имени В. Наверняка он знал, что происходит в этом кабинете, и насмехался надо мной. Он уже сплел невидимый силок и лишь поджидал добычу. Всеми фибрами я ощущал его присутствие. Определенно, он был готов подцепить меня на крючок хитрых, загадочных уловок, которые не снились даже самому доктору Масаки, чтобы принести мою кровь, мои кости и мои слезы в жертву идолу науки, воздвигнутому на фундаменте из грязи и лжи…
Но… лучше бы я отдался во власть доктора Масаки, чем оказался в бледных огромных волосатых руках доктора Вакабаяси. Не знаю почему, но доктор Масаки нравился мне больше, чем доктор Вакабаяси. И хотя оба оказались ядовитыми учеными пауками, для которых я был всего лишь мухой, доктор Масаки выглядел дружелюбнее и как-то располагал к себе. Скажи он мне «Я поступил дурно!», я позабыл бы обо всем, стал его рабом и даже опубликовал его записи, чтобы вывести доктора Вакабаяси на чистую воду. Я сделал бы все, чтобы его бледные руки не вытащили из меня душу.
Однако… вокруг царила тишина. Кажется, доктор Масаки и не собирался возвращаться… Мне оставалось лишь ждать развязки, сил для борьбы не было.
Ах, что же делать?..
Грудь сдавило, и я тяжело дышал.
Внезапно я задрожал, затрясся, затрепетал, а затем бессильно затих. Я чувствовал опустошенность, в ушах звенела тишина…
Черный-черный глазик укушу зубами я.
Белый-белый глазик выползет наружу…
Понтики, понтики, понтики-ти.
Милый белый глазик выкатился изо рта,
Покатился не туда — палочкой не ухватить,
Укатился не туда…
Ла-ла-ла-ла-ла, понтики-ти.
Милый белый глазик, цып-цып-цыпин глазик!
Белый-белый глазик, милый, милый глазик!
Ла-ла-ла-ла, понтики, понтики, понтики.
Милый белый глазик…
Из-за южных окон доносился проникновенный голос безумной танцующей школьницы. Вдруг в моей голове вспыхнула восхитительная идея, и тысячи, сотни тысяч роящихся там вопросительных знаков мигом исчезли. Словно заводная кукла, я отнял руки от лица, уселся в кресле и посмотрел на дверь, в которую вышел доктор Масаки. На стене висели черные таблички в золотых рамках… Я перевел взгляд на документы, разбросанные передо мной. Время приближалось к полудню, и на каждом предмете я видел отблески солнечного света, проникающего в комнату сквозь сигарный дым.
— Ну конечно! Какие пустяки! А-ха-ха-ха!
Я ощутил нелепость, атаковавшую меня с разных сторон, и расхохотался, держась руками за живот.
Дурак, дурак! Ну какой же я дурак! Глупейший из всех дураков! Просто идиот! Ха-ха-ха…
И доктор Вакабаяси дурак! И доктор Масаки! Они куда глупее меня. Мы трое, как распоследние дураки, решительно ничего не поняли! Наиглупейшая ошибка…
Кто убил Тисэко? Кто отдал свиток Итиро Курэ? Кто является его отцом? В. или М.? А что, если это третий человек?..
Да в этом деле изначально не было никакого убийцы. Тут просто череда случайных событий, которые почему-то воспринимались как нечто единое. Тисэко повесилась. Доктор Сайто утонул. Итиро Курэ сошел с ума. Все это лишь совокупность независимых происшествий. Да и кто поверит в таинственную и неподвластную разуму историю?
Ошибка докторов заключалась в том, что они попытались слепить абсолютно разрозненные факты. Двое ученых испытывали взаимное недоверие и следили друг за другом через увеличительное стекло, желая предотвратить кражу темы.
Бедные доктора! Не найдя иных соперников, два сильнейших мозга сконцентрировались один на другом и сошлись в смертельной схватке.
Но как же это глупо! Вот идиоты! До чего же дурацкая, абсурдная битва! Такая борьба двух докторов даже страшнее, чем само преступление… Неужели ученым подобает сражаться из-за бессмысленных вещей?
Согласен, мы с Итиро Курэ похожи, как близнецы. Да и Моёко Курэ не просто напоминает ту мертвую девушку, изображенную на свитке, — их не отличить! Действительно, двойное совпадение, имеющее место в одном регионе, и более того, в одной семье, не может не удивлять. Разумеется, подобное явление неизбежно привлечет к себе интерес со стороны какого-нибудь ученого, который возьмет лупу и приступит к исследованию… Но в действительности каждое из упомянутых событий могло случиться просто так, без малейшего участия двух докторов! Но М. и В. постоянно мерещились взаимные козни и уловки, поэтому несвязанные события казались им звеньями одной цепи…
Хорошо, хорошо! Все так и есть. Это лишь случайность. А я, дуралей, позволил, чтобы надо мной издевались! Идиот! Самый настоящий идиот! Да все трое мы идиоты… Но чуть что, пытаются спихнуть вину на меня!
— А-ха-ха-ха-ха! — мой громкий смех разнесся по комнате, и я невольно закрыл рот.
Я положил подбородок на сплетенные ладони. Взгляд мой ненароком устремился к свитку, который лежал тут же. Не это ли называется наитием?..
Озадаченный, я снова уселся на стул и с благоговением, которого не испытывал прежде, взял свиток. Не сводя с него глаз, я задумался. Лишь одно оставалось необъяснимым: магическая сила свитка!
Возможно, на первый взгляд преступление выглядело полной бессмыслицей — ряд тривиальных событий, которые случились, пока доктора, разгоряченные магической силой свитка, сцепились в жестокой схватке. Вероятно, каждый из них желал достигнуть некоторой страшной цели, что придает их исследованиям особенный вес и заставляет наблюдателя содрогнуться…
Однако, если сделать шаг назад и оценить мизансцену со стороны, можно заключить, что сам свиток сыграл с профессорами злую шутку. Они положили свой ум, храбрость, знания, положение, честь и даже судьбы на алтарь магической силы этого документа. Жизни, смерти, страдания, переселение душ… Если доктор Масаки говорит правду, все дело в свитке! Именно в нем источник мистической силы, которая движет подобными событиями. Конечно, можно предположить, что все эти научные теории и жуткие истории — полная чушь, но магия свитка реальна!
И если в свитке таится дух, уж он-то наверняка знает всю правду в мельчайших деталях. Как все началось, как он оказался в руках Итиро Курэ, и уж конечно, как он заставил мучиться двух докторов и меня. Ему известны все-все закулисные тайны!
Какой-то свиток с фантастическим безразличием свел с ума, запутал и довел многих людей до убийства! И вот сейчас, в этот момент, он как ни в чем не бывало лежит в моей руке!..
Тысячу сто лет назад распутство императора Сюань-цзуна задело верного ему молодого художника У Циньсю, и тот написал шесть картин, где изобразил стадии разложения трупа молодой красавицы. Страсть этого загадочного художника передалась роду Курэ в далекой Японии и терзала его много поколений. Теперь же, столько лет спустя, свиток оказался в руках никак не связанных с родом людей — Масаки и Вакабаяси. Но под ярким светом
