— Ты кто такой? — Я чувствовала себя героем боевика, спасающим планету от нашествия враждебных неземных цивилизаций.
— Макс. — Парень мандражировал не меньше моего. — Максим Поляков, — пояснил он.
Он был с меня ростом, то есть около ста семидесяти пяти сантиметров, на несколько лет моложе, стройный, в распахнутой куртке «пилот».
— Почему ты следишь за мной? — в свете, падающем из окон дома, где размещалась редакция, я пыталась заглянуть в его глубоко посаженные глаза под темными бровями.
Он замялся и сделал движение, чтобы поправить длинные волосы, прядь которых упала ему на лоб.
— Не двигайся, если не хочешь получить пулю. Отвечай, зачем ты следишь за мной?
— Я не следил. — Он растерянно шмыгнул носом. — Я хотел предупредить.
— Не вешай мне лапшу на уши, мальчик, — поигрывая стволом, сказала я. — Я тебя давно заприметила.
— Ну, я следил, да, — выдавил он, с опаской поглядывая на пистолет, — но только чтобы предупредить тебя.
— И о чем же, интересно, ты хотел меня предупредить? — недоверчиво глядя на него, спросила я. — Только не ври.
— Чтобы ты не встречалась с Шилкиным. Он может убить тебя.
— Ого, так сразу и убить? — усмехнулась я.
«У парня точно навязчивая идея, — подумала я, — но, похоже, он не опасен. Нужно только расспросить его, откуда такие мысли?»
— Ладно, — я опустила пистолет, — пошли пообщаемся.
— Куда это? — испуганно спросил Максим.
— Не бойся. — Я ободряюще хлопнула его по плечу. — Здесь недалеко.
* * *
В кабинете я познакомила Максима с Кряжимским, и мы выпили по чашке кофе. Себе я сделала «три в одном»: три пакетика черного кофе в одну чашку и без сахара.
Тут я смогла лучше разглядеть этого героя. У него было вытянутое лицо, узкий изящный нос, большие карие глаза и высокий лоб. Каштановые волосы он зачесывал назад. На нем были черные джинсы и меланжевый светло-серый джемпер. Поняв, что ничего плохого ему не сделают, он немного повеселел и даже пару раз растянул в улыбке тонкие губы.
— Ну, герой. — Я сглотнула горечь выпитого кофе и закурила, — рассказывай, откуда ты знаешь Шилкина?
— Он встречался с моей сестрой, — сказал Поляков, — несколько раз я видел с ним Анну на улице.
— И что дальше? — Я стряхнула пепел.
— Он убил ее. — Глаза его метнули огненные молнии.
— И как же он это сделал?
Я спрашивала об этом спокойно, как о самой обычной вещи. Так разговаривают психиатры с неизлечимо больными в лечебницах, зная, что их пациентам уже ничего не поможет, но питая к ним чисто научный интерес.
— Он задушил ее.
— Ты это видел?
— Нет. — Он начал нервничать, крутя в руках ключи от машины.
— Откуда же ты об этом знаешь?
— Знаю, и все. — Максим упрямо сжал губы.
— Ну хорошо, — кивнула я, — предположим, что это так, Шилкин задушил твою сестру. Зачем ему это было нужно?
Поляков замкнулся и замолчал. Я подозревала, что на этот вопрос ответа у него нет.
— Расскажи, пожалуйста, как это случилось? — Я настолько увлеклась, что начала курить фильтр. Пришлось зажечь новую сигарету. — Не хочешь? — Я протянула ему пачку.
— Понимаешь, — взволнованно сказал он, когда закурил, — последнее время мы с Аней жили отдельно от отца — она с ним не ладила после того, как погибла наша мать.
— Отчего она погибла?
— Отравилась таблетками. — Он глубоко затянулся и закашлялся.
— Несчастный случай?
— Не знаю, — Максим пожал плечами, — может, она и случайно эти таблетки съела. Она с отцом тоже не ладила. После этого Анька обвинила во всем отца и ушла из дому. К подружке, Машке Гулькиной, они учились вместе. Та уже тогда проституткой была. Почти каждый день мужики, шампанское, дорогие сигареты, деньги. Потом намекнула Аньке, что за квартиру и жратву, мол, платить надо…
— И твоя сестра пошла на панель?
— Да, — с горечью произнес Максим. — Я пытался ее от этого отвадить, работу ей подыскал. Но там же деньги не такие… Короче, она втянулась. Я потом тоже от отца ушел, снял квартиру, Аньку чуть не силком туда перетащил. Сначала вроде одумалась, даже на работу пошла — она парикмахер неплохой, — а потом опять сорвалась. Когда она с Шилкиным связалась, он сразу мне не понравился — такой надменный, на всех свысока смотрит. А Анька мне говорила, что он из нее фотомодель сделает, ее фотографии во всех журналах печатать будут. Она и правда красивая была, длинноногая… — Максим затушил окурок и замолчал.
Кряжимский слушал молча, только беззвучно шевелил губами.
— И что же было дальше? — спросила я.
— Убили Гулькину, — сказал Максим, — Анькину подружку, у которой она сначала жила. В «Коньке-Горбунке». А через день в «Руси» нашли Аню.
— Почему же ты думаешь, что это сделал Шилкин?
— А кто же еще? — без тени сомнения в голосе сказал Поляков.
— Мало ли у них клиентов было…
— Да это он, он, — убежденно воскликнул Максим. — Я его все равно убью.
— Погоди, погоди, — мне вдруг показалось, что я поняла, чья «шестерка» наехала на Шилкина. — Это ты пытался сбить его машиной?
— Я все равно его подкараулю. Он от меня не уйдет, — зло сказал Максим.
— Слушай, Макс. — Я положила руку ему на плечо, но он отдернулся от меня, словно от раскаленного куска железа. — А если это не Шилкин? И потом, тебя ведь обязательно найдут и посадят, не говоря уж о том, что ты можешь убить невинного человека. Очень хорошо, что ты обратился ко мне, я как раз пытаюсь найти убийцу этих девушек.
— Ты? — Он недоверчиво, но с надеждой посмотрел на меня.
— Да, а что в этом удивительного? — Я улыбнулась. — Провожу независимое журналистское расследование. Когда мы найдем убийцу, то расскажем обо всем нашим читателям.
— Ты что, сыщик?
— Можно и так сказать, — согласилась я, решив не разочаровывать Полякова.
— Я бы тоже хотел быть сыщиком, чтобы доказать, что Анну убил Шилкин, — заявил Максим, — только я не знаю, как это сделать.
Черт бы побрал этого упрямого мальчишку, вбившего себе в голову, что знает убийцу! Ему, видите ли, осталось только доказать… А что, если его энергию направить в мирное русло?
— Хочешь мне помочь, Макс? — как можно серьезнее спросила я.
— Конечно, о чем разговор, — в его глазах снова полыхнули молнии. — А что нужно делать?
— Это не так уж сложно, — начала я. — Смотри, у тебя есть гипотеза, что твою сестру убил Шилкин. Так?
— Да. — Он закивал головой.
— Это хорошо, когда есть гипотеза. Но нам нужно ее проверить — правильная ли она. Когда была убита твоя сестра?
— Вечером, двадцатого сентября, — выпалил Максим.
— Во сколько вечером?
— Точно не знаю, часов в одиннадцать, наверное, — пожал он плечами.
— Ладно, это можно будет уточнить по ходу пьесы. — Я закурила. — Чтобы Шилкин мог убить твою сестру, он должен был в тот день, двадцатого сентября, быть в ресторане «Русь». Правильно?
— Правильно, — согласился Максим.
— Тогда слушай, что тебе надо сделать. Поедешь в «Русь» и узнаешь, был ли Шилкин в ресторане двадцатого сентября. Понял?
— А как я это узнаю?
— Поговори с охраной, с официантами, с гардеробщиками, может быть, с барменом… Работа сыщика не из легких.
— Я прямо сейчас поеду, можно? — Он вскочил с кресла.
— Конечно, — кивнула я. — Только ты должен быть готов к тому, что одним этим вопросом придется заниматься не один день.
— Ничего, я упорный, — крикнул он уже от двери.
— Это я поняла, — сказала я уже Кряжимскому. — Видали Пинкертона?
— Горячий парень, — согласился Кряжимский. — Где ты его нашла?
— Он сам меня нашел. Хотел, видите ли, меня предупредить об опасности. Опасность-то скорее от него исходит. Сбивает машиной одиноких пешеходов.
— Может, стоит заявить в милицию? — предложил Кряжимский.
— Не стоит. Зачем парню жизнь калечить — она у него и так нелегкая. Сейчас он, по крайней мере, займется делом и не будет ни с кем сводить счеты. А когда убедится, что был не прав, немного остынет. К тому времени, может, уже выяснится, кто убивал этих девушек.
— Уже что-нибудь узнала? — поинтересовался Кряжимский.
— Пока ничего определенного. Как раз сейчас собиралась все обдумать.
— Ладно, — озабоченно сказал Кряжимский, поднимаясь, — у меня еще дела, так что не буду тебе мешать.
Дверь за ним закрылась, и я осталась в одиночестве. Высыпала еще три пакетика в одну чашку и залила кипятком. Закурила. Ну, давай, подумаем, Бойкова. Я глотнула горько-черную жидкость из чашки и поставила ее на стол. Какие будут твои дальнейшие действия? Хм, дальнейшие… я, собственно, только начинаю. Ну тогда с чего начнешь? Как обычно, с поиска ответа на вопрос: кому это выгодно? Какая уж тут выгода, если у девчонок, кроме «бесценных» сережек, ничего не пропало. Зачем, зачем было их убивать? Может, месть? Но чья и за что? А вдруг они что-нибудь такое узнали, что им не предназначалось? Неужели все четыре сразу и узнали? Непохоже…
