— У него на единицу меньше, — ответила старуха. — Мы попали в Терезин вместе, хотя он мог отвертеться — у него отец был чехом, из легионеров, а мать умерла давно. Но на него донесли, что мать еврейка, и его забрали. Там нас разлучили, но я никогда не переставала быть его женой.
— Он после вас женился трижды, насколько мне известно, — сообщила я, не зная, как реагировать.
— Это все незаконные жены, — резко ответила она. — Настоящая жена — я, и всегда ею была! Я не получала от него разводного письма!
— Понятно. Так вот почему вы навещали меня в гостинице, да еще в такое неудобное для визитов время. Или вы шли убить меня и единолично завладеть имуществом пана Маркса?
Старуха и бровью не повела, зато пан Мориц всполошился:
— Павла, это правда? Как же так? Ведь я обещал тебе, что займусь этим делом и докажу, что ты — законная жена. Это самый реальный путь получить документы на владение наследством. Почему ты решила действовать без меня?
— Потому что я — жена! — старушку заклинило.
— Хорошо, хорошо, — кивнула я. Мне, в сущности, было все равно, кто является законной женой покойного Маркса.
— Так вы покажете документы? — нетерпеливо спросил пан Кон.
— Конечно! А вы подготовили список?
— Разумеется.
И мы, словно, на церемонии обмена шпионами, одновременно вручили друг другу документы: я — папку, а он — несколько листов, скрепленных вместе.
Председатель общества сел за стол, рядом уселась старуха Марксова, он, в предвкушении, открыл папку и недоуменно посмотрел на меня:
— Пани Вишневскова, что это?
— Что вы имеете в виду, пан председатель?
— Я не могу это прочесть. Я думал, что Йозеф писал на чешском, а тут что? Иврит?
— Да. Иначе, зачем надо было его жене (при этих словах старуха дернулась) нанимать меня для перевода?
— Тогда что же делать?
— Если вы читаете по-русски, я могу вам распечатать доклад пана Йозефа с моего компьютера.
— Читаю, — кивнул он. — Вот принтер, действуйте. Только что мне это даст? Вы же читали со сцены этот доклад, ничего существенного я в нем не заметил.
— Я рассказывала с отступлениями и импровизациями, и многого не успела сказать. Вам будет интересно, ручаюсь.
Спустя несколько минут я положила перед паном Йозефом распечатанный текст доклада, куда он и углубился вместе с пани Марксовой. Читал он медленно, переводил на чешский, чтобы ей было понятно, и я решила заняться списком и анкетами общества потомков бен-Бецалеля.
В нем было восемь человек.
1. Павла Марксова, гражданка Чехии, степени родства с раввином бен-Бецалелем — нет. Замужем за Йозефом Марксом, степень родства установлена.
2. Светлана Барышникова, гражданка России, степень родства с раввином бен-Бецалелем — в процессе установления.
3. Самуил Фишганг, гражданин России, степень родства с раввином бен-Бецалелем — в процессе установления.
4. Василий Трофимчук, гражданин Белоруссии, степень родства с раввином бен-Бецалелем — в процессе установления.
5. Олег Дмитриев, гражданин Казахстана, степень родства с раввином бен-Бецалелем — в процессе установления.
6. Ефрем Либерзон, гражданин США, степень родства с раввином бен-Бецалелем — установлена.
7. Альбина Либерзон, гражданка США, степени родства с раввином бен-Бецалелем — нет. Замужем за Ефремом Либерзоном.
8. Лев Либерзон, гражданин США, степень родства с раввином бен-Бецалелем — установлена.
Внизу каждой анкеты был адрес и телефон нынешнего местопребывания каждого участника конференции. Не хватало только блондинки с темными корнями волос. Только я хотела спросить о ней пана Кона, как он вскрикнул:
— Эврика! Нашел!
— Что именно? — поинтересовалась я.
— Какая вы молодец, пани Валерия, что не сказали об этом вслух на лекции. Ах, Йозеф, Йозеф, ты всегда был таким простодушным!
Старуха хлопнула пана Морица по плечу:
— Что там написано? — спросила она.
— Вот тут он написал, что ответ спрятан Карлом Марксом в первом издании «Капитала» — искать надо там.
— И как ты собираешься искать? Где возьмешь книжку?
— Я не верю, что Йозеф, такой педантичный человек, написал о своем открытии и не узнал, как эту формулу найти. Она, наверняка, спрятана в его доме.
— Нужно немедленно ехать в Израиль! — воскликнула старуха. — Я докажу, что я единственная наследница!
— Но сначала нужно найти убийцу пани Марксовой, — возразила я ей, причем произнесла фамилию с таким нажимом, чтобы старуха поняла, что она мне не по нраву.
— Вы что считаете, пани, это я убила ту самозванку? — с вызовом произнесла она.
Я пожала плечами:
— Вам невыгодно и убивать, и не убивать.
— Почему? — спросил пан Кон?
— Потому что, останься израильская жена пана Маркса в живых, вам бы долго пришлось доказывать суду, что вы — хозяйка имущества, а если вы убили Карни, то по нашим законам убийца лишается наследства от убитого. Английское прецедентное право, только и всего.
— Но почему? — пролепетала она, сраженная логическими выкладками.
— Пани Павла, вы знаете, что такое отпетая наглость?
— Что?
— Это когда преступника судят за убийство родителей, а он просит у суда снисхождения за то, что он сирота. Да, вы были его женой, но прошло столько лет, он трижды был женат после вас. Его последняя жена прожила с ним пару десятков лет, а теперь вы приходите и отметаете в сторону всю его жизнь только потому, что он, потеряв вас во время войны, думал, что вас нет на свете. Может, с точки зрения закона вы и правы, но не по-человечески это — утверждать, что вы единственная настоящая жена пана Маркса.
Пан Кон перебил меня — ему был неприятен разговор:
— Дорогая пани Валерия, вы оказали нашему обществу неоценимую услугу, но, к сожалению, самого пакета вы не привезли. Я надеюсь, что наша помощь друг другу будет продолжаться и в дальнейшем. Я думаю, что мы с пани Павлой в скором времени приедем в Израиль.
— Приезжайте, пан Кон, Израиль — очень красивая и древняя страна, а мне пора. Кстати, а где здесь фамилия той девушки, которая была вместе с нами в полиции?
— Она, пани Валерия, не относится к обществу потомков великого раввина. Это просто ночная бабочка. Ищи-свищи ее.
Я распрощалась и вышла из дома «У трех наперстков», сжимая в руках заветный список.
* * *
Итак, каковы мои дальнейшие действия? Надо все разложить по полочкам.
Прежде всего, мне нужно узнать у Ашера, почему он вытащил меня, да еще с такими предосторожностями, из гостиницы. Потом обойти всех свидетелей и опросить. Потом, найдя убийцу, предъявить его полиции и получить разрешение на вылет из Праги. Нечего мне тут делать — Дашка дома одна.
Поэтому я набрала номер сотового Ашера.
— Привет, ты где?
— Я тут по делам кручусь. Не выходи из пансиона.
— Почему?
— Так надо, вечером объясню.
— Знаешь что, мой хороший, — разозлилась я. — Куда хочу, туда и пойду. Это ваши разборки, а я всего лишь переводчик.
И отключила сотовый. Нет, зря я все-таки ввязалась в это дело, да и денег только аванс получила.
На противоположной стороне улицы я увидела красивую вывеску, стилизованную под старину — «Каварня». На ней две девушки в кринолинах жеманно держали по чашечке кофе. Я вошла в уютный сумрак. На стенах висели литографии псовой охоты и мостов через Влтаву. Напротив двери возвышалась барная стойка из мореного дуба, на которой расположились многоярусные вазы с пирожными. От высокой кофемолки с изогнутой ручкой шел одуряющий аромат.
Я села за столик рядом со старушкой в шляпке с вишенками, беседующей с двумя чистенькими старичками, попеременно целующими ей ручки. Заказав кофе и два пирожных-корзинки со взбитыми сливками, я достала из сумки лэптоп и через сотовый телефон вошла в интернет.
На сайте «Чешские карты» я запросила карту Праги различного масштаба, нашла и отметила те гостиницы, в которых жили интересующие меня лица, потом зашла на «Все пражские отели» и записала номера телефонов.
Кофе уже остыл, когда я закончила обзванивать отели и спрашивать, действительно ли у них есть такие постояльцы. Оказалось, что семья с больным сыном уже выписалась из гостиницы и уехала в неизвестном направлении, а остальные жили в местах, указанных в списке. На предложение соединить с номером я отвечала отказом — мне надо было подготовиться.
Заказав в «каварне» еще чашку кофе, я стала раздумывать, куда первой стоит пойти. И я отправилась к «мадам Брошкиной», она же Светлана Барышникова в пансионат на улице Власска, что на Малой Стране.
Ее комната была в самом конце коридора, на ручке висела картонка с надписью: «Не беспокоить». Я постучала.
— Кто здесь? — после паузы, наполненной шорохами и шушуканьем, спросил испуганный женский голос.
