Недовольно прочистив горло, но все же не произнеся ни слова, отец кивнул сыновьям, и комната сразу увеличилась в несколько раз. Потрясающие способности к дрессировке диких животных.
— Корбет, пожалуйста, ты тоже, — царственно кивнула Лили Мэй констеблю, и тот, забыв испросить позволения старшего по званию, так же на цыпочках, как все остальные мужчины, оставил Лили Мэй наедине с детективом.
Сент-Джонс вздохнула. Ну что же, пуделей она может дрессировать с тем же успехом, что диких львов и медведей. Шорох дождевых капель, бьющих по стеклам окна, был слышен более отчетливо, чем закрывающаяся за последним выходившим из комнаты человеком дверь.
— Итак? — Лили Мэй смотрела на детектива, роняя слезы.
Когда в вашем присутствии начинают плакать, вы невольно чувствуете себя не в своей тарелке. Хотя слезы такая штука, которая поддается инфляции почище денег. Очень уж быстро они обесцениваются, причем, как у тех, кто их видит, так и у тех, кто их проливает. Это только в стихах они «вымывают пробки прошлых несчастий из глаз души», а в жизни для чего их только не используют…
— Вообще-то, это была моя реплика, — пожала плечами детектив, но все же ответила: — Вчера ночью на Монастырской Пустоши нашли тело Ричарда Стэнли Логана. Мне очень жаль. А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
— Кода я видела его, внутри меня словно переворачивалась золотая рыбка.
— Последняя рыбка перевернулась?.. — едва сдержав рвотный позыв, уточнила Кассандра.
— Вчера вечером. Без пяти минут шесть. Потом разговаривала с ним по телефону незадолго до полуночи. Это всё.
— Вы же не просто обменялись прогнозами погоды на завтра. О чем беседовали, — не удержавшись, Кассандра добавила: — Если опустить слова «люблю» и «очень-преочень».
— Вы не любили.
Девочка уже не смотрела на детектива. Что может понять мертвый человек в делах живых? Да и какая теперь разница. Больше ничего не имеет значения для Лили Мэй. Она безнадежно покачала головой и проговорила механическим голосом заводной куклы:
— Мы с Дики любили друг друга, собирались убежать. Пожениться, жить вместе, путешествуя в трейлере по миру. Я бы готовила ему кофе по утрам, штопала носки. Он бы что-нибудь чинил добрым селянам по пути. Какие мы были дети…
Лили Мэй горько усмехнулась. Детектив тоже. Странные мысли вместо соломы заполняют эту прелестную головку, как оказалось.
— Что же произошло взамен? — Кассандра все с большим интересом всматривалась в собеседницу. Казалось, та находится в трансе и пересказывает события одной из своих прошлых жизней. Например, так: звалась Марией Антуанеттой, скакала на балах, споткнулась на эшафоте — бац! — голова покатилась в корзину…
— Он не пришел. Я целую вечность прождала у калитки в сад, за домом у яблони… Потом вернулась в дом, отец и братья ничего не заметили. Они спрятали мамино распятие, которое висело над моей кроватью сколько себя помню. Наверное, надеялись, что без него не уеду. Знаете, что я помню о мамочке? Она давно уже умерла, несчастный случай… Ничего, — девушка удивленно пожала плечами, — неужели Дика тоже забуду?
— Как вы думаете, кто мог желать ему зла? — Кассандре более интересны события посвежее, да и с Логаном случился отнюдь не несчастный случай.
— Никто, кроме моих братьев, — тихо вздохнула девушка. — Они ненавидят его. Всегда ненавидели. Мужчины, — безнадежно махнула она рукой.
— Об этом я и хотела поговорить с ними, — зацепилась Кассандра.
— Они лучше языки проглотят, чем расскажут вам. — Лили Мэй вскинула глаза. Мокрые ресницы слиплись и в виде лучей звезды расходились в стороны от синего сверкающего глаза. — Поговорю с ними сама. Обещаю, если они действительно что-то знают, я вам расскажу.
— Ок. — Сент-Джонс достала визитку. — Вот мой телефон, звоните в любое время. Слышите, в любое. Не могу дать вам больше суток, учтите. Будьте осторожны.
— Мне теперь все равно, — потухнув, безвольно пожала плечом девушка. — Нет, не подумайте, братья не причинят мне вреда. Они слишком любят меня, в этом все и дело… всегда дело только в этом, не правда ли?
— Не знаю. — Не умела Кассандра разговаривать с людьми по душам. Вежливо — сколько угодно, сестра Сара была бы довольна. А вот откровенно, да о тонких материях…
— Я не виновата в том, какая есть, ведь правда же? Ну почему ко мне все так относятся, будто… Будто я могу сделать их счастливыми. Когда я сама так несчастна. Это как проказа, только наоборот, все только и мечтают заразиться… Скажите, вам часто в детстве говорили, что вы красивая? — Проигнорировать ее вопрос было все равно, что не ответить ребенку на вопрос, где после смерти оказался его любимый щенок.
— Нет, — пожала Сент-Джонс плечами, из вежливости немного подумав.
— А говорили, что вы умная?
— Иногда, — не сдержав улыбку, ответила Сент-Джонс. Пару раз признавали за ней такое свойство. Пожалуй, это было самым приятным из того, что она запомнила о своей первой жизни.
— Мой отец постоянно говорил, какая я красивая, как похожа на мамочку… А Дики… он единственный, кто разговаривал со мной как с человеком взрослым. Как с человеком.
— Мне очень жаль, — повторила еще раз детектив, не зная, что на это можно сказать. Наверное, любимых терять очень больно. — Одиночество — удел взрослых, все будет хорошо.
— До свидания, — героически взяла себя в руки Лили Мэй. Горько вздохнув, она аккуратно расправила платье на коленях и сложила руки лодочкой. Крупные капли катились по щеке. Ровные струйки дождя текли по оконному стеклу.
Ходжесы в полном составе собрались проводить вышедшую из гостиной Кассандру. На стенах прихожей висели головы оленей и даже пары волков — отличная работа Бурдэлена. Она исподлобья бросила оценивающий взгляд на внушительный караул. Мужчины расположились в прихожей в стратегически выгодных позициях. Огги слегка поддел ногой дверь, отчего та, хищно лязгнув, с грохотом закрылась.
— Вы здесь новенькая, так что, дамочка, глядите в оба. — Мрачная ухмылка отца многажды усиливалась на лицах сыновей. — Боюсь даже вообразить, что может случиться с человеком в такой глухой местности. Да еще как-нибудь ночью.
— Ну вы, главное, не паникуйте, если заблудитесь, — доброжелательно посоветовала Кассандра. — В случае чего я всегда могу устроить вам уютную камеру. Надежные замки и длительный срок фирма гарантирует, так что никто никого в этой глуши не обидит.
— Хм, вы мне даже начинаете нравиться, — хозяин скривил рот.
— Ух ты, — вежливо оценила такое признание Кассандра. — Но я, пожалуй, повременю умирать от счастья.
— Не спешите, не спешите…
— Подожду немного. Как минимум, до тех пор, пока не засажу за решетку убийцу Логана.
— Да за это медаль надо давать. И денежный приз в придачу, — подал голос младший из юношей. Он встрял со щенячьей наглостью, едва ли не виляя хвостом от удовольствия и азарта. Отец не ожидал, что взрослая беседа прервется таким терьерским наскоком, и даже проявил признаки удивления, для чего едва ли не со скрипом приподнял мощную бровь на полмиллиметра.
— Ага! Или охотничий кубок, — загоготал вслед и другой брат. Он не видел, как именно папаша отнесся к нарушению субординации.
Вероятно, со спины отец менее красноречив, позлорадствовала Кассандра.
— Сайрус, о чем она лопочет? — нахмурился отец уже обеими бровями. Для лучшего обзора он повернулся к сыновьям всем корпусом.
— Мы ни в кого не стреляли, — струхнул младший.
— Ты болван, Хорнби, какого черта я не отрезал тебе в детстве язык?! — взвыл Сайрус.
— Спокойно, дамочки. — Кассандра даже развеселилась. Ну и тупые придурки. — Вы лучше подумайте, что и как будете говорить мне при следующем свидании.
В гробовом молчании Кассандра подошла к дверям. Взявшись за ручку, она ласково добавила Огастесу:
— Ножку подвинули бы. А то ушибетесь ненароком. Опять. Я слышала, Логан вас несколько помял при последней встрече. Вы поэтому жаловались на него в полицию?
— Будьте вы прокляты, вы и ваш паршивый докторишка-трепло! — совсем вскипел юноша. Но братья вовремя перехватили его, когда он дернулся к Кассандре. Дверь с неменьшим грохотом закрылась теперь уже перед его носом.
Как только гости отъехали, отец прорычал:
— А теперь вы мне все расскажете, и упаси вас бог скрыть от меня хоть на полпенни.
Никто в деревне не сомневался в том, что мясник был самым гордым, любящим и щедрым родителем для своих сыновей. Но мальчики, хоть и были горячи, хоть и не могли похвастать особенным умом, не внушали ему столько опасений, как Лили Мэй. Так же как сам Ходжес, каждый из мальчиков уже сейчас мог выжать сок из дубовой ветки в конкурсе силачей на ежегодной деревенской ярмарке. А вот доченька с самого рождения была беззащитна, хрупка, ранима, словно весенний цветок. Вылитая мать. Она так же легко может оставить родных.
