— Нравится? — спросил Бартвелл, обернувшись.
— Еще бы, — отвечая так, я вовсе не солгала. К тому же давно убедилась, что, критикуя чье-либо творчество, можно нажить себе смертельного врага. А художники, как известно, народ особенно ранимый.
— Я рад, что вы оценили мое виртуальное баловство. Хотя… Еще Ван Гог сказал, что «настоящие художники не обращают внимания на современников — они выпендриваются перед вечностью». А я отношу себя именно к настоящим художникам.
«Кто бы в этом сомневался!» — подумала я. Внешне Тадеуш Бартвелл мне импонировал, и я с этим ничего не могла поделать, вопреки тому, что подозревала его во всех тяжких грехах. Особенно мне не нравилась его дружба с Васильевым, а как следствие — знакомство с Аскольдовым. В случайные совпадения я не верила, даже когда училась в институте, а с тех пор я поднабралась кое-какого опыта.
Тад извлек из кармана куртки ключ и открыл им дверь в кабинет Ефремова.
— Прошу! — улыбнулся он. Его большие зеленые глаза смеялись, отражая лучики света.
«И зачем он ввязался в эту историю?» — невольно задалась я вопросом.
«Из-за денег, милая, из-за денег, — ответил внутренний голос. — Вот она — сила презренного металла!»
Но я с ним не согласилась. В конце концов, Бартвелл оставался еще и страстным коллекционером, так что вряд ли именно деньги играли здесь главную роль.
— Надеюсь, сегодняшний вечер придется вам по душе, — проговорил Тадеуш, жестом приглашая меня присесть к накрытому столу.
— Что ж, — усмехнулась я. — Совместим полезное с приятным!
Бартвелл достал с полки шейкер и бросил в него пару кусочков льда из морозильной камеры.
— Eхcuse me, — произнес он по-английски. — Вовремя не успел.
С задумчивым видом Тад смешал водку с сахарным сиропом, затем добавил лимонный сок и сказал, как бы оправдываясь:
— В России я пристрастился к водке. В Нью-Йорке у меня этот рецепт с руками оторвут, — добавил он.
Потом художник разлил напиток в высокие конусообразные бокалы и бросил на дно несколько кусочков сахара с вишней. Он протянул мне бокал, я, смакуя, сделала пару маленьких глотков. Коктейль и правда получился на славу.
— Восхитительно, — оценила я. — Может быть, перейдем к делу?
— Вы всегда настолько решительны? — осведомился Тадеуш.
— Почти.
— Вы не похожи на россиянку, — заметил он.
— Это комплимент или как? — усмехнулась я.
— Разумеется, комплимент. — Бартвелл старался быть галантным, а мне этот обмен любезностями начинал понемногу надоедать.
— Обрисуйте мне ваши проблемы, — предложила я.
— Конечно, конечно, — согласился Тад. — Посмотрите сюда!
Чуть поодаль на столике под витринным стеклом стояли три статуэтки. Я предполагала, что Миша имел в виду как раз одну из них.
— Что это? — все-таки решила я уточнить, внимательно изучая глазами увиденное и стараясь запомнить каждую черточку. Одна представляла собой мраморную голову со слегка поврежденными временем чертами лица, другая — восседающего на стуле арфиста, третья, из белого мрамора, изображала урезанную фигуру человека.
— Кикладская культура, — с гордостью сообщил Бартвелл.
«Только древних греков мне и не хватало! — подумала я. — Мало было датских гербов…»
— Мне это, в общем-то, ни о чем не говорит, — призналась в своем невежестве.
— Я всегда забываю, что не все, как я… Как бы это выразиться по-русски… — он задумался секунды на две, а затем продолжил: — Помешаны на археологии. Хорошо, я попробую вам растолковать.
Бартвелл снова замолчал, наморщив лоб, а затем открыл рот и пустился в объяснения:
— Эта культура, пережившая свой мощный расцвет на Кикладских островах между 3500 и 2000 годами до н. э. Так что все эти статуэтки родом оттуда, и я заплатил за них бешеные деньги. По всей видимости, когда-то они использовались в качестве оберегов. Но мне эти фигурки дороги сами по себе, — Тадеуш замолчал, устремив мечтательный взгляд изумрудных глаз в сторону витрины. — Правда, прелесть? — осведомился он.
— Конечно, — тотчас подтвердила я, все еще не понимая, чего именно хочет от меня художник, особенно если он действительно замешан в краже варяжского щита с леопардом. По идее, Бартвелл должен был бы от меня как от огня шарахаться.
— Совсем недавно я узнал, — продолжил американец, — что кто-то покушается на арфиста, украшение моей коллекции. Я с ним и в поездках не расстаюсь. А тут пошли слухи о какой-то банде. Вот я и решил почву прозондировать, — последнее слово Тад с трудом выговорил по слогам. — И результаты меня не обрадовали…
— Кто вам сообщил эту неприятную новость? — спросила я, не особенно надеясь на откровенный ответ. Как и следовало ожидать, художник и мне отказался назвать своего информатора.
— Я не могу вам сказать, — произнес он раздраженно, — разве Ефремов не объяснил?
— Тогда, боюсь, я ничем не смогу вам помочь, — выразила я свое сожаление и поинтересовалась на всякий случай: — По крайней мере, его фамилия не Васильев?
— Впервые слышу, — явно, на мой взгляд, соврал Тадеуш, подтвердив тем самым мои самые худшие подозрения. Потом Бартвелл сделал вид, что успокоился, и добавил: — На нет и суда нет. Так, кажется, у вас говорят?
— Ага, — согласилась я. У меня возникла идея обыскать галерею, вдруг где-то здесь Бартвелл прячет реликвию Марусича.
— Возможно, вы хотите еще раз осмотреть выставку? — раздобрился Тадеуш. — Тогда прошу!
Бартвелл словно мои мысли угадал и, как добрый волшебник, предвосхитил желания. Только я никак не могла понять, зачем ему это нужно?
— С удовольствием! — улыбнулась я и вышла из Мишкиного кабинета в выставочный зал в сопровождении Тадеуша. Вот если бы еще он потрудился оставить меня одну!
* * *
Лаки уже привыкла общаться с Арабом исключительно по телефону. В последнее время он стал выводить ее из себя. Она жалела, что с ним связалась. По ее мнению, гораздо эффективнее она использовала бы свои таланты самостоятельно. В принципе этот уголовник не научил ее ничему особенному. Просто так вышло, что Лаки сейчас зависела от него, вот и все. А теперь подвернулся удобный случай не только подзаработать «зеленых», но и если повезет, избавиться от поднадоевшего босса. Кто ее знает, эту Иванову, может, ей удастся расправиться и с Арабом? Не зря же ее «ведьмой» в Тарасове окрестили! Только у Лаки на каждую ведьму был свой крест заготовлен, поэтому она искренне полагала, что неуязвима.
— Алло, — произнесла Лаки нараспев короткое слово, будто магическую формулу.
— Да, — отозвался Араб. — Какие новости? Прогресс наметился? — Он собирался прощупать и Бартвелла, задействовав для выяснения Васильева, не нанял ли американец нового исполнителя или исполнительницу, о которой болтала Лаки. «Доверяй, но проверяй!» — гласила первая заповедь Араба.
— Поэтому и звоню. — Она его заинтриговала.
— Неужели? А я уж и не надеялся, — съязвил Араб.
Лаки решила его выпад проигнорировать.
— В общем, так. Женщину, о которой я говорила, зовут Татьяной. Работает на большого человека, который вывозит антиквариат за рубеж. Очень талантливая пройдоха. Сейчас нацелилась на экспонат из коллекции Тадеуша Бартвелла.
— Нашего старого знакомого? — удивился Араб. — Так он из злодея в жертву превратился? Не вяжется это как-то, — засомневался он.
— Еще как вяжется! — возразила Лаки. — Я сейчас у выставочного зала дежурю, дама уже подъехала. Можно убедиться самому!
— Лады, — согласился Араб, и в трубке зазвучали гудки.
Лаки не стала медлить, покинула машину и тихонечко пробралась к бежевой «девятке», которая стояла недалеко от входа в галерею. Охранник находился на слишком большом расстоянии, чтобы ее разглядеть. Лаки ловко вскрыла багажник и сунула в него маленький сверток. Поддельного арфиста она уже давно заготовила — заказала через Радковского знакомому скульптору, поскольку имела обыкновение тщательно готовиться к любой операции. Потом Лаки так же ловко вскрыла дверцу машины и забралась на переднее сиденье.
* * *
К галерее подъехала черная «Ауди». Араб внимательно осмотрелся по сторонам — улица казалась пустынной. Он велел Виталику приостановиться у поворота. Напротив светлым пятном выделялась бежевая «девятка», в салоне которой на первый взгляд никого не было.
— Виталя, ну-ка пригнись, — скомандовал Араб мускулистому парню за рулем, когда заметил женщину в несуразных очках, покидающую автомобиль, и вместе с Виталей постарался изобразить из себя невидимку.
Блондинка быстрыми шагами направилась в сторону входа в галерею, возле которого никого не было: Бартвелл велел охраннику покинуть свой пост после того, как Лаки проинструктировала его по мобильнику. В тот самый момент осчастливленная Таня в одиночестве пыталась обыскать выставочный зал.
