class="p1">Павлу было чуть больше тридцати, но если посмотреть внимательнее, то хотелось дать мужчине все сорок. Изможденное усталостью лицо, бледная прозрачная кожа, покрытая сеточкой морщин, тяжелые нависшие веки и сухие губы.
— Вы плохо себя чувствуете? — спросил полковник.
— Немного укачало, — улыбнулся Павел. — Не люблю поезда, но в машине меня укачивает еще больше. Так что приходится терпеть.
«Он явно болен», — подумал полковник, но этот вопрос решил пока придержать.
— Павел, вспомните, где вы находились с полудня и до половины второго?
— Я спал у себя в купе.
— Это может кто-нибудь подтвердить?
Мужчина пожал плечами:
— Даже не знаю. Я еду один, — он провел ладонью по лицу. — Хотя… где-то в час дня ко мне заходила женщина из соседнего купе и спрашивала, нет ли у меня таблетки от головной боли.
— Вы слышали об убийстве в вагоне?
— Да. Но это же не убийство. У него случился сердечный приступ.
— Откуда вам это известно? — удивленно спросил полковник.
Павел на секунду растерялся:
— Я, конечно, подробностей не знаю. Но слышал, как в коридоре разговаривали пассажиры. Кто-то обронил эту фразу.
— Вы запомнили, кто именно это говорил?
— Нет, дверь была прикрыта, и я не заметил.
— Но говорил мужчина или женщина?
— Женщина вроде… — Павел явно был растерян.
— Можете ли вы как-то помочь в расследовании?
— Даже не представляю как!
На лбу Павла проступил пот, дыхание стало более частым и прерывистым. Полковник заметил это, но снова промолчал.
— Я не выходил из купе. К сожалению, я ничем не могу вам помочь.
— Спасибо, что уделили нам время. Отдыхайте, — доброжелательным, почти отеческим тоном сказал Виноградов.
Павел направился к двери, и полковник обратил внимание на его походку: мужчина слегка пошатывался, неуверенно передвигая ноги. Когда дверь закрылась, Виноградов заговорил:
— Он болен. Причем очень сильно.
— Вы думаете? — наклонился вперед Валера.
Полковник сначала хотел огрызнуться, но потом почувствовал, что настроение потеряно.
— Да, я уверен. Я думаю, что у него онкология. Мой друг умер несколько лет назад от этой заразы. Я приходил к нему каждый день и видел все признаки будущей смерти. У меня только один вопрос: если он действительно так сильно болен, то что он делает в поезде? Ему нужен постельный режим и срочное лечение. Разве что он был в Минске у врача, — рассуждал полковник.
— Возможно, это как-то связано со смертью Егора? — в голосе Дементия впервые прозвучал интерес.
— Вероятно, но я пока не могу понять, каким образом. Это еще один вопрос, над которым нам придется поломать голову. Думайте, дети мои, думайте! — Полковник встал и, выходя из гуле, как обычно, дал указания Дементию: — Вернусь через четыре минуты. Пригласи даму из девятого купе.
16:10
Вероника Сергеевна пришла ровно через пять минут. Это была женщина лет тридцати пяти с аккуратно собранными в длинный хвост волосами и идеальным макияжем. Все остальные детали ее образа были также четко продуманы. Несмотря на долгое пребывание в поезде, ее одежда имела вид только что отглаженной. На белоснежной рубашке не было ни одной складочки, стрелки на серых брюках выглядели настолько ровными, словно их отмеряли линейкой. На ногах были бежевые кожаные туфли на маленьком каблуке.
Полковник сразу увидел перед собой умную женщину, знающую себе цену. Она медленно, словно паря над землей, вошла в купе, присела рядом с Дементием и внимательно посмотрела на Виноградова, ожидая вопроса.
— Вероника Сергеевна, спасибо, что нашли время заглянуть к нам. Дело очень важное, но мы не займем вас надолго.
— Я никуда не тороплюсь, — она взглянула на часы, — по крайней мере, ближайшие два часа.
— В любом случае, давайте приступим к делу. Вопрос стандартный. Расскажите, где вы находились с полудня и до половины второго?
— Я была у себя в купе. Сначала смотрела в окно, потом немного почитала, один раз вышла покурить, это было около часа дня. После больше не покидала купе, пока в мою дверь не постучал вот этот молодой человек, — она указала длинным пальцем на Дементия, сидящего рядом.
— Вы в курсе того, что произошло в поезде?
— Конечно.
— А вы в курсе, что у жены жертвы пропали драгоценности и банковские карты?
— Нет, этого я не знала, — спокойно ответила она.
— Именно поэтому мы и опрашиваем всех пассажиров.
— Вы подозреваете меня?
— Ни в коем случае, — заверил полковник. — Мы просто опрашиваем всех. Кто-то мог заметить подозрительных личностей или слышать странные разговоры.
— В этом вопросе, к сожалению, я вам не помогу. Я ничего не знаю.
Хоть внешне Вероника Сергеевна и была спокойна, но Виноградов чувствовал, как в затхлом воздухе купе появляется напряжение. Он смотрел на лицо этой тихой женщины и видел, что она прячет свои истинные эмоции под маской невозмутимости.
— Прошу простить меня за вопрос, это праздное любопытство. Скажите, в какой сфере вы работаете?
— А какое это имеет отношение к делу?
— Абсолютно никакого. Это мой личный интерес.
— Я педагог.
Полковник хлопнул в ладоши:
— Я так и думал!
— Я могу быть свободна?
— Конечно, — полковник встал, провожая женщину до коридора. — Приятно было познакомиться, — он не спускал с нее глаз.
— Не могу сказать того же, учитывая сложившиеся обстоятельства, — она развернулась и легкой бесшумной походкой поплыла по коридору.
Полковник проводил Веронику Сергеевну взглядом до двери ее купе и, немного постояв в одиночестве, вернулся назад.
— Вот и все, мои друзья! — он посмотрел на часы. — Двадцать минут пятого. Времени еще вагон! — и в предвкушении потер руки.
— Но мы так ничего и не выяснили, — с нотой раздражения сказал Валера.
— Как это — ничего не выяснили? Лично мне все понятно, — полковник удобно расположился на сиденье и закурил сигарету.
— Может, вы сходите…
— Мне и здесь удобно, — Виноградов оборвал Дементия. — Осталось только отшлифовать детали и кое-что проверить.
— То есть вы хотите сказать, что знаете, что произошло в купе на самом деле? — с недоверием спросил Дементий.
— Почти.
— И вы знаете, кто убийца?
— Почти.
— И кто вор?
— Возможно. Но моих умозаключений мало. Нужны неопровержимые факты. Над этим сейчас нам и стоит поломать голову.
— Но как вы все это выяснили? Они ведь ничего толком не рассказали! — Валера разозлился еще больше.
Полковник подскочил с места:
— Ну как же не рассказали! А что мы два часа туг делали?!
— Но…
— Вы слышали только ушами, не удосужившись включить обоняние, зрение, интуицию, сердце! Да, черт возьми, вы и мозг забыли включить!
— Я не верю вам! — ухмыльнулся Валера.
— Пожалуйста. Это твое право, — полковник крепко затянулся сигаретой, медленно выпуская кольца дыма. — Демя, сбегай проверь, открыто ли второе купе.
— Это то, которое должно быть свободным? —
