеру, счастлив ли я в браке? Что мне должно ответить? Женитьба не печалила меня (особенно до момента, пока мне не пришлось терпеть эту белиберду), но счастье — это слишком громкое слово для тяжелой семейной жизни. Благо, имелся вариант «не знаю». Интереснее, что порой я замечал на себе мимолетный взгляд Фелиции или едва различимый вздох, точно она хотела оспорить мой ответ. Между тем я отвечал искренне, если не считать конечных пунктов теста: мое терпение иссякло, и я ускорил ход, почти не вчитываясь в содержимое, пока не был поставлен последний плюс.
Тогда Фелиция посмотрела расшифровку в конце, выписала баллы за каждый из ответов и посчитала общий результат. Она долго вглядывалась в полученное число, погруженная в себя, и стучала карандашом по столу, пока не озвучила:
— Шестьдесят девять из ста.
— Что и требовалось доказать! Не отлично, разумеется, но и не…
— Это величина напряжения, Питер. Оценивается как выше среднего… Хотя до этого у меня получилось все восемьдесят.
В тот миг к моему лицу прилило столько крови, что багровая кожа не выдерживала давления и, казалось, вот-вот треснет, а я мысленно проклинал всех психологов, начиная с пресловутых Юнга и Фрейда.
— Все это чушь! — зарычал я, подобно разъяренному животному, и ударил стол кулаком в пылу чувств.
Фелиция закрыла книгу спокойно, почти беззвучно, но это взволновало меня сильнее, чем резкие движения. Вдобавок она отпила чай, смахнула остатки крошек с домашнего платья, повернулась и отставила все вещи, словно расчищая поле боя. Похоже, именно словесное сражение нам и предстояло, так что я напрягся в предвкушении. К тому же, она пристально смотрела в глаза, точно пытаясь проникнуть сквозь них в самую душу.
— Питер, когда мы последний раз проводили время вместе? — начала она тихо, будто в усталой, тоскливой полудреме.
— Вчера. За просмотром фильма.
— Вчера я смотрела фильм, а ты просто лежал рядом. Да и нас прервали раньше середины. Это вдвойне не считается… А до этого не помнишь? Вот и я тоже. Мне пришлось серьезно напрячь память — настолько давно это было! Больше месяца назад так уж точно. И на протяжении всего времени я уговаривала тебя посмотреть со мной фильм. Целый месяц, Питер! А это ведь просто фильм…
— Да потому что мне не нравятся твои фильмы, Фелиция, и ты это знаешь!
— Кто тебе запрещал выбрать любой жанр по своему вкусу? Боевик, триллер, фантастику — да что угодно! Пойми, мне важен не сам фильм, а время с тобой… Или ты мог предложить что-нибудь другое. Когда мы последний раз выходили на прогулку? Можно было бы и Виктима взять. Когда мы, в конце концов, последний раз занимались любовью, Питер? Если нет желания и сил, можно просто лежать в объятиях друг друга и говорить. Главное не в том, что и как делать, а в том, чтобы вместе. Хоть что-нибудь — вместе!
— Пойми, Фелиция, что я весь день провожу на шумной работе, а потому вечер мне хочется провести в абсолютной тишине… Что ж, давай сегодня вечером пройдемся по набережной, а потом я выберу нам интересный фильм и… этим тоже займемся, если тебе этого хочется.
— А хочется ли всего этого тебе? Думаю, не очень. Суть совместных занятий в общем желании. Я всегда мирилась с этим в отношении себя, но с недавних пор я заметила, что это касается и нашего сына… Знаешь, как Виктим расстроился из-за того, что ты не пошел с ним подготовиться к выступлению?
Признаться, я отвлекся на кофе не с целью смачивания горла, а для нескольких мгновений, чтобы припомнить, что там у него за мероприятие, и, разумеется, весомую причину моего отказа.
— Фелиция, как ты не понимаешь, что суббота — самый прибыльный день! И тем более, чтобы пропускать его ради какой-то там репетиции в школе.
— Не какой-то там, Питер, — это было очень важно для него! И никакие деньги мира не стоят обиды нашего сына.
— Не говори так: деньги имеют ценность. Именно из-за денег я каждый день мучаюсь в душном унизительном костюме — чтобы обеспечить нас всем необходимым. И я считаю, что этого вполне достаточно с моей стороны. А то, что ты там понапридумывала от этих книжек — это уже излишки хорошей жизни!
— Просто признай, Питер, что ты не хочешь, а все остальное не более чем отговорки! Почему ты не принимаешь участие в его жизни?
— Я искренне считаю, что воспитанием должна заниматься мать!
— Тогда что делает отец для ребенка?
— Зарабатывает деньги!
— Материальное — это только половина, Питер, хоть и очень важная. Но в первую очередь ребенку нужен отец, а не просто человек, который приносит деньги. А мне — муж. Мужчина, который интересуется моей жизнью, понимает меня и проводит со мной время… А эмоционально ты очень далек от нас. Мы женаты больше двадцати лет, а до вчерашнего вечера я и не знала о твоем отце, о твоих мыслях и чувствах… Мы похожи на двух незнакомцев, живущих вместе. Да, именно так: мы не знаем
