— Идите спать, не то через минуту вас тоже придется относить наверх. А ты… а миссис…
— Слушаю, — сказала Мариан.
— Сегодня уже слишком поздно, но мне непременно нужно поговорить с тобой об одном важном деле. Я знаю, что ты занята, и все же прошу уделить мне пару минут, может, завтра вечером. Ты позволишь?
Мать зарумянилась, как школьница.
— Пожалуйста, приходи завтра.
Она проводила лейтенанта до двери, а потом обратилась к девочкам:
— Завтра вы не пойдете в школу. Спите, сколько захотите.
Они спали до полудня. Однако в полдень в дверь начали ломиться репортеры. Билл Смит проинформировал прессу, что тайну убийства на вилле Сэнфордов разгадала лично Мариан Карстерс, автор детективных повестей. Журналисты требовали интервью и фотографию. Дина, Эйприл и Арчи постарались, чтобы желания прессы исполнились.
Мариан протестовала, однако трое юных Карстерсов не уступили. Не для того они так старались, чтобы отказаться теперь от плодов собственного труда.
— Кто знает, может, завтра в это время у тебя, мамочка, уже будут предложения от киностудий, — с надеждой сказала Эйприл.
— А как замечательно это повлияет на продажу последней мамочкиной книги! — добавила Дина.
— Это бессмысленно! — ответила мать. Однако поскольку три голоса были против нее, ей пришлось капитулировать.
Тройка занялась всем. Эйприл сделала матери укладку волос, Дина убрала в гостиной и всюду расставила свежие цветы. Арчи причесал Кляксика, Апсика и Дженкинса, после чего заставил котов очаровательно улечься на ковре.
Кляксик и Апсик вскочили на колени Мариан в тот момент, когда фотограф «Газетт» направлял на нее объектив своего аппарата. Снимок получился замечательный.
Эйприл вытащила Дину и Арчи на парадное крыльцо, оставив мать одну с журналистами.
— Слушай, Эйприл, — сказала Дина, — а как быть с этими бумагами… ну, ты знаешь… с теми, которые мы нашли у миссис Сэнфорд… Наверное, мы должны сжечь все это.
— Я помню об этом… — ответила Эйприл. Она нахмурила брови. — Дайте мне минутку подумать.
— Тихо! — крикнул Арчи. — Эйприл думает!
Эйприл рассеянно потрепала его за ухо.
— Это дело серьезное, — сказала она. — Речь идет о многих людях… Об учительнице, которая вместо обыкновенного ресторана вошла в азартный притон и попала в облаву; о том парне, который не хотел, чтобы его родители узнали, что он работает в ночном заведении… О многих ни в чем не повинных людях… Все они, наверное, терзаются и беспокоятся с тех пор, как услышали о смерти Флоры Сэнфорд, и с дрожью думают, в чьи руки попадут теперь эти бумаги.
— Мы могли бы переслать по почте каждому его фотографию и документы, — предложила Дина.
— У нас не хватит денег на столько почтовых марок, — ответила Эйприл. — Мы совсем на мели! — Она несколько секунд задумчиво смотрела прямо перед собой, потом ее лицо неожиданно прояснилось. — Уже знаю! Задержите первого журналиста, который выйдет из дома.
Они ждали минут пятнадцать, возможно, даже дольше. Один фотограф вышел, но зато в дом вошел другой. Наконец на пороге появился толстяк в сером костюме, запихивающий в карманы блокноты.
— Хэлло! — воскликнула Эйприл.
Журналист обернулся, и его полное лицо просияло при виде Эйприл.
— Кого я вижу! Надежный Свидетель!
Эйприл вздрогнула, посмотрела на толстяка и заявила:
— Я знаю вас! Это вы прятались за газетой в кондитерской и подслушивали чужие разговоры. Не хотели бы вы услышать еще одну интересную историю из уст надежного свидетеля, фамилию которого мы, к сожалению, не можем предать гласности?
— Хотел бы я? Я умираю от любопытства! — ответил он, вытаскивая блокнот из кармана.
— В таком случае, — сказала Эйприл, — слушайте. Как вы уже знаете, Флора Сэнфорд была шантажистка…
И Эйприл убедительно рассказала о том, что в доме миссис Сэнфорд найдены многочисленные свидетельства шантажа, представляющие опасность для многих невинных людей, среди прочих, одной учительницы и так далее…
Полиция не хотела публиковать документы, которые могли причинить массу неприятностей порядочным людям. Поэтому документы сожгли, все, до последнего листочка.
— Их сожгли в нашем отопительном котле, — убедительно заявила она.
Толстяк дописал еще несколько слов к своим заметкам и спросил:
— Это точно?
— Точно, — ответила Дина. — Я сама видела.
Она не уточнила, видела ли эти документы вообще или в тот момент, когда они горели.
— Теперь вы понимаете, — доверительным тоном сказала Эйприл, — что полиция не собиралась предавать гласности тот факт, что найдены эти бумаги. Они нашли убийцу, этого им достаточно. Но мы с самого начала были здесь, все видели и все знаем. Думаю, эта информация представляет для вас определенную ценность, не так ли?
— Это информация первостепенной важности! — удовлетворенно подтвердил толстяк.
— Одно предупреждение! — серьезно заявила Эйприл. — Прошу не оглашать источник информации. Если вы сошлетесь на нас, то… (Секундочку секундочку… Как там выразилась героиня последней маминой книги?)… мы сделаем официальное опровержение!
— Информацию предоставил надежный свидетель, фамилию которого мы не можем предать гласности, — с улыбкой сказал толстяк и спустился с крыльца.
— Заскочите по дороге к Люку, — крикнула ему вслед Эйприл, — и предупредите его, что мы скоро придем выпить сиропу. За ваш счет!
Толстяк остановился, с минуту смотрел на Эйприл, наконец сказал:
— Если бы предыдущая история не подтвердилась во всех подробностях, я бы сказал сейчас: катись отсюда. Но поскольку свидетель оказался надежным — я согласен! Три сиропа за мой счет.
— С шоколадом! — крикнула Эйприл. — И с кремом!
— Ты ведь не любишь шоколада и крема, — шепотом напомнил ей Арчи.
— Вместо этого я смогу получить у Люка два выпуска комиксов и пачку жевательной резинки, — объяснила Эйприл.
— О какой предыдущей истории говорил этот толстяк? — наморщив лоб, спросила Дина.
— Ах, глупости! — беззаботно ответила Эйприл. — Теперь нам нужно в самом деле сжечь эти бумаги. Насколько я знаю этого типа, он раздует мою информацию на всю первую страницу. Заинтересованные лица облегченно вздохнут и перестанут бояться, что им испортят репутацию.
— Разожжем костер! — предложил Арчи. — В отопительном котле неинтересно сжигать.
— Последний раз, когда мы разожгли костер, — напомнила ему Дина, — кот миссис Уильямсон поджарил себе хвост, а мать угрожала нам исправительной колонией.
— Она бы наверняка не отдала нас туда, — сказала Эйприл. — Но знаешь, Дина, нужно еще уладить дело мистера Холбрука.
— Какое дело? О чем ты говоришь? — спросила Дина, неохотно вспоминая повязку на своей щиколотке, однодневную инвалидность и погоню пса за котом.
— Думаю, мы должны вернуть ему фотографию дочери. И письма.
Дина даже вскрикнула от изумления.
— Эйприл! Ты сусумумасусшушедудшушая!
— Нет. Сама подумай, Во-первых, старику наверняка нужна эта фотография, — ответила Эйприл. — А во-вторых, если ему на глаза не попадется газета с сообщением о том, что документы сожжены, он будет зря терзаться. Я считаю, что мы должны отдать ему эти вещи.
Прежде чем Дина и Арчи успели что-то ответить, Эйприл обежала вокруг дома и вошла внутрь через кухонную дверь.
— Эй! — крикнул Арчи. — Знаешь что?
— Знаю, — ответила Дина. — Мумолулчучи.
Через пять минут Эйприл вернулась, неся красиво перевязанный пакет.
— Мы скажем, что принесли скромный подарок, — заявила она. Когда они уже шли по улице в сторону дома соседа, она добавила: — Он будет знать, что мы видели эту фотографию и читали письма. Готова поспорить, что он уже не скоро назовет меня «дитя мое».
Далее тройка маршировала молча. На ступеньках дома мистера Холбрука сидел белый котище со зловещей мордой. Он наплевал на приветствие гостей и смылся.
— Хорошее начало! — пробормотала Эйприл, нажимая на кнопку звонка.
Им открыла высокая привлекательная женщина со светлыми волосами и приятной улыбкой.
— Вам кого, дети?
Эйприл посмотрела на блондинку, побледнела и простонала: — О-о-о!
Из глубины дома мужской голос спросил:
— Кто там пришел, Харриет?
— Мисс Холбрук! — простонала Эйприл.
Блондинка приподняла брови.
— Откуда вы знаете?..
Назад дороги не было.
— Не могли бы мы поговорить с вашим отцом? — довольно жалобным тоном спросила Эйприл.
В дверях появился Генри Холбрук. Он был не такой бледный, как в предыдущие дни. Он попыхивал трубкой и приветливо улыбался.
— Кого я вижу, кого я вижу! — воскликнул он. — Мои маленькие друзья! Познакомьтесь с моей дочерью Харриет, она известна широкой публике как Ардена, знаменитый художник-модельер!
